Девушка и дракон - Яра Вереск Страница 18

— Да как хотите!

Дин отчего-то развеселился. Крутнулся на пятке, так, что взлетели полы расшитого шелком кафтана. Подлетел к одному из тяжелых дубовых кресел, отодвинул его, по-шутовски показал Яшме ручкой, что приглашает его садиться.

Но не успел Яшма как-то отреагировать на его пантомиму, как тот уже посерьезнел. Сказал:

— Возьмем вино, пойдем к камину. Я не думал, что разговор может оказаться таким сложным.

Второй грот был поменьше и уютней. Здесь Дин жил: спал, обедал, мастерил… и не только дудочки. Надо же.

— Сюда я никого не приглашаю, — подтвердил догадку дракон. — До рассвета у нас часа три. Спрашивайте, ваша светлость. А то ведь вам еще корону выбирать.

Взгляд Яшмы вернулся к столу, на котором лежал тонкий блестящий обод, украшенный капельками бирюзы.

Парадные церемонии отец когда-то принимал в тяжелой золотой короне, украшенной рубинами и гранатами. Тоже изделие Дина? А у брата корона была без камней, но черненого золота.

— Ну что же вы, наследник? Вам вовсе нечего у меня спросить?

— Называйте меня Яшма, Хранитель. Так будет проще.

Дин смотрел, как пляшет пламя в камине.

— Суррогатная свобода. Всеведенье иногда утомляет: есть возможность знать, но нет возможности понимать значение того, что знаешь. Ты не можешь предать — но тебе придется. Не сорвись — все висит на тонкой ниточке. Если так пойдет дальше, мальчик тебя заменит. — Кивок в сторону венца на столе.

— Мальчик?

Колючий взгляд из-под челки. Глаза у Дина — янтарного цвета, с черной вертикалью зрачка. Куда нужно было смотреть, чтобы не заметить этого раньше?

— Тот, кто должен был прийти ко мне сегодня вместо тебя, Яшма, капитан Камней.

— Иржет? Он…

— Извини. Редко случается, что от меня напрямую зависит будущее мира. Я всего лишь крылья равновесия, а не паладин и не мудрец. Но если я промолчу — мир рухнет, а если скажу все, что знаю — он рухнет еще быстрее. Тебе придется все-таки выпутываться самому. Ошибаться. Твоя ошибка дорого встанет нам с тобой, но даст шанс всем Нижним землям. Странным образом мы связаны, Белый.

Яшма тоже уставился в пламя.

— Ошибаться я умею. Вся моя жизнь — одна большая ошибка. Почему — белый?

Дин невесело хохотнул.

— Видел бы ты себя… белый-белый, что ни делай…

— Ты был менестрелем?

6. Драконья сказка

Дин расправил плечи и гордо вскинул голову:

— Я был принцем… Правда, не наследным. Меня, конечно, учили петь и танцевать… но…

Улыбнулся смущенно:

— Я очень хотел быть менестрелем. В двенадцать лет даже чуть из дому не сбежал. Был у нас один стражник… поймал и вернул.

— Грустная история. А что, старая сказка не врет? Что было три брата, старший отправился путешествовать по миру, людей посмотреть, себя показать. Ну, чтобы, вступивши на престол, знать всех соседей, и друзей и врагов. Потом сгинул в дальних краях, и на поиски отправился средний брат…

— Угу. Сейчас. Королевство у нас было маленькое, с соседями мирно жили. Но в какой-то год у нас все хорошо сложилось, а у южан — большое наводнение. Потом голод. Потом чума. Отец, конечно, не отказал бы в помощи… но знаешь… гордость и большая политика, большая политика и гордость. Кто станет просить помощи у благополучных соседей, когда еще в прошлом году смеялся над ними. Дело в чем? Мы построили дамбы. Их остатки и сейчас еще не дают северной части низин превратиться в край сплошных болот. На это ушла львиная доля казны. Так вот, соседи… что там думали князья — знают одни печальные боги. А люди… они сначала через границы просто бежали. С семьями, с имуществом. Потом их ловить начали. Потом тамошние князья сговорились, и давай на нас войной. Отец и решил — надо дракона на помощь звать. Наш дракон уже тогда был старейшим, а может и единственным. Но то, что истинным он не был, это я тебе поклясться могу… такой же старый предатель, как и я… только этхар, а не человек…

— Этхар?

— Это отдельная история. Потом поймешь, в чем дело. Слушай, а что мы сидим на сухую? Вино вон стоит. Кружки под лавкой возьми… ничего, что деревянные?

Яшма подумал, что дракон за столько лет соскучился по общению.

Кружки были не только деревянные, но еще и не помытые. Впрочем, это ли важно?

Зато вино — выше всяких похвал, камин гудит, вьются искры, а менестрель-дракон складно и неспешно рассказывает историю, память о которой давно превратилась в сказку.

— Отец отправил Ларда. Моего старшего брата. Сам бы пошел, но не рискнул на нас оставить королевство в преддверии войны. И начал стягивать к границе войска. Ну и представь ситуацию. В приграничье бои, король и гвардейский полк — там. От брата — ни слуху ни духу уже месяца три… это при том, что расстояние от Ихарны до пещеры длиннее за минувшие века не стало. Ну, да, дороги тогда не было, и место вообще глушью считалось несусветной… и я. Весь такой… сижу, слушаю, как мать причитает: работаю единственным наследником. А мне, между прочим, на тот момент уже почти восемнадцать было.

— Убежал?

— Ну. Один бродяга-музыкант помог. Добрался до предгорий дня за два, пешим ходом да по лесу — это быстро. По пути расспрашивал народ, может, кто чего слышал о брате… Слышали. Выезд-то богатый, и пока было, где проехать, ехали шумно и весело. Потом в одной из деревень я увидел кареты, лошадей. Гербы знакомые. Имущество начало уже потихоньку по дворам расходиться. Ты не думай, отец посылал разведчиков в предгорья, узнать судьбу наследника. Но ответов дождаться не успел, война началась. А нам эти самые разведчики такого наплели, что менестрели мои локти кусали от зависти к их фантазии…

— И что, никого из свиты?

— Никого. Там грязная история попутно вышла. Мне, бродячему музыканту, охотно ее рассказали. Лард с приятелями оставили остальных отдыхать, и отправились в пещеру. Обещали к утру вернуться. Утром выяснилось, что их нет. Потом еще день прошел — нет. Потом еще. Благородные господа, сопровождавшие посольство, ничего лучше не придумали, как пойти к дракону самим, да и спросить у него, что за дела. У дракона. Спросить. И остались в деревеньке только два кучера, да пять гвардейцев. Гвардейцы перепились, и давай местным бабам подолы задирать. Ну, и погнали их мужики, вилами да топорами. Пьянчуги устроили большую драку, чем окончательно настроили деревенских против себя. В общем-то, с тех пор их никто и не видел. Наливай!

— Держи. И ты, конечно,