Любишь меня? Люби мою собаку! (СИ) - Таня Белозерцева Страница 17

узнать подробности, которыми его завалила поминутно сморкавшаяся в платочек и всхлипывавшая Гермиона. Не удержавшись, он просмотрел ее память, убедился в правдивости показаний. Однако его смутил тот факт, что медсестру Гермиона таки не дослушала, и потому он решил все же перепроверить информацию у Дурслей. Могла ведь Гермиона что-то неправильно понять? Хотя, глядя на отчаянно рыдающего ребенка, Альбус был в этом не сильно уверен. Поэтому он решил направить Северуса Снейпа к Дурслям.

Из камина вывалился привычно чрезвычайно недовольный чем-то зельевар, но, не давая ему вставить хоть слово, Дамблдор ошарашил его новостями, да и вид детей, которых он так не любил, настроил зельевара на рабочий лад.

— Северус. Очень прошу, зайди к Дурслям. Проверь, очень-очень прошу, проверь — не ошиблась ли мисс Грейнджер?

Северус скрестил руки на груди и непреклонно процедил:

— А я не знаю, где живет Поттер.

На целую минуту Альбус выпал из реальности, тупо тараща голубые зенки на Снейпа. Потом спохватился и назвал адрес, и попросил поторопиться.

«Довели эти поганые магглы сына Лили…» — с какой-то необъяснимой тоской думал Северус, готовясь переместиться камином к себе, чтобы выйти из замка, и надеясь на то, что сегодня трупов не будет.

— Хорошо, Альбус, я постараюсь вернуться как можно быстрее.

Хорошо, что директор не полностью верит, думал Северус, сжимая в кармане данный ему на прощанье (на всякий случай) флакон со слезами феникса. Покинув пределы школы, он трансгрессировал прямо на лужайку перед домом номер четыре. Злой зельевар с ноги открыл дверь, не особо стараясь быть вежливым, но первое, что он увидел — живой и улыбающийся труп… то есть Гарри Поттер. От неожиданности Снейп споткнулся и уставился на несостоявшегося инфернала, вызвавшего такую панику.

— Поттер, вы безответственный идиот, позор волшебного мира! — мгновенно впав в бешенство, заорал зельевар. — Отвечайте немедленно, пустоголовый болван, почему вы живы?!

Последнее, что запомнил Снейп перед тем, как погрузиться во тьму, было что-то темное, несущееся к нему.

…Петунья, мечтательно улыбаясь, обтерла тряпкой верную стальную сковородку, подаренную армейским другом Вернона. Эти почти четыре килограмма оружейной стали очень эффективно утихомирили старого знакомого поганца по имени Северус.

Комментарий к Часть восьмая. Не делайте из мухи слонов…

* Терминальная стадия болезни — умирающий человек.

** Intensive Station — ПИТ — палата интенсивной терапии.

*** The Lancet — еженедельный рецензируемый общий медицинский журнал. Один из наиболее известных, старых и самых авторитетных общих журналов по медицине.

Часть девятая. Как правильно ходить в гости?

Не успело в воздухе отзвенеть эхо от столкновения стальной сковородки с дубовым лбом Северуса, как Гарри потрясенно вскрикнул:

— Вау! Мама, это же профессор!

— Да хоть Папа Римский, — с отвращением произнесла Петунья, со всего маху и от души пиная распростертое на полу тело. — Как был засранцем, так им и остался.

Острый носок её туфельки выпнул что-то из кармана мантии зельевара, пять пар глаз заинтересованно проследили сверкающий полет хрустального флакончика. Пролетев плавной дугой, он невесомо ударился об мягкую обивку кресла, отлетел и приземлился на такой же мягкий ковер. Пятый зритель, Сириус, настороженно подошел, понюхал и, взяв флакончик в пасть, принес Гарри, тем самым говоря ему и остальным зрителям, что это не яд. Гарри поднял скляночку на уровень глаз и посмотрел содержимое на свет — оно было знакомое, прозрачное, как слеза, и опалесцирующее. Блистающее, как слезы феникса. Точно как те капельки, которые выплакал ему на рану Фоукс, феникс директора Дамблдора. Поняв, что именно он держит в руке, Гарри пришел в замешательство. Это же… это же жизнь, шанс на спасение обреченных детей! И если профессор Снейп принес его, чтобы спасти Гарри, то, значит, оно гарантированно поможет Эмили и другим детям… Вот только… как убедить врачей? В следующую секунду Гарри понял, что не врачам надо это показывать, а одной женщине, той, с чудесным голосом и потрясающим умением утешать — Оксане Сергеевне Воробьевой. Да, та докторица оказалась русской, и именно этим объяснялся её смешной акцент и суеверный стук по дереву. Вообще-то там был и мужчина, тоже русский, который рассказывал о результатах лечения, но сердце Гарри было покорено раз и навсегда Оксаной, первой женщиной, пришедшей к нему и успокоившей испуганного ребенка незатейливым рассказом об эмиграции. Решено. Слезы феникса он передаст Оксане. А пока… Гарри с удовольствием вспомнил сегодняшнее утро…

Наступило утро понедельника, и Гарри уже с нетерпением ждал, когда он сможет отправиться домой, чтобы… Не давая ему додумать, уже знакомая тетя-доктор вошла в палату и улыбнулась:

— Ребенок, к тебе пришли.

С радостным визгом счастливый Гарри кинулся обнимать свою, теперь-то уж точно, любимую тетю. Петуния несколько остолбенела от такого проявления счастья. За ее племянником такого не водилось никогда. Впрочем, улыбнувшись, она обняла Гарри и они медленно двинулись по коридору, провожаемые добрыми улыбками и пожеланиями — не возвращаться.

Уже как-то привычно усевшись в автомобиль, который помаргивал белыми и красными огнями, Петунья с Гарри отправились в обратную дорогу. Путь до пригорода Лондона был не близок, но благодаря тому, что автомобиль был все-таки санитарным, пробки им не грозили. Всю дорогу Гарри рассказывал об Эмилии и о том, что он увидел и узнал. Петуния поражалась тому, как изменился ее племянник всего только за три дня. Исчезла импульсивность, заменяясь если не мудростью, то каким-то пониманием, непривычным у Гарри. Мальчик рассказывал тете о том, что он обязательно выучится и научится лечить этот ужас, чтобы больше не умирали дети. Гарри просил у нее прощения за свои поступки и мысли, жалобно заглядывая ей в глаза, и, конечно же, она не могла не простить его. Но вот они и подъехали к дому и в этот момент Гарри задал вопрос, заставивший сдерживаемые слезы пролиться:

— Можно я буду называть тебя мамой?

Гарри совсем не ожидал ответа на свой вырвавшийся вопрос, но ему так сильно хотелось, чтобы тетя была мамой, ведь она вела себя как мама, беспокоилась и заботилась… В этот миг все плохое, что было, внезапно будто стерлось из памяти и Гарри стал тем, кем он, по сути, был — маленьким сиротой, которому отчаянно хотелось мамы… Чтобы поняла и простила и чтобы было спокойно… Потому что это очень больно, когда нет мамы. Своих биологических родителей Гарри почти что и не знал, ну что может запомнить годовалый малыш? А рассказы о них тех людей, которые их вроде бы знали, отдавали какой-то ванильной нереальностью, потому что люди такими не бывают, ведь люди очень разные.