Диана Гамильтон - Испанское наследство Страница 9

Рози затолкала предназначенное для стирки под кровать. Никуда она больше не пойдет, так как не хочет снова наткнуться на Себастиана. Никаких встреч сегодня вечером. И хорошо бы никогда.

У нее задрожали руки, когда она взяла кулон. Как близка она была к тому, чтобы повторить ошибку матери. Лечь в постель с неподходящим мужчиной, вступить на дорогу, ведущую к нищете.

Схватив кусок бумаги, она завернула драгоценность и положила в коробочку. Сердце громко заколотилось.

Это вполне могло случиться. Если бы Себастиан занялся с ней любовью, она не смогла бы остановить его. Не захотела бы. Рози прекрасно понимала, что думать об этом с ее стороны величайшая глупость. Но ее тело мечтало о нем. Груди налились и стали болезненно-чувствительными. В бедрах не утихал огонь желания.

Его язык ворвался в нее сквозь жадно раскрытые губы. В памяти ожили эти пролетевшие минуты. Его рот, жаркий, словно грех. А руки, такие сильные, ласкали и обнимали ноющие груди. Колени ослабли. Кровь в венах превратилась в огненную жидкость.

Сжав нежные губы, Рози резко выпрямилась. Хватит фантазировать! Надо взять себя в руки.

Ради бога, это был всего лишь поцелуй! Для него он абсолютно ничего не значил. Фактически ей не за что себя упрекать. Не она оттолкнула его. Он сам повернулся к ней спиной!

Так почему же обыкновенный поцелуй заставил ее потерять голову?

Потому что ей всего лишь двадцать лет. У нее никогда не было возлюбленного. Гормоны подсказывают, что наступила пора завести друга.

Но это не имеет ничего общего с тем, что случилось, когда она получила свой первый поцелуй. Дуэйн Эванс был школьной знаменитостью. Все девочки обмирали, едва увидев его. Аккуратно постриженный, модный блондин. Он шел рядом, когда темным декабрьским днем она возвращалась домой. В тот год она заканчивала школу.

Рози ничего не имела против того, чтобы поболтать с ним. Но когда он схватил ее и поцеловал жадно и грубо, она ничего не почувствовала, кроме ярости. Хотя чертовски хорошо знала, что все девчонки из ее класса пришли бы в восторг от его поцелуя.

Она так яростно колотила кулаками его живот, что он чуть не упал. А потом с отвращением вытирала рот, чтобы избавиться от его вкуса. Ему этого хватило. Он сказал своим приятелям, что Рози Ламберт — фригидная сучка. После этого ей пришлось слушать ужасно непристойные реплики, бросаемые ей вслед.

Так в чем же разница? Ведь тогда у нее тоже были гормоны. Или их не было? Каким образом Себастиан Гарсиа вызвал в ней такие чувства? Загадка!

Она пришла сюда что-нибудь узнать о своем отце. А открыла что-то совсем другое. Недоброе знание. Как и ее бедная мать, она могла стать жертвой непреодолимого желания.

Презирая себя, Рози повернулась к зеркалу, схватила щетку и несколько раз раздраженно провела ею по волосам. В этот момент она услышала отрывистый стук в дверь своей спальни и сморгнула слезы.

Должно быть, Шарон вернулась раньше, чем заперли дверь. Наверное, той захотелось поболтать о вечере, проведенном с дружком. Рози изобразила на лице улыбку и открыла дверь. Улыбка почти мгновенно исчезла.

Себастиан. Она вытаращила глаза. Губы сами открылись. Она знала, что не должна смотреть на него, но не могла оторвать от него своих глаз. Мягкие темные волосы взъерошены, будто он пробежался по ним пальцами. На нем не было пиджака. Рубашка из прекрасной белой ткани обтягивала широкие плечи и мускулистый торс. Она уходила под узкий ремешок прекрасно сшитых брюк.

Он держал в руках ту проклятую книгу.

И ничего не говорил.

Молчание было насыщено электричеством. Его глаза скользили от дрожавшего рта вниз и потом снова вверх.

Она слышала, как он шумно втягивал воздух, видела, как вздымалась широкая грудь. И щетка выпала из онемевших пальцев. Даже если бы от этого зависела ее жизнь, она бы не смогла ее поднять. Она стояла, точно приклеенная к месту. Сердце так безумно билось, что она перестала дышать.

— Вы забыли книгу, — проговорил он охрипшим голосом. И шагнул ближе. Dio! Что же она с ним делает? Старый халат ничего не скрывал. Скорее подчеркивал то, что под ним голое тело. Пояс был туго закручен вокруг тоненькой талии, но на этом дань приличиям и заканчивалась.

Налившиеся груди упирались в тонкую ткань. В ложбинке между ними проступили капельки пота. Он мысленно представил, как слизывает эту влагу. Потом попытался прогнать волшебную картину. Но безуспешно.

Эта женщина умела возбуждать и искушать его, как ни одна другая. Она воздействовала на него самим своим присутствием. Ей не нужно было прибегать к различным уловкам, к которым у него уже выработался иммунитет.

Ей достаточно было находиться рядом.

Пора убираться отсюда!

Он молча протянул ей книгу.

Рози шагнула к нему, и, когда их пальцы случайно соприкоснулись, его будто ударило электрическим током. Книга упала на пол.

Секунда обжигающего молчания. Затем оба одновременно нагнулись. Ее волосы упали на лицо. Светлые пряди заструились вокруг стройной шеи. Полы халата раздвинулись. Словно загипногазированная, его плоть затвердела, не подчиняясь контролю.

Себастиан поднял девушку и прижал к своему горящему в лихорадке телу. Он вдыхал ее чистый, с легким ароматом цветов запах. Сквозь неуклюжую сорочку ощущал жар ее тела. И тут он наклонил голову и поцеловал ее.

У Рози возникло чувство, будто она заживо горит. Ноги ослабели. Она прижалась к телу Себастиана и словно растворилась в нем. Свидетельство его возбуждения лишало ее рассудка. И когда его язык скользнул между жадно раскрытыми губами, она сдалась. Если это все, что она узнает о полном блаженстве, то она с восторгом примет его. А сожаления оставит до холодных лучей рассвета.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Рози пробудилась от беспокойного сна задолго до рассвета. Осторожно, затаив дыхание, пока не заныли легкие, она оторвалась от мучительно сексуального, жаркого, обнаженного тела Себастиана.

Ее тело горело. Каждый сантиметр кожи пылал от опустошительных поцелуев Себастиана. Но это были пустяки по сравнению с тем, как болело ее сердце.

Знойные картины прошедшей ночи не оставляли ее. Губы и руки Себастиана, доводившие ее до безумия. Ее мгновенные ответы, самозабвенные и чувственные до бесстыдства. В отчаянном возбуждении она умоляла его, чуть не рыдая от нетерпения: «Люби меня, пожалуйста, люби меня». Сейчас она мучилась от стыда, вспоминая свое поведение.

Его тело изгибалось над ней, потное и жаркое. Голос стал хриплым. «Я хочу тебя… О, как я хочу тебя!» И ведомый жаждой, он вошел в нее. Но тут же застыл, услышав короткий и резкий крик боли. В то же время она отчаянно притягивала его к себе, приглашая войти глубже. Подбадривала стонами наслаждения. Убеждала, что он не должен останавливаться. Они уже слишком далеко зашли.