Щепотка удачи - Марисса Мейер Страница 2

в бумажный конверт. В магазине весь день царила ленивая атмосфера, заглянули всего несколько завсегдатаев и одна семья туристов, но никто ничего не купил. Однако папа настаивает на том, чтобы в торговом зале всегда звучала музыка, потому что у нас музыкальный магазин. Я тянусь за следующей пластинкой из стопки – какой-нибудь фанк-группы семидесятых, – когда папа выходит из подсобки.

– Эй-эй, только не это. – Он выхватывает пластинку у меня из рук. – Я выбрал кое-что особенное для нашего первого вечера открытого микрофона.

Я отступаю и позволяю папе взять инициативу в свои руки, тем более что выбор музыки для любого события – одна из его величайших радостей.

На самом деле этот вечер открытого микрофона для нас не первый. Идея пришла Ари прошлым летом, и, получив одобрение от нашего папы, ближе ко Дню благодарения она официально стала ведущей этих мероприятий. И все же это первый вечер открытого микрофона с тех пор, как мои родители закончили оформление документов на покупку «Венчерс Винил». Сам бизнес всегда принадлежал им, но вот уже шесть дней как они являются и гордыми владельцами здания – кирпичного строения площадью в тысячу двести квадратных футов[5] в самом сердце Фортуна-Бич, со старой сантехникой, старой проводкой, старым всем и непомерно высоким платежом по ипотеке.

Доказательство того, что мечты сбываются.

– Сегодня ожидается большой наплыв. – Папа говорит так каждый раз, и хотя за последние месяцы наши вечера становятся все популярнее, «большим наплывом» считается, если у нас соберется больше двадцати человек.

Тем не менее все проходит довольно весело, и Ари это очень нравится. Мы оба начали работать в магазине прошлым летом, но подружились задолго до этого, и она проводит с нами так много свободного времени, что папа часто называет ее своим шестым ребенком. Думаю, она работала бы здесь даже бесплатно, особенно на вечерах открытого микрофона.

Ари всем говорит, что эти музыкальные тусовки – результат командной работы, но нет. Это исключительно ее заслуга. Ее страсть, ее организаторские способности, ее старания. Я просто нарисовал флаеры и помог собрать платформу для выступающих в углу магазина. Ну и, пожалуй, могу приписать себе идею украсить нашу импровизированную сцену занавесками от пола до потолка и расписать заднюю стену под ночное небо. Папа говорит, что это самая красивая часть магазина, и, возможно, он прав. Во всяком случае, краска на той стене точно самая свежая.

– Вот что мы поставим. – Папа перебирает пластинки в корзине под прилавком. Здесь собраны альбомы, имеющие для него особое значение, он хранит их для магазина, но не для продажи. Наконец он достает конверт с черно-белым изображением двух мужчин и женщины на фоне Лондонского моста. Мне хватает мгновения, чтобы узнать постбитловский альбом Пола Маккартни. – Все, что нам нужно, – это любовь, – продолжает папа, извлекая пластинку и переворачивая ее на сторону «Б», прежде чем осторожно поставить на проигрыватель, – и немного удачи.

– Смотри, как бы мама не услышала, – тихо предупреждаю я. Папа полон суеверий, и мама любит поддразнивать его по этому поводу. Мы все слышали это от нее миллион раз, и теперь я повторяю как попугай: – Удача – это всего лишь вопрос точки зрения…

– И умения использовать возможности, которые тебе открываются, – подхватывает папа. – Да-да, прекрасно. Но знаешь что? Даже твоя мама верит в удачу, когда о ней поет сэр Пол.

Он опускает иглу. Пластинка щелкает несколько раз, прежде чем из колонок акустической системы доносятся глубокие механические звуки.

Я съеживаюсь.

– Ты серьезно, пап?

–Эй, полегче!– Он тычет пальцем в мою сторону.– В этой семье любят Wings[6]. Так что давай без критики.

– Тебе не нравится Wings? – Ари бросает на меня удивленный взгляд, постукивая ногой о стойку.

–Мне не нравится…– Я на мгновение задумываюсь. В нашей семье от нас, детей, требуют здорового уважения к «Битлз», в том числе и к сольным карьерам «Великолепной четверки». Думаю, мои родители могли бы отречься от меня или моих сестер, начни мы откровенно критиковать Джона, Пола, Джорджа или Ринго. – Мне не нравятся синтезаторы, – наконец признаюсь я. – Впрочем, каждому свое.

– Ладно, я начинаю расставлять стулья, – говорит папа. – Дайте знать, если вам понадобится еще какая-нибудь помощь. – Он устремляется в переднюю часть магазина, напевая в такт музыке.

Я бросаю взгляд на Ари. Она наклоняется к ближайшему динамику, подыгрывая мелодии. Трудно сказать, знает она эту песню или просто подбирает аккорды на слух. Не удивлюсь, если второе. Практически все, что помню, это аккорд ля мажор и сильную боль в пальцах после того, как я целый час зажимал ими грубые жесткие струны. Но Ари владеет языком нот и аккордов так же свободно, как испанским, на котором говорит дома со своей семьей.

Я складываю руки на столешнице.

– Так ты собираешься начать вечер с песни собственного сочинения?

– Не сегодня, – мечтательно произносит она. – Сначала я хочу исполнить очень красивую кавер-версию.

– Но ты сыграешь хотя бы одну из своих песен, верно? В этом вроде как смысл вечера открытого микрофона. Исполнить оригинальный материал, пока твоя аудитория не разбежалась.

– Это довольно пессимистичный взгляд. Как по мне, смысл в том, чтобы поддержать начинающих артистов в нашем сообществе.

– Именно это я и сказал. – Моя улыбка становится шире. – Мне нравится, когда ты исполняешь свои новинки. Я – твой фанат, Ари. Ты это знаешь.

Она изгибает губы в улыбке, но в следующее мгновение снова переключает внимание на гитарные струны.

– Ты не настолько любишь музыку.

– Эй, только психопаты и Прю не любят музыку. Ты не можешь отнести меня к этой группе.

Ари бросает на меня косой взгляд, но я говорю правду. Кому из парней не нравится музыка? Просто моя любовь меркнет на фоне абсолютной одержимости моих родителей – и Ари тоже, если уж на то пошло. У моей четырнадцатилетней сестры Люси довольно эклектичные вкусы, и она побывала на стольких концертах, сколько мне и не снилось. Пенни, другая моя сестра, которой десять, в обязательном порядке каждый вечер по сорок пять минут занимается игрой на скрипке. А моя младшая сестренка Элинор, она же Элли, скверно поет «Акуленка»[7].

Только Пруденс, моей сестре-близнецу, не достался музыкальный ген. Впрочем, ей нравятся «Битлз». Я бы даже сказал, очень-очень нравятся. Хотя опять же, возможно, она просто пытается не стать изгоем в семье, помешанной на «Ливерпульской четверке». Это кажется самым логичным объяснением.

– Хорошо, – говорит Ари, – тогда назови мне свою любимую песню всех времен.

– «Эй, Джуд», – отвечаю я без колебаний. – Это же очевидно. Она меня