Девушка и Ворон - Марина Кравцова Страница 13

Воронов чуть приобнял ее – и не встретил сопротивления.

– Я научу, – ответил он. – Но ты сама к себе прислушайся. И пойдем в дом, Лиза, что на траве сидеть – простудишься. Тут надо все хорошенько обдумать. И не считай себя теперь неуязвимой. Ты все же остаешься человеком. Как и я.

Глава 12. Две сестры

Матушка Аркадия, игуменья Ивановского монастыря, никак не могла уснуть. За долгие годы монастырской жизни она привыкла проводить часть ночи за молитвой или духовными книгами, а сегодня сон и вовсе не шел. Ей сейчас хотелось просто поговорить с Богом, задать вопрос и смиренно ждать ответа, зная, что он непременно будет.

Скромная келья, освещенная мягким светом лампад, была тесной, но матушка любила ее. Аскетизм она не ставила себе в праведность. Сколько себя помнила – хотела именно этого, чтобы ничто не отвлекало от молитв, от чтения, духовного созерцания.

Вранье, что в монастырь уходят из-за бед или любовных неудач. Попытаться-то можно, но станешь ли и вправду монахиней? В монастырь идут только к Богу – в этом матушка Аркадия, в миру Анастасия Дмитриевна Зарянина, была убеждена и никогда не спешила благословлять на постриг девиц и молодых женщин, всегда повторяя: «Лучше будь мирянкой хорошей, чем плохой монашкой». Вот и в Кате Вересовой она не видела будущей инокини[14]. И невзирая на то, что девица бесприданница, была бы рада ее браку с Алексеем. А тут такое вдруг стряслось…

И мысли невольно обращались к прошлому.

…Старинный барский дом, светлая горница, две пригожие темноволосые девочки играют на густых медвежьих шкурах на полу.

Бабушка подзывает их и, когда они уютно устраиваются рядом, достает шкатулку. Сестры склоняются над ней. Чудесные украшения из малахита – серьги, бусы и тяжелый перстень с причудливым узором на камне.

Младшая, Варенька, тянется к серьгам, старшая берет бусы.

– Ну а перстень, – говорит бабушка, – достанется той из вас, кто раньше выйдет замуж. Так матушка ваша повелела.

– Стало быть, – произносит Настя нежным голоском, – перстень будет Варенькин. Я в монастырь уйду. А из бус сделаю четки.

Варя смеется – монастырь, виданное ли дело.

А вот поди ж ты, все сбылось. Повзрослели сестры, бабушка отвезла их к родне в Москву, и к Настеньке сразу же посватался завидный жених. Она не ответила ни «да» ни «нет», просто исчезла в одну из ночей. Допрашивали дворовых девок, и одна из них призналась, что помогла барышне: та скрылась по своей воле, переодевшись в простую одежду. А еще слышали, как говорила она, что хочет быть не замужней женой, а Невестой Христовой. С трудом нашли Настю в старой обители, куда девушка, сбежав из Москвы, добралась с обозом. Анастасия наотрез отказалась возвращаться домой. Отвергнутый жених подумал-подумал – да посватался к Варе. А Варенька и рада! Она – не старшая сестрица, глупостей не натворит.

Как потом узнала Настя, ставшая в постриге Аркадией, замужеством своим юная Варвара Дмитриевна была очень довольна, хотя мужа не любила, но упивалась его обожанием. Насте еще раньше казалось, что в доставшемся Варе малахитовом перстне скрыта колдовская сила. Давно уже для нее не было тайной, что их с Варей матерью была сама Малахитница – превеликая затейница Хозяйка Медной горы…

Много лет молилась мать Аркадия за сестру, открывала Господу тревогу и печаль. И дождалась. Постаревшая Варвара Дмитриевна приехала в монастырь, смиренно поклонилась почтенной игуменье, а потом по-сестрински обняла, с умиленьем узнавая в ней прежнюю Настеньку.

– Выслушай меня, – попросила. – Хочу как на духу открыть тебе свою душу…

Уже рассвело, когда за дверью послышалось негромкое:

– Молитвами любящих нас, Господи, помилуй нас…

– Аминь, – ответила матушка.

Вошла Катя, бледная и осунувшаяся.

– Что это ты? – встревожилась игуменья. – Плохо спала, Катюша?

– Вовсе не спала. Позвольте, матушка… в грехе хочу покаяться.

«Да какие у тебя грехи», – подумала настоятельница. Вслух не сказала, но Катя как будто прочитала ее мысли.

– Чужую беседу под дверью подслушивать – всегда грех. А я вчера подслушала.

– Вот оно как. Ты присядь, присядь…

Катя скромно примостилась на деревянном стуле возле рабочего стола. На столе – ворох заточенных перьев, массивная бронзовая чернильница, бумаги и объемные книги, среди которых есть и старинные, рукописные…

Матушка не спешила с ответом.

«Так и надо, наверное, – подумалось ей. – Она знает… пускай знает!»

– И что же ты услышала, Катя?

– Вы с Алексеем Никитичем разговаривали… обо мне даже речь зашла. И вы с ним, слова мне не сказав, сами все за меня решили.

«Тихоня-то тихоня, – подумала матушка Аркадия, – да вот в таких-то твердости порой поболе будет, чем в бойких и дерзких».

– А ты что же, голубушка, – произнесла она вслух, – не согласна с решением моего племянника?

– Не согласна, – твердо ответила Катя.

– И замуж бы за него пошла?

– Пошла бы, матушка. Только если я его тайну ненароком узнала, то и он должен знать обо мне все. Что деток у меня никогда не будет… Но, поверьте, у меня и в мыслях нет воспользоваться смятенным состоянием духа Алексея Никитича. Он еще раньше оказывал мне знаки внимания, но я считала, что не пара ему, что он всегда может жениться на богатой и здоровой девушке. А теперь вот он себя чудовищем мнит… и мне хотя бы поговорить с ним… объясниться.

– Любишь его? – спросила игуменья, задумчиво вглядываясь в лицо Кати.

Та не замедлила с ответом:

– Люблю.

– И не испугаешься? Мы-то с тобой его в драконьем облике не видели и судить не можем… Но, полагаю, и впрямь надо бы вам объясниться… Хорошо, Катерина. Отправляйся в Яблоньки и передай Алексею Никитичу от меня письмо. Я как раз писать ему собиралась. Тогда уж все и обговорите. А потом, мой совет, возвращайся в Чудногорск и подумай хорошенько. И глупостей не делай… Темное дело сотворила моя сестрица, я знаю. И это наследие много дурного может в себе нести.

– Тем более мне надо быть рядом с ним, – убежденно проговорила Катя.

– Тогда, голубушка, помолись-ка в храме да собирайся в дорогу. Я дам тебе кого-нибудь в попутчики. Сюда уже не вернешься?

Катя покачала головой.

– Да уж, чувствую я, в каком ты смятении… Пока собираешься, я письмо напишу. Алеша все в подробностях должен знать… все, что было.

Глава 13. Тайны былого

Было это больше сорока лет назад. На землю опустилась одна из черных ночей, самая злая – ноябрьская. В эту ночь черное колдовство удавалось лучше всего, и его еще можно было усилить, если прийти