Смертельная Шпилька - Елизавета Берестова Страница 14

— Как бы там ни было, — сказал коррехидор, которому начало надоедать упрямое отрицание очевидного, — помните вы или нет, его величество Элиас и несколько десятков человек видели, как вы, госпожа Тиба Эдаби, пытались ударить невесту короля, при этом были остановлены господином королевским дайнагоном. После чего выхватили вторую шпильку и ударили в глаз маркиза Буну. Удар был смертельным.

Рика хотела добавить про оскорбления, которые камеристка леди Камирэ выкрикивала во время своей эскапады, но удержалась. Она надеялась, что сейчас произойдёт момент истины, и леди Тиба сознается. Однако ж, ничего похожего не произошло. Глаза придворной дамы расширились от удивления, губы заметно дрожали, и, если бы чародейка не знала, что лейб-медик час назад рассказал придворной даме об убийстве, готова была бы поклясться, что Тиба Эдаби слышит историю с собой в главной роли в первый раз.

— Господина Буну? — спросила она, и выронила стакан, схватившись за грудь, — я? Убила королевского дайнагона шпилькой для волос?

— Довольно притворства, — бросил Вил, — поднимите свой стакан и возьмите себя в руки. Вы находитесь под арестом, и неважно, признаете вы свою вину или нет, факт убийства остаётся фактом.

Придворная дама встала, пошатнулась и, опершись левой рукой за кушетку, подняла упавший стакан.

— У вас ещё имеется небольшой шанс избежать виселицы, — как само собой разумеющееся констатировал Вил, — вы ведь должны знать, что за убийство в Артании полагается смертная казнь? — и, не дожидаясь ответа, продолжил, — но малюсенький шанс избегнуть петли у вас всё же имеется. Не думаю, что такая милая и невинная девушка, как вы, госпожа Тиба, осознано могли влезть в государственную измену. Скажите, кто вас надоумил напасть на леди Камирэ. Вы не должны страдать в одиночку, мерзавец или мерзавка, втравившие вас в эту гнусную историю, заслуживает кары. Не выгораживайте никого, Эдаби, будьте откровенны со мной, как со старшим братом. И я даю вам слово древесно-рождённого лорда, что ваше сотрудничество со следствием зачтётся вам на суде.

Эдби Тиба смотрела на красивое лицо коррехидора широко раскрытыми глазами:

— Никто, господин граф, — проговорила она, — никто меня ни во что не втравливал, и я никого не убивала. Ни намеренно, ни случайно. Я просто упала в обморок от жары и волнения. Готова поклясться в этом на чём угодно. Пускай госпожа чародейка проверит мои слова, вы ведь можете сделать это?

— Проверим. Обязательно проверим, — жёстко пообещал Вил, — только будет поздно, тогда добровольное признание утратит свою ценность. Сделайте усилие сейчас, вспомните, что было когда леди Камирэ произнесла имя баронессы Тори?

— Закройте глаза, расслабьтесь, — приказала Рика, — и постарайтесь представить свои действия.

Придворная дама, всё ещё продолжавшая беспомощно держать пустой стакан в руках, послушно сомкнула веки.

— Вот вы стоите возле своей госпожи, — продолжала чародейка абсолютно спокойным и незнакомым коррехидору низковатым голосом, — леди Камирэ называет имя баронессы. Что вы делаете? Отвечайте, быстро, не задумываясь! — последние слова прозвучали как приказ.

— Я шагаю к столику, — бесцветным голосом проговорила придворная дама, не открывая глаз.

— Что вы видите на столе?

— Хрустальный кувшин, серебряную чашу с подтаявшими кусочками льда, недопитый глайс в высоком стакане, карточки с фамилиями дам, некоторые уже пустые. На других лежат броши, ордена и прочие подарки. Я ищу карточку с фамилией «Тори», — на этих словах девушка замолчала.

— Что вы делаете дальше? — повысила голос чародейка, — дальше, что было дальше?

— Дальше? — едва слышно повторила подопытная, — дальше я делаю шаг назад…,

Она вскрикнула, тело её затряслось, а руки столь сильно сжали стакан, что тот лопнул, и осколки поранили правую ладонь. Сама же придворная дама выгнулась дугой, упала на пол и забилась в конвульсиях, глаза её открылись, обнажив белки, изо рта полезла пена.

— Откройте окна, — приказал подоспевший доктор Нода, — отойдите и бросьте мне подушку.

Вил открыл настежь окно, а чародейка обеспечила подушку.

— Разве не нужно засунуть ей в рот что-то твёрдое? — поинтересовался коррехидор, наблюдая, как лейб-медик перевернул девушку на бок и подсунул ей под голову подушку.

— Зачем? — поднял на него глаза врач.

— Вдруг она откусит себе язык и больше не сможет давать показания.

Доктор Нода присвистнул.

— Ерунда. Язык — такая же мышца. Пока он в гипертонусе, как и всё тело госпожи Тибы, вероятность откусить его равна нулю.

— У госпожи Тибы был подобный приступ? — спросила чародейка не без интереса наблюдавшая за судорожными подёргиваниями конечностей лежавшей на полу камеристки.

— Ничего общего. Она просто рыдала, а тут похоже на падучую. Хотя не представляю, как девица, страдающая подобным недугом, могла оказаться старшей придворной дамой невесты короля! Но вам, господа, лучше оставить нас. Когда девушка придёт в себя, последнее, в чём она станет нуждаться, так это зрители.

— Скажите, Эрика, — сказал коррехидор, когда они отошли на достаточное расстояние от покоев лейб-медика, — странный приступ, невольными свидетелями которого мы сделались, ведь не проявление некой душевной хвори, о коей до нынешнего вечера никто не подозревал?

Рика, не задумываясь, ответила:

— Уверена, что нет. Вы ведь догадались, что я попробовала пробить психологические барьеры госпожи Тибы при помощи элементарного гипноза.

— Гипноза? — не поверил своим ушам Вил, — вы хотите сказать, что умеете делать это не хуже цирковых престидижитаторов?

— Об таком не особо любят распространяются, но врачей и чародеев учат основам гипнотического внушения. А я просто чуток потренировалась, да и посвящённость богу смерти сыграла не последнюю роль, — добавила она, — мне подумалось, что сильные переживания заставили обвиняемую поставить самой себе психологический барьер, потому как реальность оказалась слишком страшной. Она убедила себя в том, что ничего не было, просто упала в обморок при большом стечении народа.

— Я слышал о чём-то подобном, — кивнул коррехидор, — в газетах писали о матери, отказывающейся предать погребению маленького ребёнка, умершего по её вине. Она убедила себя, что малыш жив и ухаживала за ним, укладывала спать, купала, вывозила гулять в коляске. Думаете, госпожа Тиба учудила со своим разумом нечто похожее?

— Абсолютно уверена, что нет. Под гипнозом она вспомнила бы всё как миленькая. А тут — приступ падучей, — чародейка незаметно почесала шею. Жёсткий шёлк воротника слегка натирал, — более, чем уверена, это — последствия заклятия. При том, что в мою версию отлично вписываются и головокружение, и странный привкус во рту, и потеря сознания. Она была под заклятием.

— Это прекрасно разрешило бы нашу головоломку, если бы только в Каэ-доно можно было колдовать или пронести зачарованные вещи, — грустно заметил Вил, — поскольку охранные системы заклятий не сбаивали и не отключались, нам с вами придётся идти иным путём.

— А лекарства? — не унималась чародейка, которой страшно не хотелось вот так запросто расставаться