1000 Первая дочь (СИ) - Соловьева Елена Страница 19

Глава 12

Алексис

Эта ночь должна была стать особенной. Я ждал ее, как какого-то чуда. И заметно нервничал, хотя и не показывал этого. Почему-то ждал от Майлин подвоха. Наверное, боялся, что она выкинет какой-нибудь фокус и вновь откажется стать моей.

Но решимость переполняла меня.

Побеседовав с помощниками, отдав приказы и наскоро вымывшись, я вернулся в свою комнату. Майлин сидела на постели, одетая лишь в длинную, в пол, шелковую сорочку, немного выглядывавшую из-под подола бархатного халата. Судя по размеру, вещи эти никогда не принадлежали ей. Наверное, это Магра выделила девушке одежду из гардероба собственной дочери. Майлин не привыкла носить подобное, она явно чувствовала себя неуютно. Она сидела, как обычно плотно сжав ноги и не поднимая взгляда. Бледная и испуганная.

Вовсе не такой я хотел ее видеть.

Она выглядела как приговоренная к казни, а не девушка, готовящаяся впервые познать чувственное удовольствие.

— Ты не должна бояться меня и вздрагивать каждый раз, когда вхожу в комнату, — сказал я как можно мягче.

Майлин принялась теребить поясок халата, одновременно вжимая голову в плечи и не поднимая взгляда. Она боялась, я буквально физически ощущал ее страх. Не знаю, что она там напридумывала себе, но брать ее в таком состоянии — все равно что изнасиловать. А я никогда не принуждал женщин к близости и сейчас не собирался. Хотя и находился на грани из-за неудовлетворенного желания.

Но сейчас Майлин вызывала не только похоть, но и жалость. Эта смиренная поза, бледность щек и плотно сжатые губы…

— Простите… — зачем-то извинилась она.

Я засомневался: та ли девушка предо мной? Еще недавно Майлин была дерзкой и готовой на все, чтобы отстоять свою честь. А когда согласилась стать моей, вдруг превратилась в испуганного ребенка, а не смелую молодую женщину.

Эти перемены мне определенно не нравились.

Я подошел и, поддавшись порыву нежности, опустился возле нее на колени. Погладил по нежной щеке. Как будто это я был ее рабом, а не наоборот.

— Посмотри на меня, Майлин, — попросил, а не приказал.

Она подняла на меня невинный взгляд темно-синих, как драгоценные бриллианты Лимба, глаз. В них был немой укор и затаенный страх. А еще нерешительность и — совсем немного — любопытство. Майлин прикусила нежную губу своими ровными белоснежными зубками, и мое тело молниеносно отреагировало на этот жест. Кровь прилила к паху, и я едва не застонал от этой чувственной пытки.

— Чего ты боишься? — спросил охрипшим от желания голосом. — Я уже пообещал, что не обижу тебя.

- Первый раз — это всегда больно, — призналась она подрагивающим, как лист на ветру, голоском. — И вы… вы очень большой. Я видела вас там, в бане. И потом… в вашей спальне. Мне действительно страшно. Но я согласилась и обещаю вытерпеть все.

О нет, Дикал, да что творится в этом проклятом мире? Кто надоумил эту девчонку бояться первого раза? Неужели уже кто-то пытался взять ее силой, и теперь ей претила сама мысль о близости?

— Тебе не придется терпеть меня, Майлин, — пообещал я. — Первый раз может быть больно, когда партнер твой думает только о своем желании. Но когда твой мужчина опытен и готов дарить наслаждение не только себе, но и тебе, все происходит совершенно иначе.

— Как же? — всерьез заинтересовалась девушка.

Не отрывая от нее напряженного взгляда, я провел рукой по ее нежной шее, спустился в ложбинку между грудей, едва прикрытых халатиком и сорочкой. Она затаила дыхание, а на ее щечках заалел румянец.

Вдохновлённый подобной реакцией, я решил продолжить урок. Слова не расскажут правды, надо на деле доказать, что даже первый раз может быть удовольствием. А я, Дикал побери, достаточно опытен в подобных делах.

Хотя сдерживаться рядом с Майлин становилось все труднее.

— Помнишь, я обещал взять тебя только тогда, когда ты сама попросишь меня об этом?

Она кивнула, румянец ее обозначился четче. Страх в глазах уступил место возбуждению. Оно еще таилось, боясь взять верх над остальными чувствами. Но я никуда не торопился. И твердо вознамерился показать, на что способен.

