Пенни Джордан - В ожидании поцелуя Страница 8

— Думаешь?..

Шелковый тон его голоса произвел странный эффект на Жизель — ее тело отреагировало так, словно он прикоснулся к ней.

— А я понял со слов мистера Шепарда, будто тебе важна твоя работа.

— Он так сказал? — Слова вылетели, прежде чем Жизель успела что-либо сообразить.

Ее передернуло от осознания собственной ошибки, зеленые глаза потемнели. А она даже и не подозревала, что мистер Шепард знал о важности работы для нее, не говоря уж о том, чтобы он обсуждал это с кем-то еще.

«Значит, я нашел ее уязвимое место», — усмехнулся про себя Сол.

— Он сообщил, что ты отказалась от более престижного места и прекрасной карьеры, лишь бы остаться в фирме. И мистер Шепард ценит такую преданность. Я же думаю — тобой двигало что-то большее. И теперь мне жутко интересно, что же это…

Ему интересно? Когда Сол сказал это, то сам не поверил — и тревога зародилась в его сердце.

Что было такого особенного в этой женщине? Почему она настолько занимает его? Сначала Жизель разозлила его, теперь вот вызывала любопытство. Где-то глубоко внутри Сола обычно тихий голос спрашивал его о немыслимом. Если Жизель могла задеть чувства, которые он так уверенно контролировал, то что случится, будь они физически близки?

Чтобы получить ответ, Солу не надо было задавать этот вопрос. Он знал, что случается, когда поджигают бочку пороха. Результат — разрушение.

Разрушение…

Нужна ли ему женщина, возбуждающая его до такой степени, что это возбуждение могло привести к уничтожению барьеров, которые он воздвиг вокруг себя?

Сол ждал от Жизель ответа.

— Зачем оставаться на работе, которая ниже твоей квалификации и, позволь сказать правду, не очень хорошо оплачивается? Если конечно же ты не боишься, что все твои достижения — это просто слова на бумаге, а на самом деле ты не в состоянии выполнять задания другого уровня.

Его обвинения сделали свое дело.

— Конечно же я способна выполнять эту работу! — Гордыня и озлобленность не только читались в ее глазах, но и звучали в голосе. — И я на все сто процентов уверена, что справилась бы с должностью, которую мне предложили.

— Так ли?

Уверенность Жизель открывала еще одну сторону ее характера. И с каждым новым словом Солу хотелось знать о ней все больше. Потому что она злила и разжигала в нем неприязнь. Потому что была так не похожа на всех остальных женщин, с которыми он имел дело. Потому что Жизель не обращалась с ним как остальные — с восторгом и покорностью, с желанием ублажить и доставить удовольствие.

Она явно не собиралась отвечать ему. И он изменил тактику, ласково произнеся:

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но проект на острове Ковока — это то, что стоит между твоими работодателями и банкротством фирмы. А вместе с этим банкротством ты потеряешь и работу…

Во рту у Жизель пересохло, сердце отстукивало бешеный ритм.

— Да, это так.

— Твой босс предложил тебя в качестве помощницы. А чтобы все изменения в проекте и его бюджет соответствовали моим ожиданиям, мне стоит поинтересоваться твоими способностями и честностью — в профессиональном плане, естественно.

Жизель в смятении уставилась на Сола.

Это не могло происходить с ней! Он — ее мучитель, он не мог стоять тут и говорить ей, что они будут работать бок о бок. Она будет подчиняться ему и его власти…

Кровь бешено текла по ее венам, разнося панику по всему телу. Если бы она только могла предложить найти ей замену! Если бы только могла гордо повернуться на каблуках и уйти от Сола… Если бы только он не оказывал на нее такое влияние!

Столько «если бы»…

Но, по крайней мере, Сол пока не знает, насколько уязвима она перед ним как женщина. Естественно, такой мужчина настолько привык к интересу к нему, что попросту воспринимал его как должное. Он выбирал любую из тех поклонниц, которые в большом количестве крутились около него, — согласно сплетням Эммы.

Ну уж Жизель он точно не выберет! Слава богу…

— Это не мой выбор — сделать тебя ответственной за проект. А так как я знаю о твоих склонностях перехватить у конкурента и присвоить себе то, что не положено, обязан предупредить: ты на испытательном сроке. Как только я увижу, что ты и в работе пользуешься такими же возмутительными методами, потеряешь работу.

— Я сделала ошибку, — попыталась защититься Жизель.

— Очень большую, — кивнул он. — И сделаешь еще одну, если не проявишь честность и не расскажешь мне о причинах, заставивших тебя отказаться от двух престижных предложений о работе, о которых мне сообщил твой босс. Я не допущу, чтобы на меня работал сотрудник, по поводу морали которого я сомневаюсь…

Какие жестокие слова! Настолько, что Жизель на несколько мгновений закрыла глаза.

Наблюдая за ней, Сол теперь был уверен — она все расскажет ему. Каким-то образом эта женщина задела его. Но ему не нужно такое вмешательство в его жизнь!

Жизель пыталась не показать Солу, насколько она уязвима и взволнована. Возможно, его обвинения и имеют право на существование… К тому же злоба — роскошь, позволить которую она себе не может.

Она сделала глубокий вдох, после чего спокойно произнесла:

— Хорошо. Я расскажу. — Сол явно не ожидал такого ответа. Подняв голову, Жизель продолжила: — Я отказалась от других предложений, потому что моя двоюродная бабушка, которая меня вырастила, нуждается в опеке, и я должна быть рядом, должна проверять, получает ли она полноценный уход и заботу. И я не могу просить ее покинуть Йоркшир — она всю жизнь провела там. Так что самое малое, что я могу сделать, — не уезжать. Работая в Лондоне, я часто навещаю бабушку. А если уеду…

— Тебя вырастила двоюродная бабушка? А что случилось с твоими родителями? — Слова вылетели сами по себе.

— Они умерли, и я осталась сиротой, — ответила Жизель, и этот ответ дался ей нелегко. Она даже гордилась собой, что смогла произнести это без слез и спокойным голосом.

«Черт! Черт возьми! — Сол выругался про себя. — Ну что, доволен?»

Слова Жизель задели его. Простое слово «сирота» действовало на него сокрушительно.

Итак, он вытащил из нее признание, и теперь как заставить ее уйти?

Он отвел от нее взгляд, и тут его что-то остановило.

— Сколько… сколько лет тебе было, когда ты потеряла родителей?

— Семь.

Ну почти семь… На ее ноябрьский день рождения уже не было праздника. В голове невольно возникла четкая картина, словно фотография: гробы, в одном ее мать, в другом — малыш брат. Их похоронили вместе, усыпанных белыми цветами. Дом, в который они с отцом потом вернулись, был наполнен мучительной тишиной его печали и ее вины. Как же ей хотелось, чтобы отец обнял ее и сказал: «Ты ни в чем не виновата!» Но вместо этого он отвернулся… И она знала: он винил ее так же, как и она сама. Они никогда не говорили о том, что произошло. Вместо этого папа позволил двоюродной бабушке Мод забрать дочку — настолько не мог выносить ее вида.