Туда, где кончается Лес - Лада Монк Страница 12

Может быть, хотя бы это единственное в…

Де Рейв: Многоуважаемый доктор Ф сейчас наверняка заметит,

Что этому стоило бы случиться,

Потому что удар банкой по голове — это, вероятно, единственное,

Что могло бы убить такого славного малого, как я, или хотя бы вправить мне мозги!

Доктор Ф: Мерзавец.

Де Рейв: Искренне благодарю за комплимент моему дару предвидения.

Доктор Ф: Негодяй и последний плут.

Де Рейв: Это я тоже предугадывал, но отвечать не собираюсь.

Меня ждет продолжение моей истории!

Долго плавал я в привычной мне голубой прохладе

Среди разноцветных коралловых деревьев и обросших зелеными пляшущими лентами камней.

Зазывали меня в подводные дворцы русалки,

Похожие на тропических рыб, скатов и аксолотлей,

Но я поклялся себе не верить им после того,

Как их злые кузины сгубили мой корабль.

Умолял меня о помощи Сельдяной Король,

Жаловался на раков-отшельников, кравший из его мидий жемчужины,

Сулил в награду свою самую красивую дочку.

Хороша, конечно, немая как рыба жена,

Которой не нужны ни платья, ни украшения,

Но для нее союз со мной, любителем двойных порций рыбы и икры, был бы опасен.

Указал я Сельдяному Королю, где свои сундуки с жемчугом потерял,

Запамятовав, правда, предупредить его, что не мои они теперь,

А все от дна до крышки Дэви Джонсу принадлежат.

Поблагодарил рыбий монарх меня, пожал мне руку обоими скользкими плавниками,

Поцарапав ладони мелкими ядовитыми бугорками,

Да отправился, взяв с собой морских коньков, морских львов и вооруженных копьями тритонов,

В долгий и непростой путь за моими сокровищами через весь океан.

Эх, хотелось бы мне верить,

Что не напали на беднягу и его охранников клыкастые сирены,

Сестры и подруги моего приятеля Ланца!

Вынесли волны меня на берег, вышел я, выжимая свой длинный черный плащ,

И ударила меня по лбу тяпка,

Брошенная рабочими из мастерской корабела,

Копавшими борозды для спуска парусников на воду.

На каменном заборе вили гнезда из соломы крикливые чайки и альбатросы,

Бочки и ящики под стенами были заставлены связками бутылок с маслом и лаком,

Распространявшими ослеплявшие блики Солнца по спокойному песчаному берегу.

Я узнал на берегу двух пиратских капитанов,

Старых врагов, державшихся друг от друга в ста двадцати шагах,

Потому что старый морской обычай запрещает продолжать битвы на суше.

Оба позарились на «Черный Макропод», самое ценное творение мастера,

Которое, конечно с кораблем моим не сравнится.

Ну, что взять с них! Неотесанные дубины! Позарились на два черных паруса,

Когда я предлагал им золотые.

«Черный Макропод» стоял в ангаре.

Не касался он воды ни единой щепочкой, ни бортами, ни ростром, завершавшимся осьминогом.

И каждый из капитанов поскорее желал надеть треуголку и спустить «Черный Макропод» на зеленые волны,

Потому что, как сказали они мне,

Негоже королю морей долго оставаться без короны и крепости.

Корабельщик, вы знаете,

Так давно ведет торги.

Этот хитрец, «Черный Макропод» бесценным и имеющим волшебные свойства назвавший,

Просит ставки сделать, как в игре или на аукционе,

Запирается подсчитывать, записав все сулящее ему на листок,

Да размышляет, какой исход ему выгоднее.

Всем обычно судостроитель отказывает,

Недостаточными предложенные богатства считает для платы за жемчужину своего труда.

Но — хе-хе! — я по уверенным и возбужденным лицам капитанов понимал,

Что в этот раз одного из них ждут успех и желанный блестящий штурвал.

Стало мне любопытно, что они предложили в уплату за корабль,

И я подошел ближе к старым знакомым, снимая шляпу и распростирая руки для объятий.

Рад был меня видеть Вальтер,

Все тот же добряк Вальтер,

Так похожий на сбежавшего много лет назад принца!

Если бы его рыжие волосы были черными,

Если бы он носил камзол или форму моряка,

А не простенькую бандану юнги,

Клянусь вам, они с пропавшим принцем как две капли воды выглядели бы!

Болезненный румянец опускался к шее по его острым скулам:

Все еще страдал он от раны,

Нанесенной вторым капитаном в грудь,

Бедняга.

Смеялся Вальтер, жал мне руки и крепко обнимал, лишая дыхания.

Я был знаком с командой его,

Я даже видел его четырехмачтовый барк, славный «Барельеф с жемчужинами» и хорошо изучил его устройство,

Так как почти двенадцать раз оказывался в плену,

И меня принуждали спать в гамаке с мягкими подушками

Да держали на одних шоколаде, лимонном соке и песочных пирожных.

Я поинтересовался у Вальтера, куда запропастились его верные ребята,

И капитан, улыбнувшись, указал мне на доктора в изумрудном мундире,

Распинавшегося перед матросами о вреде пьянства,

На свою возлюбленную, ловившую бабочек,

И на дремавшего в стоге сена боцмана Бертольда,

Как всегда, одетого в лучшую рубашку и собравшегося, видно, на бал, а не в странствие.

Эх, несчастный Бертольд,

Изнемогающий от морской болезни и пугающийся упоминаний подводных монстров!

Презабавный Бертольд,

Цитирующий старые пьесы и готовый отдать жизнь за подвески из цветного стекла!

Не могу сказать точно насчет Вальтера,

А вот Берти явно был когда-то дворянином!

Мать его, покойница уже,

От которой он унаследовал водопад светлых девчоночьих кудрей по самый пояс,

Была танцовщицей в каком-то имперском прибрежном кабаре,

А отец… А отец мог быть, хе, кем угодно! И был, вероятно, герцогом или бароном.

И носил, честное слово, такие же, как у его сынка, серебряные шпаги и рубашки с широкими рукавами да рюшами.

Однако, клянусь носом, повезло Бертольду, что его краденный с королевских судов гардероб,

Занимающий шесть сундуков и еще шесть узлов из парусины,

Не сделался козырем в немой борьбе капитанов за «Черный Макропод»!

Вальтер рассказал мне, что именно он предложил корабелу за судно.

Эх, повезло, надо сказать, мастеру!

Насулил ему Вальтер

Три мешка золота,

Несколько бочек лимонного эля,

Шкатулку, полную алмазов и рубинов,

Четыре десятка картин со всех концов света,

Ящик с книжками своего доктора,

Прекрасную статую молодой женщины в тиаре,

Шесть флаконов духов, лучшей хны и цветочных масел,

Целый сундук целебных трав,

Самоцветы и обломки сталагмитов белеющих на горизонте гор,

Кожаную сумку в вышивке и лентах, заполненную персиковым жемчугом,

Настоящий фарфоровый сервиз, достойный принцессы Камиллы,

В котором сахарница забита по самую крышку шоколадными конфетами,

И огромный глобус со всеми континентами и островами!

Тогда мне стало любопытно, что готов второй мой знакомый пират отдать за «Черный Макропод»,

В три прыжка одолев извилистую дорожку на песке,

Я оказался напротив Варфоломея,

Капитана и деспота команды «Гексамитоза»,

Компенсирующего отсутствие внешней и внутренней красоты

Дорогими сюртуками в золотых шнурах и фестонах,

А потому похожего на громадную дворцовую люстру

В