1000 Первая дочь (СИ) - Соловьева Елена Страница 18

— Нет… — призналась я отчего-то едва различимым шепотом.

Но Алексис услышал.

— Мне не нужна твоя покорность, Майлин, — сообщил он все тем же возбуждающим шепотом мне на ушко. — Мне нравится твой дикий нрав и внутренняя сила. Ты сдашься мне, капитулируешь безоговорочно. Я возьму тебя только тогда, когда ты сама будешь молить меня об этом.

Я затаила дыхание. То, что он говорил, походило на бред и одновременно на правду. Если кто и мог довести женщину до полного безумства, так это Алексис. Даже будучи неопытной девственницей, я слишком хорошо понимала это.

— И мне нравится, как ты произносишь мое имя, — добавил он, отправляя коня в галоп характерным прищелкиванием языка. — Можешь обращаться ко мне так, когда мы наедине. Когда рядом будут посторонние, особенно мои воины, ты будешь добавлять «господин». По крайней мере, до тех пор, пока у тебя не будет документов свободной женщины. А я в свою очередь постараюсь выправить их как можно скорее.

Теперь мне пришлось буквально вжиматься в широкую грудь Алексиса, чтобы удержать равновесие. Он придерживал меня одной рукой, не давая отстраниться случайно или нарочно. Казалось, сама поездка доставляет ему несказанное удовольствие. Несмотря на ощутимое возбуждение, он не стремился как можно скорее его удовлетворить. А ведь мне всегда говорили, что мужчины не любят оттягивать. По крайней мере, так утверждали девушки для развлечений, которые были частыми визитершами нашей гостиницы.

Но ведь у них не было опыта общения с такими мужчинами, как Алексис. К нему требовался особый подход. Он не захотел гетер, что буквально терлись о его ноги в бане. Но обратил внимание на меня, переодетую в горбунью. Он отказался от Наяны, готовой отдать себя по первому требованию. Но погнался за мной к храму. Я убегала — он догонял. Я отказывала — он уговаривал. Похоже, сама эта игра доставляла ему немалое удовольствие.

Об этом я думала на обратном пути. Убаюканная мерным покачиванием, топотом копыт коня и ровным дыханием спутника, я, кажется, задремала. И не почувствовала момент, когда Алексис использовал портал, чтобы переместиться вместе с конем поближе к гостинице. Он проделал это так виртуозно, что я даже не почувствовала переноса, продолжая дремать. Невиданная сила таилась в этом человеке.

Когда я открыла глаза, наступил рассвет. И мы уже находились на пороге гостиницы, а воины Алексиса и хозяйка Магра вывалились на крыльцо встречать нас.

Майлин

— С возвращением, господин! — тепло поприветствовала тетка еще издалека и изобразила почтительный поклон.

А когда подняла взгляд, покраснела, как перезрелый помидор. Она увидела меня. У нее давно были проблемы со зрением, которые не помогли решить даже известные лекари-маги. Носить очки Магра категорически отказалась, и теперь это сыграло с ней злую шутку. Сейчас, когда она заметила меня, удобно расположившуюся на лошади Алексиса и прижатую к его мощной груди, то пришла в неописуемую ярость.

— Нечего толпиться на крыльце! — распорядился Алексис. — Лучше немедленно приготовьте мне баню и проследите, чтобы в комнате поменяли постельное белье и убрались как следует.

Я едва сдержала улыбку, до того ситуация была комичной. Кланялась Магра Алексису, а получилось, будто и мне тоже. Теперь в обращенном на меня взгляде читалась такая ненависть и такое презрение, что его хватило бы опытному магу, чтобы уничтожить целое полчище нежити. А предназначалось это все мне одной.

И все же я улыбалась — без злорадства или высокомерия. Алексис был прав, когда сказал, что отныне Магра не имеет надо мной власти. Она продала меня, как рабыню. И наверняка ждала, что Алексис за волосы притащит меня обратно, а то и вовсе привяжет к лошади, чтобы я шла за ним всю дорогу, как обвиненная в побеге рабыня.

— В-все будет исполнено, — произнесла Магра с небольшой заминкой.

Пятясь, как рак, вернулась в гостиницу, и до нас донеслись ее команды, отдаваемые работникам. Как бы она ни ненавидела меня, не исполнить приказ Алексиса не рискнула. Как не рискнула и задать мне хоть один из вопросов, что были написаны у нее на лице.

