Жареные "тренчики" - Аля Драгам Страница 9

— Я ничего не хочу, — Есения мотает головой слишком активно, когда я предлагаю ей выбрать то, что она любит.

— Хорошо. Тогда сначала поговорим. — Беру за руку и притягиваю к себе.

Мой сон. Моя мечта. Моё сокровище, о котором я столько грезил.

— Люблю тебя. Люблю много лет. Не думай, что я сгоряча или ради бравады… Я свои чувства, Ясь, выжег на сердце. Имя твоё там выжег. Вот как увидел, пропал на месте. Всё остальное… — Запрокидываю голову, чтобы вдохнуть кислорода. Тяжело… Тяжело говорить, но и молчать больше не могу. — Дым. Помашешь, и он развеется. Только ты настоящая для меня, понимаешь? Скажешь прыгнуть вниз, прыгну. Захочешь звезду? Достану. Я, наверное, всё смогу. Без тебя не могу, а с остальным справлюсь…

— Но ты… Мы… Ты совсем меня не знаешь. И я тебя… Я тоже тебя не знаю…

— Разве это важно? У нас вся жизнь впереди, чтобы узнавать друг друга. Я дышу только рядом с тобой. Не знаю, как объяснить тебе. Не знаю, — качаю головой. — Твои губы, они самые сладкие. Твои волосы. Нет мягче. Твой запах… Один только запах, Ясенька, и я схожу с ума. Не бойся, милая, только не бойся. Я не прикоснусь к тебе, пока ты не скажешь «да». Хочу… Хочу, чтобы ты знала о моих чувствах. Если когда-нибудь... через пару веков ты позовешь, я приду.

— Нет… Мы не можем. Нет!

Отступаю, потому что не хочу давить. Мне важно озвучить, достучаться. Я хочу добиваться её, показать, что мне можно доверять.

«Обращай внимание на мелочи». И я обращаю. Складываю картинку из фрагментов и уже могу дать оценку Ясиному беспокойству и зажатости.

Пока рассматриваю солнечные блики на воде, стараясь прийти в себя, девушка опрометью бросается прочь. Я крупнее, и для того, чтобы оббежать машину, требуется больше времени.

Десять секунд отделяют меня от моей девочки.

Десять секунд…

Проезжая часть…

И несущийся на скорости грузовик…

Глава 12. Леонид

Я не успеваю вдохнуть, как юркая фигурка маячит на другой стороне трассы и машет рукой, останавливая маршрутку. Удивительное совпадение: мы оказались в одной точке вселенной, чтобы через час эта вселенная нас вновь развела.

Зажав в кулаке орущий гаджет, фигачу по стволу ближайшего дерева кулаками.

Знаю, что после службы поеду к ней и буду дежурить под окнами. Знаю, что буду ждать её появления…

Но я не знаю одного: обстоятельств, при которых мы встретимся вновь…

* * *

Ни черта не выспался. Очередная ночь в тачке под окнами Ивминской. Очередное туманное утро и пустота внутри.

Телефон Есении по-прежнему недоступен, и мои дежурства у её дома не дают никакого результата. Ей попались на редкость легкомысленные соседи, которые ни черта не знают про жизнь молодой девочки.

«Живет сейчас одна. Платит исправно». — Вся инфа, которую я получил от хозяйки однушки, снимаемой Есенией.

Глухо там. Глухо с нашим делом.

Не совсем, конечно, глухо. Помимо первого, ещё четыре тела за две недели. Место одно. Мы круглосуточно охраняем берег, но они появляются и появятся еще, я уверен.

Палыч убежден, что мужики, найденные первыми, оказались случайными жертвами. Остальные — женские тела — похожи друг на друга. Один тип: темноволосые, небольшого роста, худощавые, плюс-минус одного возраста.

Начальство в гневе рвёт и мечет, сверху давят, жители бьются в истерике. Телевизионщики нагнали панику, но по факту толку ноль. Никто ничего и никогда.

— Нашёл свою?

— Не дави на больное. — Пашка пьет очередной стаканчик кофе, выстраивая из пустой тары пирамиду.

— Пробивал?

— Пробивал, дежурил, опрашивал. Не было её.

— Слушай, Карина меня сожрет, но… Короче, я знаю, где она скрывается. Вечером узнал, — хрипит друг, когда я сжимаю руки на воротнике его форменной куртки.

— Где? — Мой голос тоже срывается на хрип. — Где?

— У тётки она. Сегодня выезжает обратно.

— Где?!

— Тётка где? Да хрен знает. — Великанов собирается с силами и отталкивает меня. — За Уралом где-то.

— Пермская область, — киваю. — Третье или четвертое колено. Престарелая одинока родственница.

Неужели я так сильно испугал, что она решилась на отъезд?

И когда?

Моя ошибка. Я упустил эту делать и упустил свою девочку.

А мог бы… Мог бы проверить вокзалы и хотя бы знать направление.

«Допустил ошибку — ищи возможность исправить».

Спасибо, Палыч! Я найду!

Пашка возвращается к прерванному занятию, а я бесцельно пялюсь на его башню. Перевернутые стаканы разных цветов. Павлик проводит эксперимент, что ему больше нравится, и от чего меньше будет тошнить.

Походу, к автомату у него начинается стойкая нелюбовь. Он все реже подходит к нему. Или вкусы закончились?

Становится душно, и я распахиваю окно. Порыв ветра подхватывает бумаги, и они летят по кабинету, попутно сбивая пирамиду.

Я не знаю, почему цепляюсь за рассыпанные стаканы, и какая цепочка выстраивается в голове, но через минуту я уже врываюсь в кабинет к Осипову и сталкиваюсь нос к носу с Палычем. В его руках лист со схемой, на которую меня натолкнули стаканы.

— За мной! Догадался? — Щурит глаза, отследив взгляд.

— Да. Мы там не копали.

— Там, — тычет пальцем в точку на схеме, — никто не копал. Девяностые давно забылись. Это ж кем надо быть…

Он сокрушенно качает головой, пока группа захвата пакуется в автобус. Мы выдвигаемся следом на моей тачке тупо, потому что быстрее. Наша задача удостовериться и дать сигнал.

— Как догнал?

— Стаканы.

— Молоток. Выгорит если, соберемся все, жареными тренчиками накормлю. Пробовал?

Смеюсь. Расхожая шутка бывшего полковника. Каждое громкое дело заканчивалось проставой и «тренчиками». Кашей из топора, если переводить на язык русских народных.

Расслабленно заходим в помещение. Нас здесь не ждут.

Не ждали.

Осипов с Палычем не сообщили об операции. Разработали быстро, пустив в работу другую версию. Побледневший брат Осыкина раскачивается на