Лора Эллиот - Благословение вершин Страница 7

– Прекрасно. А ты, как я вижу, порой изменяешь своим традициям. Или у Сурендры сегодня не удалась паранта? – с улыбкой спросила она.

– Это традиции изменяют мне, – ответил, недовольно поморщившись, немец. – Представляете, прихожу утром к Сурендре, а там вместо Сурендры его подросток-сын. «Где папа?» – спрашиваю. А он отвечает: «На свадьбе. Вчера родственники увезли его в деревню помогать готовить свадебный пир». Черт знает что, просто приехали и увезли человека. И их совершенно не волнует, где и чем я буду сегодня завтракать, – шутливо возмущался Клаус.

– Бедняга Клаус, – сказал ему Крис, почесывая подбородок. – Придется тебе сегодня есть на завтрак мою отраву. И завтра, и послезавтра, возможно, тоже, потому что, насколько я знаю, индийские свадьбы длятся не меньше трех дней. А вы, как я вижу, знакомы? – спросил он, переводя взгляд с Клауса на Кэрол.

– Да. Я подобрал вчера эту милую девушку в Нижнем Нагире. Она растерянно оглядывалась по сторонам, и я понял, что она ужасно разочарована. Когда я приехал сюда впервые, со мной было то же самое. Я остановил свой байк у дороги и долго, как дурак, пялился на гору. Потом Сурендра появился на своей веранде и показал мне рукой на дорогу вверх.

Крис вытащил на веранду еще один стул. Клаус уселся и взял в руки меню. Но тут же перевел взгляд на стол.

– А вы, как я погляжу, уже позавтракали? Судя по пятнам на тарелках, это были омлеты. И поскольку от них ничего не осталось, они были вкусные, – размышлял Клаус. – Крис, можно мне такой же омлет? И чашку кофе, очень черного и крепкого.

Кэрол поднялась.

– Крис, спасибо за завтрак и за компанию. Я бы хотела расплатиться, – сказала она, увидев, что он собирается снова исчезнуть в доме.

– Может, выпьешь еще чашку чаю? – Он задержался в дверях и улыбнулся. – За счет заведения.

О Господи, почему этот мужчина так привлекателен? И почему он не хочет, чтобы она уходила? Она растерялась под его взглядом.

Но ей на помощь пришел Клаус.

– И правда, Кэрол, выпей еще чаю, куда тебе торопиться. А если подождешь, пока я поем, можем вместе сходить в храм Кришны. Он находится на холме, в двадцати минутах ходьбы отсюда. Говорят, что он стоит здесь еще со времен «Махабхараты», и его построили Пандавы, когда скитались по здешним местам в изгнании. Оттуда открывается изумительный вид на долину.

Крис сурово глянул на Клауса. Похоже, ему это предложение было не по душе. Оба мужчины уставились на нее.

– Согласна, – неожиданно сказала она. – Еще один чай, а потом прогулка. Звучит заманчиво. Тебе, Клаус, видимо, суждено быть моим нагирским гидом.

Крис стоял на кухне и ожесточенно колотил вилкой в миске, взбивая яйца.

Черт, почему он так огорчился, когда Клаус пригласил эту хорошенькую, тоненькую, белокурую американскую девочку на прогулку? Какое ему дело, куда и с кем она пойдет? Неужели снова очаровательная женщина пытается вторгнуться в его безмятежное, свободное, холостяцкое существование?

Еще вчера, когда он впервые увидел ее, его сердце подозрительно дрогнуло. Глупое, смешное сердце, которое вечно напридумывает чего-то, нафантазирует, вознесет тебя к вершинам сладких восторгов, а потом вдруг уронит в бездну обывательщины, в скучный, маленький, ограниченный мирок привычек и обязанностей. Так было с Элен, так будет со всеми другими женщинами. Сначала ты, как ослепленный болван, поклоняешься им, жертвуешь собой, пытаешься ублажить, сделать их жизнь богатой и наполненной, а они постепенно начинают использовать тебя, требовать и диктовать, пытаясь подрезать тебе крылья и потуже затянуть узел на твоей шее.