Как мне удалось расположить к себе Алексиса? Я и сама не знала ответа на этот вопрос. Зато точно знала, почему ему вдруг понадобилась баня и свежее белье. Сегодня мне предстояло отплатить ему за доброту. Отплатить единственным ценным, что у меня осталось — своей девственностью.

— Отвести Вердина в стоило? — спросил у Алексиса поспешивший к нему Кирон.

Второй помощник, темнокожий Хеймон, тоже мгновенно оказался рядом, чтобы исполнить любую волю господина и предводителя. Меня они усердно не замечали и поспешно отводили взгляды, словно боясь реакции Алексиса на излишнее любопытство.

А я была благодарна мужчинам за это. Как бы то ни было, но еще не привыкла к роли любовницы Алексиса и, тем более, не смирилась с положением рабыни. И не выдержала бы излишнего внимания к себе. Мне хватило тетки. И озвученных Алексисом планов — предстоящая ночь пугала меня и заставляла нервничать.

— Позаботься о моем коне, — согласился Алексис. — И дай ему много воды, а вот кормить пока не торопись. Вердин, несмотря на всю крепость, плохо переносит прыжки через порталы. Магур еще не прибыл?

— Нет, господин, — почтительно отозвался Хэймон. — По моим подсчетам, он прибудет не раньше завтрашнего утра.

— Вот и отлично! — объявил Алексис. Прыгнул с коня и помог спуститься мне. — Значит, мы проведем в этой гостинице еще одну ночь. А завтра после полудня двинемся в столицу.

Упоминание о ночи заставило меня покраснеть. Сейчас я жалела, что так мало знала о близости между мужчиной и женщиной. Всю жизнь меня настраивали на то, что я никогда не выйду замуж и не обзаведусь детьми. Но если бы я знала, что мне предстоит на самом деле, я бы больше разузнала от куртизанок и гетер. Теперь же приходилось полагаться только на смекалку и собственное воображение. А оно-то как раз рисовало картины, одна откровеннее другой. И сердце мое бешено колотилось, а пульс зашкаливал.

— Проводи девушку в мои покои! — распорядился Алексис, кивнув Хэймону. — И проследи, чтобы ни волосок не упал с ее головы. Да, вот еще что: распорядись, чтобы ей подали обед и принесли другую одежду. Лучшее из того, что найдется в этой дыре.

— Да, господин, — все так же покорно ответил Хэймон.

Зачем-то поклонился мне и, указав на крыльцо, предоставил идти первой. Сам же следовал за мной почти шаг в шаг, и его присутствие подбадривало меня.

Когда я перешагнула порог и направилась к лестнице, путь преградила Наяна. Она держала в руках стопку белья — похоже, это ее отправили перестилать Алексису постель. Увидев меня, Наяна разинула рот, готовясь, кажется, вылить на меня ведерко-другое яда. У нее даже белье из рук выпало, до чего ей не терпелось съехидничать по поводу меня.

Но открыть рот — это все, что она успела. Стоящий сзади меня Хэймон угрожающе рыкнул, и Наяна задрожала от страха.

— Это белье не годится для моего господина! — зло процедил он. — Приготовь другое. И убирайся с пути, не мешай госпоже пройти.

Я нервно сглотнула. Меня впервые назвали госпожой, и это было удивительное ощущение. Наверное, впервые я почувствовала себя значимой и уважаемой.

Войдя в комнату Алексиса, я застыла на пороге, не зная, что делать дальше. Но Хэймон и в этот раз помог мне.

— Вы можете умыться и причесаться, — он кивнул на прилегающую к спальне туалетную комнату. — А я пока подожду ваш обед. И прослежу, чтобы та нахалка хорошо исполнила приказ господина.

— Хэймон?.. — позвала я, с трудом подбирая слова. — Почему ты назвал меня госпожой?

Он улыбнулся, отчего его почти черное, обезображенное шрамами лицо приобрело еще более ужасающий вид. Кажется, этот гигант редко смеялся, потому как сделал это неумело. И все же за ужасающей внешностью его скрывалась светлая душа.

— Мне известно, что господин Алексис купил тебя у Магры, хозяйки этой «Сытой свиньи», — сообщил он без обиняков. — Сейчас передо мной стоит рабыня. Но ты первая женщина, к которой мой господин проявил столь пристальный интерес. И я готов поспорить на свой правый глаз, что тебе удастся стать для него чем-то большим, чем постельная грелка. Главное, воспользоваться преимуществом. И я больше чем уверен, что у тебя это получится. Так что мне выгоднее быть твоим другом, а не врагом.