Елена Звездная - Тайна проклятого герцога. Книга первая. Леди Ариэлла Уоторби Страница 14

Я помолчала, разглядывая рисунок на двери, и тихо спросила:

— Вы сейчас издеваетесь?

— Нет, — опроверг мое предположение герцог, — это был сарказм. Леди Уоторби, откройте двери!

Сложив руки на груди, я спокойно ответила:

— Нет, лорд оттон Грэйд.

Тишина, затем хриплое:

— Вы сейчас издеваетесь?

— Считайте это тонкой иронией, — посоветовала я.

Некоторое время герцог не произносил ничего, затем все же задал, видимо не дающий ему покоя вопрос:

— Вас этому в лицее имени «Девы Эсмеры» обучали, леди Уоторби?

— Чему «этому», лорд оттон Грэйд?

В галерее прозвучало ругательство. Тихое, на ассаре, но очень прочувствованное. А затем герцог соизволил высказать свое мнение о моей персоне, в столь завуалированной форме как:

— Леди Уоторби, мне любопытно, вы не мечтали посвятить свою жизнь служению Пресветлому?

Вопрос несколько оскорбительный для леди моего положения, однако:

— Задумалась об этом, в момент передачи вам договора, лорд оттон Грэйд, — самым вежливым тоном ответила я.

Еще одно ругательство, а после сдержанно, вежливо и весьма холодным тоном:

— У вас другие покои, леди Уоторби. Всего доброго.

И последний представитель династии оттон Грэйд покинул галерею, не настаивая более на моем обществе.

Еще немного постояв, я вышла и никого не обнаружив, вернулась к себе. С единственной целью — отоспаться после полубесонной ночи, потому как больше заняться мне было положительно нечем.

Я проснулась на закате, от странного ощущения чьего-то присутствия. В первые мгновения появилось непреодолимое желание засунуть руку под подушку и спрятать очередную не особо дозволительную книгу, а после пришло понимание — я не в лицее. И тихие неслышные шаги не принадлежат ни одной из сестер-воспитательниц. Но поступила я так, как привыкла — расслабилась, контролируя каждый вздох, следила за тем, чтобы не дрогнули веки, и слушала каждый шорох, пытаясь определить, откуда доносится.

Звук удаляющихся шагов, шорох ткани, скрип дерева… скрежет, непонятный, странный, и все стихло. Я лежала еще некоторое время, затем осторожно открыла глаза — никого. Села, осмотрелась — в спальне я была совершенно одна. Осторожно встала с постели, подошла к окну, на мгновение замерла, любуясь заходящим солнцем, словно окунающимся в морские просторы, затем повернулась и едва сдержала вскрик. Цветок мальвы! Цветок, который сажают на могиле безвременно ушедших, цветок скорби и боли. А еще, для всех кто искренне верит в суеверия — символ смерти! Причем, по существующему с давних пор поверию, если обнаруживший цветок расскажет о нем, смерть приходит быстрее. Еще одно поверие гласило — что прикасаться к нему нельзя, по тем же самым причинам!

Меня, самым наглейшим образом, пытались запугать.

Вновь повернувшись к окну, я подумала, что с гораздо большим удовольствием постояла бы и посмотрела на то, как огромное солнце, медленно погружается в воду, но…

— О, Пресветлый! — мой перепуганный вопль должен был прозвучать достаточно правдоподобно. — О, Богиня! Только не это!

И я выбежала из спальни, пытаясь изобразить судорожные рыдания. В уборной я некоторое время брызгала водой в зеркало, затем в идеальнейшем порядке раскладывала баночки с кремом и мылами, а после, совершенно нехотя, взбила мыльную пену и умылась, не полностью прикрывая глаза. Веки запекло, слезы хлынули по щекам, глянув на себя в зеркало, я убедилась, что выгляжу испуганной и заплаканной.

Всхлипывая и вытирая слезы, я вернулась в спальню, посмотрела на столик — цветка уже не было!

Мне пришлось вспомнить все неудачи в жизни, бал, на котором я так и не появилась, и ужас перед своей новой жизнью, чтобы разрыдаться максимально достоверно, потому что я совершенно точно знала — за мной следят. А демонстрировать, что их игра не возымела действия, было бы глупо.

Стук в двери и голос господина Ирека были спасительным светом в беспросветном получасовом представлении с рыданиями в голос. Я вспомнила все, что могла вспомнить, я оплакала даже гибель своей первой куклы, я рыдала над первым наказанием папеньки, лишившем меня сладостей на год, за порчу имущества его влиятельного друга, я даже вспомнила единственный низший балл, полученный на домоводстве. Я так еще ни разу не рыдала в своей жизни, а потому была искренне благодарна поверенному, за появление.

— Леди Уоторби, — вновь позвал господин Ирек.

— Да-да, сейчас иду.

Накинув халат, я вышла в гостиную, миновав ее, открыла двери.

— Леди Уо… — начал поверенный и осекся.

Всхлипнув, опустила взгляд.

— Леди, ужин и… только не банты. И… Я жду вас, — добавил господин Ирек и сам закрыл двери.

Пожав плечами, я решила, что раз не банты, то не банты. Про бантики поверенный не упоминал.

Мой наряд к ужину состоял из короткого, почти по колено белого платья, из-под которого ворохом голубых кружев топорщились нижние юбки. Полосатые бело-голубые чулочки, голубые туфельки, в тон к ним голубая лента обручем придерживающая волосы. А вот в волосах очень, очень и очень много крохотных голубых бантиков, мне их мама на двенадцатилетние подарила, но все пятьдесят штучек я впервые использовала.

Открыв дверь, я, скромно потупившись, вышла в галерею.

— Ну все! — взревел господин Ирек. — Знаете что, леди, это уже переходит все границы!

Естественно леди на брань не реагируют, промолчала и я. А поверенный продолжал:

— Вы — исчадие преисподней, леди! И знаете что, одно дело издевательства надо мной, но измываться над герцогом я вам не позволю, слышите?!

Вновь реагирую абсолютным молчанием.

— Вы… вы просто…

— Что здесь происходит? — голос лорда оттон Грэйда вынудил господина Ирека мгновенно закрыть рот.

Я же продолжала молча стоять, опустив голову и стараясь быть безучастной к происходящему.

Звук приглушенных шагов и герцог, подойдя к нам, повторил вопрос:

— Что случилось?

Я молчала, поверенный, как ни странно, тоже. В следующее мгновение случилось странное — сильные пальцы последнего представителя военной династии оттон Грэейд неожиданно сжали мой подбородок, и вынудили запрокинуть голову. Это оказалось так неожиданно, что я не сдержала вскрик, попыталась отступить, но удержавший герцог продолжал внимательно разглядывать мое лицо.

— Вы плакали, — вынес вердикт оттон Грэйд.

Я не дышала! В каком-то священном ужасе глядя на герцога. А он продолжал меня удерживать, сильно, властно, и… удерживать!

— Лорд оттон Грэйд! — вновь предприняла попытку вырваться.