Ну и что, что эти огромные глаза смотрят с такой невинностью. Знаем мы эту женскую невинность. Вначале все они – ласковые, игривые киски, но стоит тебе открыть им свое сердце, как они превращаются в пантер и вонзают в твое сердце стальные коготки.

Сам-то он тоже хорош. Еще вчера было ясно, что эта американская куколка опасна. Весь вчерашний вечер он не мог забыть, как, неуклюже стряхивая с ее блузки свой кулинарный шедевр, ощутил под тонкой тканью нежные бутоны ее сосков. И как потом она залилась смехом – звонким, заразительным. Но кто же, интересно, тот осел, который вчера клялся себе, что не будет ни смотреть на нее, ни улыбаться, а сегодня, как только увидел ее изящную фигурку на дороге, так разволновался, что чуть не свалился с веранды, и давай ей ручкой махать и потом танцевать вокруг нее. И как он размяк, когда она похвалила его еду. Тюфяк! А потом вдруг уставился на нее и вообразил, что она с ним кокетничает.

Нет, ни одной женщине не дано понять его, ни одной из них не известно о стремлении духа к познаниям, о страсти к свободе и о тех высоких радостях, которые они приносят.

Крис отставил миску со взбитыми яйцами в сторону и принялся мелко крошить лук, помидор и грибы.

Так, нужно усмирить разбушевавшиеся гормоны и держать себя в руках – быть веселым и равнодушным. Ну и что, что ему показалось, будто в этой девочке есть что-то необычное? Какой-то настоящий огонь… Какое ему дело до нее? Он почти год продержался без женщин и, если сейчас устоит, то сможет и дальше жить без них долго и счастливо, без облаков над головой и бурь в душе.

Он смешал накрошенные продукты с яйцами и вылил колоритную массу на шипящую сковороду.

Пока Клаус с молчаливым удовольствием ел свой слегка пережаренный омлет, Кэрол пила чай и разглядывала лужайку. Они были на веранде одни. Крис возился на кухне: сказал, что хочет приготовить к ланчу любимый всеми его друзьями банановый пирог.

На лужайке у склона красовалось три молодых фруктовых деревца, а возле веранды рос огромный куст лиловых гортензий.

Кэрол любовалась цветами, когда увидела на тропинке приближающуюся к дому фигуру индианки в зеленом сари. Это была женщина средних лет. Она выглядела уставшей, но в ее глазах блестели веселые огоньки. Женщина поднялась на веранду, улыбнулась им и, почтительно сложив ладони, поприветствовала:

– Намасте!

– Намасте! – в один голос ответили ей Кэрол и Клаус.

Женщина сбросила резиновые шлепанцы и вошла в дом.

– Кто она? – спросила Кэрол у жующего Клауса.

– Служанка, помогает Крису убирать кафе и мыть посуду. Она из местной бедноты. Говорят, в молодости она была проституткой. Муж рано умер, и его жадная родня отняла у нее дом и сад. Она осталась с двумя детьми и поселилась в хижине в лесу. Говорят, она была очень красивой, мужики сходили по ней с ума. Нужда заставила ее заняться проституцией.

Кэрол задумалась.

– Эта женщина работает у Криса вот уже третий сезон, – продолжал Клаус. – Мне кажется, ему просто жаль ее, и он пытается ей помочь. Он неплохо платит ей, а, уезжая из Нагира, всегда оставляет небольшую сумму денег и покупает одежду и школьные принадлежности детям. Да, не все в этих райских деревушках процветают. Те, у кого есть свои фруктовые сады, живут побогаче. Остальные – либо работают на них, либо обслуживают туристов в сезон: сдают жилье, открывают чайные и ресторанчики. Поживешь здесь, сама все увидишь. Ты ведь не собираешься еще уезжать?