Развязав поясок халата, я спустил его с ее плеч. Майлин не сопротивлялась и покорно развела руки в стороны. Я смотрел на нее, словно вбирая взглядом ее всю, запоминая ее образ, наслаждаясь им, как драгоценным вином. До чего же хороша! Эта атласная кожа в свете, струящемся из окна, казалась до того нежной, полупрозрачной, как розовый жемчуг. Под тонкой тканью сорочки ореолы сосков стали пунцовыми, вершинки затвердели, и я сгорал от желания ощутить их вкус.

— Тебе будет хорошо Майлин, обещаю, — произнес я. — Так, как не бывало еще никогда. Просто расслабься и доверься мне.

Она снова кивнула. Сделала глубокий вздох, как перед прыжком в воду, и прикрыла глаза. Темные веера ресниц почти коснулись нежных щек. Карминово-красные губы слегка приоткрылись.

Я снова провел ладонью по ее шее, прошелся по плечам. Шелковая сорочка завязывалась тонкой шнуровкой, и я распустил ее, освобождая себе доступ к такой манящей груди. Большими пальцами я очертил их контуры, потом еще раз и еще, подбираясь к дерзко торчащим соскам.

Майлин поерзала на кровати, инстинктивно подаваясь вперед.

— Видишь, совсем не страшно, — подбодрил я.

Потянулся к ее манящим губам, жадно и нежно завладевая ими. Руки мои при этом продолжали ласкать ее грудь, возбуждая нас обоих. Поцелуй усилился, но Майлин не попыталась отстраниться. Напротив, сплела руки у меня на шее, запустила пальчики в волосы, притягивая ближе. От нее пахло полевыми цветами, а губы ее отдавали сладостью, как запретные плоды.

Я ненадолго отстранился от ее губ, провел кончиком языка по розовой раковинке ее уха и шепнул:

— Обещаю быть нежным. Но само понимание того, что я у тебя первый, способно свести меня с ума. Ты нужна мне, Майлин, как прежде ни одна женщина на свете. Не сдерживайся, позволь себе быть смелой и открытой. Ведь именно такая ты на самом деле.

Майлин

Разве? Я никогда не считала себя страстной натурой. Напротив, гордилась своей выдержкой и умением оставаться хладнокровной в самой непредвиденной ситуации. Но сейчас, когда Алексис касался меня так, словно я была драгоценным даром, где-то глубоко во мне будто распускался огненный цветок. Меня бросало то в жар, то в холод. Сладкая боль пронзала до кончиков пальцев. Я хотела большего, хотя сама еще не знала, чего именно. Дышала глубоко и порывисто. Весь мой мир будто сузился до этой комнаты, в которой мы остались вдвоем. Все иное просто перестало существовать.

Алексис ласкал мою грудь и целовал так, что я забывала обо всем на свете. В ответ водила пальцами по его мощной груди, ощупывая тугие мускулы, перекатывающиеся под загорелой кожей, изучая их с радостью первооткрывательницы. Эти ощущения были так новы и так волнующи.

Кожа Алексиса пахла кедром и сандалом, а волосы его еще не высохли после купания. Он пришел ко мне, не забыв вымыться с дороги, — это удивило и поразило меня. Мне почему-то казалось, что хозяева не должны так заботиться о рабынях, тем более делать то, что им будет неприятно. Алексис мог бы заявиться в любом виде, даже потный и грязный после долгой дороги. Ведь это его комната и я…

Отныне я принадлежала ему целиком и полностью.

И все же он позаботился о чистоте собственного тела. И обо мне. Он не напал на меня, как голодный зверь, не сделал ничего, что было бы мне неприятно. Напротив, он ласкал меня так, что я буквально таяла в его руках.

— Ты нужна мне, Майлин… — шептал он, зарываясь пальцами в мои волосы. — Как ни одна другая женщина.

И я верила ему. Каждая частичка моего тела ныла, требуя продолжения чувственного пира. Грудь, живот, ноги и бедра — все это больше не принадлежало мне. Алексис завладел мной целиком и полностью. Он вновь потянулся к губам, при этом продолжая дразнить чувствительные соски шероховатыми подушечками больших пальцев. Сладкий стон вырвался из моей груди и затих где-то в горле Алексиса. Он провел по моим губам влажным твердым языком, заставляя их раскрыться. И я поддалась этому страстному напору. Язык Алексиса проник в мой рот, изучая и подчиняя. Я вцепилась пальцами в его плечи.