Надежда Башлакова - Мгновение длиною в бездну. Рождение Топаз. Книга 1 Страница 15

— Хотя с другой стороны, господину нравятся дикие одноразовые кошечки. — Тихо добавила разом присмиревшая темнокожая красотка.

Кому–кому, как не им, знать, что последует за всем этим.

Дорогая накидка из тончайшего шёлка порвалась в двух местах, несколько белокурых прядей выбилось из общей массы волос, на ногах не доставало одного шлёпка.

Вот так растрёпанная Девочка предстала перед своим новым господином. Чернокожий увалень, по хозяйскому кивку, лениво бросил её на кровать и, поклонившись, удалился из покоев.

Покои покоями, а в жизни Девочки покоя, похоже, не предвиделось, по крайней мере, в ближайшее время.

— Ну что, светловолосая кошечка, решила показать коготки? Царапаемся, значит? — Обнажённый по пояс хозяин, в широких штанах шароварах, весело ухмыльнулся.

Девочка затравлено смотрела на него, поднявшись из положения лёжа на четвереньки, но, по–прежнему, оставаясь на перине из множества подушек, сразу же, как только ушёл тот, кто её на эту самую перину сбросил.

— Что ж, я люблю, когда мне сопротивляются. — Пожал плечами новый господин.

— Но я не хочу, пожалуйста, господин. — Зашептала Девочка, загнанным зверьком отползая назад.

— А вот тебя, моя дорогая, спрашивать никто не собирается. — Невозмутимо произнёс он и двинулся в её сторону.

— Нет. Нет. Нет.

Ей ответил лишь его заливистый весёлый хохот.

Битва пятидесятилетнего мужлана и двенадцатилетней девочки оказалась короткой. Несколько минут и Девочка уже была подмята под крупное темнокожее мужское тело. От лёгкой накидки, что на неё набросили несколькими минутами ранее, не осталось и следа. Точнее следы–то остались, да только валялись теперь мелкими лоскутами по всей комнате.

Как бы Девочка не вырывалась, как бы не царапалась и не кусалась, но её сопротивление, не шло не в какое сравнение с тем натиском, что оказывал крепкий взрослый мужчина. К тому же точный удар в лицо заставил её голову на мгновение откинуться назад, и разнокалиберные звёздочки тут же заплясали перед глазами. Слёзы затмевали её взор и душили, а ком в горле этому всячески способствовал, а тут ещё тонкая липкая струйка заструилась по подбородку.

— Не надо, пожалуйста, не надо. — Из последних сил взмолилась Девочка, собирая воедино остатки своего сопротивления.

Он только ухмыльнулся ей в лицо, обнажив белоснежные зубы, что явственно выделялись на чёрном лице. Затем наклонился и лизнул её окровавленный подбородок.

— Обожаю свежую кровь. — С этими словами он распустил пояс своих штанов и, совершив несколько обратно–поступательных движений нижней частью тела, избавился от них, обнажившись полностью. Он не торопился, по–прежнему оставаясь на одном и том же месте и демонстрируя ей своё тело, тело, которым по–настоящему гордился.

Девочка не то чтобы испугалась мужской наготы, как раз таки её она видела частенько и раньше, правда не в такой близости, но всё же лицезреть полностью обнажённого мужчину чёрной скалой нависшей над ней и над всей её короткой доселе жизнью было по–настоящему страшно. Поэтому, когда он начал медленно опускаться, наступая на неё, она тихо вскрикнула и попробовала отползти назад. Вот только когда она поняла, что то, что происходило с ней на корабле, то были только цветочки, а ягодки же она вкушала теперь. Ведь теперь ей по–настоящему не куда было бежать, а её драгоценная девственность больше никем не береглась, разве что только ею самой.

Грубо раздвинув ей ноги коленом, он вошёл в неё стремительно и жёстко.

Тут же громкий крик боли и страха прорезал тишину притаившихся покоев, но они ко всему оставались безучастны, они уже столько раз видели несправедливость, боль и унижение, что кроме равнодушия эти крики у них больше ничего не вызывали. Покои оказались под стать своему хозяину, который в данный момент двигался резкими рывками на маленьком съёжившемся теле своей рабыни. Его не остановило даже то, что у него у самого имелась дочь пятнадцати лет, которая сейчас с нянечкой гостила у тётки. А ведь Девочке, плачущей сейчас под ним, было всего двенадцать. Хотя откуда мы можем знать, какие извращённые фантазии таит ум другого человека.

— Нет, пожалуйста, не надо, мне больно. Пусти господин. — Шептали пересохшие мигом губы. — Пожалуйста, не надо.

Боль, усталость и унижение навалились все разом. После первоначальной борьбы, сил сопротивляться больше не было. Только слёзы текли по щекам, да лёгкая корочка крови засыхала на подбородке и губах, даже шёпот и тот уже давался с трудом. Гримаса боли то появлялась на лице, то исчезала, неожиданно на неё накатила волна полного безразличия. Она и вовсе перестала сопротивляться, закрыв глаза и мечтая о тех временах, когда она впервые будет свободной, а это должно произойти уже скоро, тогда, когда она взойдёт на небеса. После того унижение, что выпало ей на долю и что ей ещё только предстояло вынести, жить ей оставалось не долго, уж она–то об этом позаботится.

Почти сутки она провела в покоях нового господина. Он то исчезал, то появлялся, чтобы вновь удовлетворить свою животную потребность. Всё это время Девочка не ела, не пила, хотя поднос с пищей стоял рядом со столиком, и вообще не вставала с того места, на которое её повалил насильник. Жизнь, которая и раньше–то не вселяла в неё никакой надежды, теперь и вовсе потеряла для неё всякий смысл. Теперь только оставалось ждать, когда ею окончательно натешатся, тогда ей должна будет, просто обязана будет выпасть возможность покаяться перед богами и отойти в мир иной.

Когда в очередной раз хозяин вернулся не один, она поняла что наступает перемена и, возможно, её мучения скоро подойдут к концу. Но она была права и ошибалась одновременно. Перемена неизменно наступила, да вот только, к сожалению, не в лучшую для неё сторону, и основную массу боли и унижения ей тогда ещё только предстояло вынести.

— Забирай её Карен, она мне наскучила. — Безразлично махнул рукой господин. — К тому же я в ней полностью разочаровался.

— Что не девственницей оказалась, мой господин?

— Да нет, почему же, девственницей, да только я ожидал получить в её лице страстную и яростную кошку, а в результате только позабавился с загнанным в угол и безразличным ко всему котёнком.

Карен понимающе кивнул и на мгновение в глазах его, как показалось Девочке, промелькнула искренняя жалость. Но только лишь на мгновение, и, может, всё–таки показалось?

— Слишком холодна, мой господин? — Спросил он между тем деловито.

— Да, но думаю, для моих воинов это не будет таким уж большим упущением. — Лукаво произнёс хозяин.