Дина Лампитт - Изгнание Страница 21

«Бедный маленький педик», – подумала Николь, вспоминая из учебников по истории, что Карл I был тщедушный маленький человечек не выше пяти футов ростом.

И вот наступила «развязка», хотя сэр Дензил такого слова не произносил. Всем, даже непричастным к политике людям, но следившим внимательно за событиями в стране, было ясно, что Карл никогда не согласится на предлагаемые ему условия капитуляции, и это вызвало волны одобрения среди тех, кто ему симпатизировал. Тринадцатого июня король издал контруказ, где явно выражал свои агрессивные намерения. И он не преминул последовать им, издав ряд законов в ответ на «Девятнадцать требований», которые в конечном итоге привели к ужасным последствиям, ввергнув всю страну в пучину переворота, заставляя граждан выступать против монархии.

– Несмотря ни на что, они ничего не хотят слушать, – мрачно сказал как-то сэр Дензил, вставая из-за стола после ужина и останавливаясь у окна посмотреть на поздний июньский закат. – По всей стране катится волна небольших, но безобразных бунтов, народ разоряет дома, которые, как им кажется, принадлежат баптистам. А к концу лета дела пойдут еще хуже, помяни мое слово.

– Они действительно так боятся баптистов или просто хотят погреть руки на грабежах? – спросила Николь.

Сэр Дензил внимательно посмотрел на нее, его темные глаза сверкнули.

– Как ты правильно заметила, у всех этих людей нет иной цели – только грабеж и нажива.

– Как всегда, – произнесла Николь, – ничто неизменно в этом мире. Этой деревенщине только дай повод для драки.

– Довольно странное суждение, если учесть, что ты еще совсем ребенок, – ответил он тем тихим голосом, который всегда ее ужасно нервировал. – Когда это ты успела узнать жизнь так хорошо, чтобы утверждать, что при политических конфликтах всегда происходит одно и то же? И что, моя дорогая, ты имела в виду под словом «деревенщина»?

– Я оговорилась, – поспешно ответила она, – я хотела сказать простолюдины.

– А, понятно, – сказал сэр Дензил, по привычке соединив кончики пальцев.

Наступила тишина, слышно было лишь пение дроздов, провожающих уходящий день. Суровая зима и капризная весна уже давно кончились. В садах стоял одурманивающий аромат множества цветов, но надо всем с необыкновенной силой доминировал запах роз, любой обитатель, на любом этаже огромного дома мог различить его среди всех запахов. Водяные птицы прилетели на озеро, которое раньше было рвом, и когда они чистили свои разноцветные перья, вокруг разлетались целые каскады радужных брызг. На территории Хазли огромные массивные вязы мирно грелись в лучах ласкового солнца, а поля вокруг были покрыты похожими на пятна крови маками, которые щедро наполняли воздух тяжелым ароматом. Николь думала о том, что лето будет просто прекрасное: без машин и выхлопных газов, без длинных верениц рассерженных мотоциклистов, и эти мысли подбадривали ее совсем было поникший дух. Этому даже не могло помешать сознание того, что вся страна вовлечена в гражданскую войну и всем обитателям Хазли Корт, включая и ее саму, угрожает постоянная опасность.

– Королевские поверенные записывают всех добровольцев, согласных сражаться на стороне короля, – как бы между прочим сказал сэр Дензил, снова наполняя бокал вином.

Николь еще раньше заметила, что он пьет больше, чем обычно, и подумала, что для него это способ заглушить свои чувства к ней.

– Вы пойдете воевать?

– Как я могу? Я ни за что не решусь оставить все свое нажитое веками имущество в руках семнадцатилетней девушки.

Она не могла ответить ему, не имела возможности объяснить, что ее мозг на самом деле на десять лет старше, и если бы хозяйство оказалось в ее руках, она вполне смогла бы хорошо его вести. Поэтому она промолчала.

– Даже если эта девушка самая очаровательная и самая красивая во всей стране, – продолжал он, и его лицо заметно оживилось, – это просто чудо, Арабелла, как роды изменили тебя. Раньше ты была просто прелестным ребенком, а теперь ты превратилась в настоящую красавицу.

Актриса поднялась:

– Благодарю вас за комплимент, отец. Боюсь, что сегодня я слишком устала. Спокойной ночи, – с этими словами она вышла из комнаты, даже не оглянувшись.

Закрыв за собой дверь, она услышала, как Дензил Локсли пробормотал проклятие и вновь наполнил бокал. Она понимала, что обстановка становится слишком опасной, что в один из ближайших дней ему не хватит даже целой бутылки вина, чтобы заглушить в себе влечение к ней.

«Господи, помоги мне, – думала Николь, – помоги и спаси! В мои времена мне стоило немалых усилий, чтобы отваживать от себя приставучих стариков. Теперь я попала в другое время, и здесь мне приходится заниматься тем же самым».

Но, благополучно улизнув от отчима Арабеллы, ей вовсе не хотелось идти в свою комнату и запираться там, повернув ключ в замке массивной дубовой двери. Она решила пойти прогуляться и, когда проходила через кухню, увидела Эммет, которая, несмотря на поздний час, все еще была там.

– Что ты делаешь? – удивленно спросила она, наблюдая, как девушка вычищает кухонный камин.

Она считала, что это не входит в ее обязанности.

– Ведь завтра – канун Иванова дня, и я готовлюсь к нему – ответила Эммет.

– Что это значит?

– О, Арабелла, вы прекрасно знаете. Не далее как два года назад вы сами начали помогать мне делать это. Если хорошенько вычистить дымоход и печь и поставить рядом кружку с молоком и тарелку с хлебом, то это очень обрадует фей.

– Фей? – пораженная Николь уставилась на нее.

Эммет оглянулась:

– Не говорите это таким тоном. Ведь они прячутся повсюду и могут нас услышать. Послушайте, Арабелла, вы, конечно, изменились с рождением Миранды, но вы не должны смеяться над тем, чего не знаете.

Это было похоже на то, как Глинда говорила когда-то о привидениях.

– Я вовсе не смеюсь, – машинально ответила Николь.

– Тогда помогите мне вычистить камин, а потом мы оставим возле него туфли, чтобы феи положили туда трехпенсовик в награду за работу.

– Боже, дома мне ни за что никто не поверит, – ответила актриса и, покачав головой, поражаясь тому, что она делает, подобрала подол и начала мести, а потом поставила туфли с пышными шелковыми розочками прямо около камина.

В одних чулках она спустилась с крыльца и ступила на землю.

Где-то далеко в лесу пел соловей, простирающиеся вокруг луга были залиты светом почти исчезнувшего за горизонтом солнца, воздух был полон ароматов, присущих тому времени суток, когда ночь еще не вступила в свои права, но темнота уже готова окутать землю. Сделав глубокий вдох, который был похож на глоток вина, Николь медленно побрела через сад к озеру, видя перед собой высокие деревья, сквозь которые просвечивала темная гладь воды, казавшейся в лучах заходящего солнца темно-малиновой.