Юлия Колесникова - Солнце бессонных Страница 14

Я открыто и прямо посмотрела на Калеба, и через мгновение он взглянул на меня, будто бы ждал этого. Я ничего не могла понять по его взгляду, светлость его глаз стирали всякие эмоции, словно они были стеклянные. Мне стало так печально от этого, я, скорее всего, была даже разочарована, мне казалось только он и может понять меня. А может мне хотелось так думать?

Задумавшись, я не слышала, о чем пошел разговор, и когда оказалось, что родители рассказывают о нас, пришло мое время заволноваться. Я не хотела делиться, некоторыми подробностями нашей и моей прошлой жизни. Мне ужасно не нравилось вторжение в мою личную жизнь, но в то же время, мы знали, наверное, самое ужасное из жизни Гроверов, так почему не поделиться с ними нашей историей. Но слушать все это в очередной раз я не могла.

Внезапно я поняла, что Калеб открыто, рассматривает меня. Наверное, он не мог понять, почему Самюель так страдает ради меня. Да уж, для него я всего лишь девчонка, одна из сотни, с которыми он встречался, или мог встречаться. И, видимо, для него я не заслуживала таких истязаний. Что ж, я тоже часто думала об этом, но так и не смогла понять. И даже та маленькая жизнь, что теперь теплилась во мне, и явно требовала вишневого мороженого, так ничего и не объяснила. К сожалению, эта жизнь не была самым драгоценным для меня.

Мне не хотелось вновь все это слушать, видеть взгляды сожаления Грема, и непонятные глубокие взгляды Калеба, заставляющие чувствовать себя примитивной мушкой. При том же я ужасно хотела есть, весь этот день мучительно сказался на моих нервах, — никогда не думала, что буду лечить их таким способом, но именно вишневое мороженое представлялось мне спасительным средством.

Не создавая шума, я прошла на кухню, надеясь, что не все взгляды только что были прикованы ко мне. Мне не нравилась такая популярность.

Холодильник как всегда был забит всякими вкусностями, если я вдруг чего-нибудь захочу. И лишь открыв его, я поняла, что не прочь съесть что-то более основательное, чем мороженое. Спагетти пришлось разогревать не долго, и я в который раз порадовалась тому, что хоть что-то осталось неизменным: макароны как прежде были моим любимым блюдом. От скольких любимых продуктов, мне пришлось отказаться во время беременности, что говорить. А о многих вещах, с которыми пришлось расстаться, я даже не хотела вспоминать.

Я ничего не услышала, но в одно мгновенье в комнате я была уже не одна. Калеб вдруг появился на стуле, будто бы из воздуха.

Родители в основном старались так не делать, но я к подобному привыкла. Брат отца Прат часто так поступал, когда жил с нами, он считал, что я должна привыкать к нашему образу жизни. Он ничего не видел зазорного в том, что когда-то я стану вампиром. Для него я была прекрасным образцом будущего вампира, как ни странно он считал меня особенной, он не знал, в чем это проявится, пока не начались все те случаи моего общения с Самюель. Будь на то его воля Прат начал бы изучать меня давным-давно.

Сам он не обладал никакими талантами, но, по словам отца так же было и в человеческой жизни Прата. Тот же считал, — жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на обучение. Потому то его и интересовала моя необычность, которую еще до недавно я считала случайностью. Как говорит Прат, случайность моей притягательной для них крови, слишком опасна для меня. Мне казалось все и так слишком запутано в моей жизни, чтобы она осложнялась еще больше чем-то непонятным, как проблески телепатии. Я даже усмехнулась, подумав о таком. Хотя могу ли я назвать это полнейшей чушью? Когда в данный момент стараюсь игнорировать присутствие вампира, расположившегося на моей кухне.

— Тебя не звали, — сухо сказала я, уплетая спагетти. Мне было все равно, как это выглядит со стороны, я хотела, есть и его красивое лицо в данный момент портило мне аппетит. Я покосилась на него, желая понять, что же он думает, но как и раньше лицо Калеба хранило отчужденность.

— Я сам себя позвал, — в тон мне ответил Калеб и взял в руки зубочистки. Не понимаю, как ему удается сделать обыденный жест таким интимно-привлекательным? Кажется, я сходила с ума, а может, гормоны во мне, творили такие странные вещи, но оторвать взгляда от его рук, я не могла.

Его губы изогнулись в странной ухмылочке, и потому я решила, что он заметил мое внимание. Но все оказалось намного проще, — его заинтересовали мои фото на холодильнике. Да, выглядело это так по-домашнему, и совершенно не вязалось с семьей вампиров. Но мое детство, начиная с пяти лет и было нормальным, лучше, чем у кого-либо в мире.

Я старалась сосредоточиться на пережевывании, чтобы не обращать внимания на его руки, но все же нет-нет, да поглядывала. Он же раскрепащенно оглядывался по сторонам, изучая кухню. Казалось, прекрасный сказочный принц внезапно выпал из сказки и оказался на моей кухне, которая если не считать новомодной техники, очень подходила ему. Я постаралась представить себе Калеба в военной форме, или одетого в стиле пятидесятых, и, к сожалению, мне это удалось. Не думала, что он может быть еще более красив. Тоже мне Кларк Гейбл.

В который раз я вернулась к теме его таланта. Все вампиры, так или иначе были одарены, без исключения, и иногда их таланты были слишком пугающие. Самым частым из всех было управление сознанием людей: читание мыслей, ментальное общение, управление сознанием.

Может он сейчас сидел и читал мои мысли и в душе насмехался? Я очень надеялась, что нет. Я замерла с поднесенной ко рту вилкой и хмуро уставилась на него. Калеб ответил мне удивленно-улыбчивым взглядом, кажется, он потешался надо мной.

— Какой у тебя? — спустя мгновение спросила я, борясь в душе со страхом и желанием узнать правду.

— Что, калибр автомата? — пошутил он, перезаряжая в воздухе воображаемое оружие, вышло действительно смешно, но ответила я кислой улыбкой, вдруг запереживав, нет ли у меня на лице кетчупа.

— Талант, какой? — я знала таланты своих родителей, особенно талант отца, стирать воспоминания не раз оказывался нам полезен, мама могла очаровать любого, но лишь при желании, и совершенно не продолжительно, ей претила мысль, что с такой внешностью как у нее, нужно пользоваться своей силой. Это было тщеславно, но таковой была она. Кажется, Грем имел талант убеждения, он мог убедить кого угодно, в том, что хотел, но о мощности и продолжительности своих сил он не знал. Или точнее так ни разу и не проверил, он использовал его лишь несколько раз, когда интерес к их семье становился нездоровым. Мало ли было людей читавших книги о вампирах. И конечно возвращаться назад, чтобы проверить, как это все действует с их переездом, он не стал.