Жареные "тренчики" - Аля Драгам Страница 8

— Лёняяя… как ты? Почему ты здесь?

Сказать правду или выдать версию, что был по делам? Как лучше? Как безопаснее, чтобы не напугать?..

— Я, — начинаю, но очередной сигнал мобильного разрывает салон. — Извини, надо ответить.

Выслушав инфу, поворачиваюсь в Ясину сторону. Она рассматривает ладони со множеством мелких царапин, а я ищу выход. Первым делом врубаю печку, чтобы она согрелась, а дальше… Дальше надо рвать когти на службу: новый труп. На этот раз женский…

Глава 10. Есения

Я не успела испугаться, когда бегущую под потоками холодной воды, меня схватили знакомые руки. Я никогда не верила в чудеса и сказки, но сегодня, в моменте, готова поверить во что угодно.

Лёню я видела всего раз, но успела уже нарушить с ним свои установки и сблизиться на столько, насколько ни с кем и никогда. Те поцелуи, сорванные Григорием против моей воли, я не хочу помнить и не хочу считать: они были противны всей моей сущности. Омерзительны тем, что он применял силу, удерживая руки и прижимая своим телом. И пахло от него всегда резко. Дорого, но резко. Мне всегда не нравился его запах.

А я ведь часто думала, зачем ему я. Такому успешному уже в школьном возрасте… И такому наглому в своем желании получить запретное…

С каплями воды стряхиваю с себя воспоминания о Григории. Ему не место здесь — в этой машине, в моих мыслях, в…

— Я, — Леонид отвлекается на звонящий телефон. На экране успеваю заметить мужскую фотографию в форме. Я совершенно не любопытна, но не отворачивает гаджет. — Извини, надо ответить.

— Конечно, — шепчу одними губами, потому что моё разрешение и не требуется.

Старательно растираю озябшие пальцы, отмечая, как много неприятных царапинок краснеет на ладонях. Локтям тоже досталось, но основной «удар» приняли на себя именно кисти рук. Ковровая дорожка только кажется мягкой, на самом деле она ранит сильнее, чем гладкий пол.

— Откуда это? — Ухожу в себя и успеваю забыть, что нахожусь не одна. От тепла тянет в сон, и даже мокрая одежда, которая неприятно липнет к телу, не доставляет дискомфорта.

— Это? Упала.

— Упала…Их бы обработать… — Лёня бережно поддерживает кисть и рассматривает ранки. — Ясь, Ясенька… — Мягкие губы проходятся по коже, даря приятное покалывание вместо щипания. — Я бы хотел побыть с тобой. Помочь… Но я не могу сейчас. Срочное дело. Я должен вернуться.

В глазах напротив мне чудится боль. Ему больно расставаться со мной? Так бывает?

А что в моих?

Я не знаю. В уголках глаз собирается предательская влага. Мне сейчас так хорошо… так уютно…

Уютно. Давно уже не использовала это слово.

— Я понимаю, — мягко забираю руку и кладу на свое колено. Леонид отслеживает каждое движение, будто гладит. — Спасибо тебе. Я пойду.

Тянусь к ручке, чтобы открыть машину, но Лёня резко наклоняется в мою сторону. Я дёргаюсь, но не успеваю испугаться.

— Не надо, милая, не бойся. — Слегка шершавые пальцы очерчивают овал лица, и я прикрываю глаза. Что угодно пусть кричит разум, но он… он в этот раз солидарен с сердцем. Оно стучит так быстро, как будто готовиться к взлёту. — Я бы хотел позвать тебя с собой… Поедешь? Знаю, что место далеко от романтики… Ясенькаааа…

На губах трепещет горячее дыхание. Я наблюдаю из-под прикрытых век: глаза цвета янтаря, расплавленного на солнце, темнеют. Зрачок расширяется и затапливает радужку почти целиком. Сказочное зрелище.

Между нами миллиметры. Поцелует? Я бы хотела ощутить ещё раз его вкус…

Но Леонид отодвигается. Проводит рукой по мокрым волосам и тоже молчит.

— Я согласна. — Своим ответом ныряю как в прорубь. Один раз отец швырнул меня зимой. Велел закаляться. Я потом долго болела и чуть не осталась на второй год. Если меня спросят, каково это, я отвечу только про дикую боль всего тела и удушающую темноту.

Но сейчас иначе. Я ныряю, а не чувствую боли или ужаса. Эта неизвестность… она волнует…

Глава 11. Леонид

Не знаю, как осмеливаюсь предложить. Под влиянием присутствия Ясеньки, видимо. Другого объяснения не нахожу.

Спрашиваю и тут же замираю. Дышу в микромиллиметрах от желанных губ. Безумно хочу коснуться, но понимаю остатками разума: не справлюсь с собой. Не остановлюсь. Напугаю.

Нельзя.

Отдаю себе приказ и отстраняюсь. Готов услышать отказ и он будет справедливым, но Есения неожиданно соглашается. Мне бы переспросить, уточнить, но язык присох к нёбу.

Выезжаю из арки под усилившийся дождь. Дворники едва справляются, видимость стремится к нулю.

— Мне всегда было интересно посмотреть на работу настоящего полицейского.

Ясенька застенчиво улыбается, а я вижу не только её улыбку. Сквозь мрачные и темные тучи пробиваются солнечные лучи, и ливень прекращается также резко, как и начался.

— Наша профессия далеко ушла от романтизма и благородства, которые показывают в фильмах. Всё больше чернухи. Бытовых и не слишком красивых эпизодов. — Исправляюсь, сообразив, что употребление сленговых словечек может быть неприятно для моей девочки.

Она продолжает улыбаться, освещая мир улыбкой.

— А я знаю. Вы как рыцари. Дракону голову отрубили — это жестокость. А с другой стороны, спасли много людей и принцесс.

— Такого я ещё не слышал. Но готов побыть рыцарем при одном условии.

— Каком?

— Если ты согласишься стать моей принцессой.

Улыбка меркнет, а вместе с ней и отличное настроение.

— Это невозможно. — Есения возвращается к любимому занятию — рассматриванию рук. — Не шути так больше, пожалуйста.

Чёрт! Я не шутил.

Прикидываю, на сколько минут могу позволить себе опоздать и съезжаю у первой же вывески, рекламирующей свежую выпечку.

— Подожди меня.

Максимально ускоренно добегаю до кофейни и делаю заказ на два горячих напитка и прошу накидать в бумажные пакеты самых вкусных булочек. Вкусы Ясеньки пока мне неизвестны, но чётко помню, что в школе она всегда пила компот.

Добавляю к заказу пару бутылок с морсом и также бегом возвращаюсь обратно в тачку.

— Десять минут у нас есть, — озвучиваю и направляюсь вместо трассы к узкому съезду.

Спустя