Моя фиктивная жена - Лариса Петровичева Страница 13

— Да. Отказалась.

— Могу я спросить, почему? — поинтересовался я. Хельга наколола на вилку кусочек перца, отложила ее на край тарелки. Она выглядела одновременно потерянной и очень гордой, словно щедрое предложение моих родителей оскорбило ее до глубины души.

Эльфы всегда рассуждают просто: нет того, кого нельзя купить — надо лишь предложить то, о чем он мечтает. Должно быть, отец сейчас не может прийти в себя от изумления. Какая-то гномка, грязь земная, отказывается от его даров!

Невероятно, да.

— Потому что вы отнеслись ко мне не так, как остальные эльфы. Не так, как мои сородичи. Люди сказали бы, что по-человечески, — негромко отчеканила Хельга. — Вы меня спасли от змея и не смеялись, когда узнали, что я пишу книги. Я понимаю, что вы сказали про нашу свадьбу просто, чтобы позлить отца. И понимаю, что мой отказ от ненастоящей помолвки — это так, пустяки. Это не предательство.

Она сделала паузу и добавила:

— И все равно это предательство. Потому что тогда они возьмутся за вас и дожмут. А я понимаю, чего стоит ваша гордость и свобода.

Я хотел было потереть ухо — убедиться в том, что услышал именно то, что было сказано. Конечно, если Хельга писательница, то она способна проникать в чувства других. Но она была гномка — и неожиданно поняла меня, эльфа, того, к кому должна чувствовать неприязнь.

Я ей, по большому счету, никто. Просто дал работу, пожалев девчонку на ступеньках ювелирного магазина, которая всеми силами сдерживала слезы. Спас от бервенунского змея — ну мало ли, всякое бывает. Но она испытывала искреннюю благодарность и не менее искреннее душевное тепло — и не хотела предавать даже понарошку. И я понимал, что мое собственное сердце тоже движется к ней навстречу — и не знал, пугает меня это или радует.

Нет такого писателя, который не мечтал бы об издании у «Геллерта и Маркони». Мои родители знали, куда надо нанести удар — и сейчас были потрясены так же, как я. Хельга просто не могла отказаться — и отказалась.

Наверно, все дело в том, что в мире бывает настоящая дружба и порядочность. Все-таки бывает. И появляется вот так, вдруг, запросто, когда один просто берет и протягивает руку другому.

— Ваши книги обязательно издадут, — твердо сказал я. — Можете даже не сомневаться. Вы непременно этого добьетесь, Хельга. Честным трудом. «Геллерт и Маркони» сочтут за честь выставить ваши романы у себя в магазинах. Я уверен в этом.

В ее глазах сверкнули веселые искры — Хельга улыбнулась и ответила:

— Я так и сказала. Не хочу радости с тухлой ноткой.

— А раз так, то давайте все-таки поедим, — предложил я. — У этой еды самые лучшие нотки.

Некоторое время мы молча отдавали должное лососю, и я вспоминал, как обедал в родительском доме. Полная тишина, бесшумные движения ножа и вилки, еда, словно сотканная из солнечных лучей, и обязательное наказание, если уронишь хоть крошку на белоснежную скатерть. Домовой высунулся было из-за плиты: Хельга заметила его и спросила:

— Есть будешь, паразит ты этакий?

— Я не паразит! — решительно заявил домовой, усаживаясь возле шкафчика. — И есть тоже буду. Мне всего и побольше.

Я удивленно поднял бровь.

— Не знал, что у тебя такой отменный аппетит.

Хельга вынула из духовки еще одно гнездо со стейком, развернула его и положила перед домовым. Тот втянул воздух розовой кнопкой носа и мурлыкнул.

— Порубать чего вкусного — это я всегда готов. Можно не приглашать, просто тарелку ставь.

На десерт были пирожные — корзиночка с суфле, шоколадом и ягодами. Допив кофе, который Хельга сварила с корицей, я довольно прикрыл глаза и подумал, что сегодня все-таки выходной, а мы заслужили отдых от приключений и трудов.

— Как насчет парка? — спросил я. — Хочу показать вам кое-что.

* * *

Хельга

Парк! Прогулка в парке!

Я старалась не подавать виду — приличная гномка всегда ведет себя спокойно и не прыгает до неба, даже если ей очень хочется. Просто кивнула и ответила:

— Да, конечно. Сегодня же выходной, все идут гулять.

Вымыв посуду, я чуть ли не бегом бросилась в свою комнату и там все-таки подпрыгнула. Парк! Океаны зелени, которая еще не окуталась в багрянец и охру, свежий воздух, цветы и тропинки среди деревьев! Только тот, кто провел всю жизнь под горой, лишь иногда выходя на поверхность, поймет, почему я так люблю сады, деревья и парки.

Они свежие и легкие, они устремляются вверх, к небу и солнцу, и я, кажется, становлюсь выше ростом и еще чуть-чуть — скользну к облакам по солнечному лучу.

Да и что может быть лучше прогулки в парке, к тому же, в хорошей компании? Лишь бы только на нас пальцем не показывали: гномка идет с эльфом! Как это они стакнулись?

Надо было выбрать одежду — хорошую, красивую, но не слишком броскую. Сунувшись в шкаф, я принялась перебирать добро, которое привезла с собой из Подгорья. Одно платье показалось мне старомодным, в нем только на кухне ходить, второе оказалось чересчур вычурным и торжественным, третье было великовато. Ладно, обойдемся без платьев: длинная темно-синяя юбка, белоснежная рубашка с кружевным жабо, которое надо приколоть брошью к воротнику, и изящный жилет с кармашками, украшенными вышивкой. Одевшись, я торопливо переплела косы с новыми, еще ни разу не тронутыми светло-зелеными лентами и, посмотрев в зеркало, подумала, что похожа на школьницу, которая спешит на первое свидание.

— Это никакое не свидание, дурища, — сказала я себе. — Это просто прогулка на свежем воздухе в приятной компании.

Я припудрила щеки, мазнула по губам легкой розовой помадой — ресницы красить не пришлось, они и без того были темными и густыми. Ох, а если со стороны я выгляжу как неуклюжая толстуха? Тумбочка на ножках, как сказал отец Анарена?

Сам он тумбочка. Сам на ножках. В зеркале отражалась серьезная девушка, спокойная и уверенная в себе. С такой хоть кому за честь пойти на прогулку.

Когда я вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице, в груди шевельнулась тревога. Я иду гулять с эльфом! Кто бы мне сказал об этом вчера утром — да я бы рассмеялась ему в лицо. Разве такое возможно? А вот ведь: принарядилась, иду.

Анарен уже ждал меня в гостиной — он тоже успел переодеться в такой модный костюм, который я видела лишь в журналах, и цена рядом стояла ну просто запредельная. На груди красовался маленький орден; спустившись, я поинтересовалась:

— За что вас наградили?

Эльф бросил