Что предназначено тебе… Книга вторая - Нэйса Соот'Хэссе Страница 19

Помимо грузовиков использовались и кораблики поменьше — те, что у скотов именовались клипер, а корсы называли корриерами. Корриеры позволяли скрыться от преследователей или добраться до любого места в кратчайший срок.

Знали люди Таскони толк и в наземном транспорте — как в космосе, так и на поверхности, здесь окружение Таскони выбирало самые современные модели. Прочитав перечень закупленных в последние месяцы машин, Стефано лишь присвистнул — любая из них опережала то, к чему он привык в Сартенской полиции, как минимум на несколько лет. Удивляться, впрочем, было нечему — уровень автомобиля часто имел решающее значение во время стычек между бандами, помогал застать противника врасплох или свести с ним счёты.

Многие дела решались ещё проще: выстрелом из одного автомобиля в другой. Но автомобиль Доминико был бронированным, как и его корриера. Кузов из стали, пуленепробиваемые стёкла, устойчивые к ударам крылья. Этот номер, безусловно бы, не прошёл.

Дверные замки на его гравиплатформе открывались только с помощью специального кода — чтобы никто не мог тайно подбросить бомбу. Это же гарантировало и невозможность, к примеру, подменить водителя — в любое время рядом с Доминико должен был оставаться хотя бы один доверенный человек. Кроме того, в обычной ситуации капо должна была сопровождать одна или две машины охраны — но именно в этот раз, как удалось выяснить Джелмини, телохранители застряли в пробке и отстали почти на милю.

Одним из популярных способов убрать конкурента, как знал Стефано ещё по работе в полиции, было, что называется, «взять его с собой на прогулку» — «клиента» заставляли сесть в нужный автомобиль, где он получал пулю в затылок из пистолета с глушителем. Проехав некоторое расстояние, водитель вышвыривал жертву на обочину.

Тем более странным был тот способ, который выбрали, чтобы расправиться с Доминико. Стефано не видел никакого смысла в том, чтобы везти его куда-то и там избивать. Разве что бандиты вообще не собирались его убивать — или вершили личную месть.

Чем больше подробностей про Доминико Стефано выяснял, чем больше погружался в то, чем Таскони жил, тем более странно он себя ощущал. Он не мог ненавидеть Доминико. Как ни старался. С ним происходило самое страшное, что только могло бы произойти с копом — он начинал Доминико понимать.

— Что же предпочитаешь ты? — спросил Доминико. — Наверное, что-то вроде комиксов? Впрочем, нет, не могу представить в твоих руках литературу со Старой Земли.

— Мне нравится Ниро Вулф.

Доминико закашлялся, поперхнувшись смешком.

— Ниро Вулф? — повторил он, одарив Стефано взглядом, полным издёвки. — Кто бы сомневался. А Бетмена в твоей коллекции нет?

Щёки Стефано порозовели, и он отвёл взгляд.

— Знаешь, Стеф, — Доминико придвинулся чуть ближе к нему, хотя двигался до сих пор ещё не очень хорошо, — твои герои не так уж и чтили закон.

— Они работали головой.

— И в чём связь между законом и головой?

— В том, что всегда надо соизмерять — где можно немножко переступить черту, а где нужно остановиться около неё. Например, мы оба понимаем, что если мне надо будет догнать преступника — я не стану ждать, пока переключится светофор.

Доминико фыркнул.

— А если для того, чтобы арестовать его, тебе надо будет подсунуть ему пакетик с наркотой?

Стефано закатил глаза.

— Ты всё ещё злишься? Я думал, ты мне с три короба отомстил.

Доминико молчал. Он не знал, отомстил он или нет. Так же, как и не знал, осталась ли в нём злость. Стефано приходил к нему на пару часов каждый вечер. После месяцев, проведённых вдвоём, этого казалось невозможно мало — хотя Доминико и понимал, что сам приказал ему взять расследование на себя.

За все свои сорок лет Доминико не испытывал подобного никогда. Первое желание обладать уже прошло, хотя прикосновения Стефано и продолжали пьянить его.

В сицилийце не было будоражащей, признанной всеми красоты, которая привлекала Доминико в Миранде. Сейчас, спустя два десятка лет, Доминико мог быть достаточно откровенен с собой, чтобы признать, что Миранда привлекала его в первую очередь потому, что это была возможность доказать — альбионцам, мафии, себе — доказать, что он достаточно хорош, чтобы светловолосая северянка из хорошей семьи по уши влюбилась в него.

Конечно, если бы Миранда была жива, Доминико никогда бы не оставил её. Возможно, приобрёл бы дом на Альбионе в придачу к тем, что были у него здесь, так что она жила бы, не зная бед, вдалеке от всего того, что окружало его.

После её смерти Доминико не интересовал никто. У него хватало других дел. Жизнь его всегда была наполнена стремлением вперёд, так что времени остановиться и подумать о своём одиночестве он не имел. К тому же, до недавних пор у него был сын. Доминико отчётливо осознавал, что всё, чего добьётся сам, со временем получит Пьетро — а значит, всё это делалось не впустую.

Теперь всё изменилось слишком резко, чтобы он успел найти новую опору. Понять, зачем живёт. «Может быть, Стефано просто попался мне в нужный момент?» — думал он. Доминико не знал. Он не хотел ни думать об этом, ни говорить. И без того их близость создала ему достаточно проблем.

Вырывая его из задумчивости, раздался стук в дверь.

— Да, — ответил Стефано за него. Доминико отметил про себя, что коп порядком обнаглел.

— Что у вас тут? — дверь приоткрылась, и кучерявая голова Кассандры просунулась в образовавшуюся щель.

— Нико хочет, чтобы ты почитала ему Караваджо. Он только что о тебе вспоминал.

— Да? — Кассандра, сделав вид, что не замечает полулежачего положения Стефано на просторной кровати корсиканца, подошла к тумбочке и взяла с неё красный томик с облезшей позолотой на обложке, залитый в ламинат. — Какая прелесть. Я не читала его с тех пор, как… Нет, я не читала его никогда. В старшей школе мне поставили высший балл за то, что я подсмотрела все ответы в учебнике.

— Вот видишь, — заметил Стефано, поднимаясь с кровати, — твои дурные привычки передаются младшему поколению твоей семьи.

Доминико мгновенно помрачнел, и Стефано пожалел о том, что сказал.

— Извини, — мягко произнёс он и попытался поймать ладонь Доминико, но тот убрал её в последний момент.

— Иди, — сухо сказал он.

Стефано не мог избавиться от ощущения, что в доме Доминико и теперь есть комната, куда