Джена Шоуолтер - Раб любви Страница 22

- Почему нет? - требовательно спросил он.

Он разозлился. Точно разозлился. Надеясь успокоить его, она мягко ответила:

- Здесь, в Америке, мы не можем пойти в какое-либо общественное место без одежды. У нас действует правило: нет рубашки, обуви - никакого обслуживания.

- Но в этом правиле ничего не говориться о голых ногах. Значит ли это, что если на мне будут рубашка и ботинки, то я смогу не носить свои дроксы?

"Тогда мои гормоны точно взбесятся", - подумала она.

- Ты должен все это носить одновременно.

- Мне не нравятся правила вашего мира.

- Тебе они могут не нравится, но все равно ты должен соблюдать их. Поэтому ты останешься здесь, а я пойду. Никаких возражений. Когда я вернусь, ты переоденешься, и мы пойдем в мой магазин.

- Так не годится. Женщина не должна ходить одна.

- Я знаю, как справиться с плохими парнями.

- Твое карате не спасет тебя даже от беззащитного ребенка.

- Я притворюсь, что не слышала этого. Так как я хочу открыть магазин вовремя, я должна поторопиться, а ты только мешаешь. И к твоему сведению, у меня черный пояс, это высшая степень мастерства. - Маленькая ложь. У нее не было черного пояса, был только кожаный, с серебряными кисточками по бокам. - Ты останешься здесь. - Съежившись внутри, ненавидя себя за следующие слова, она распрямила плечи и посмотрела на него. - Я... Я приказываю.

Его лицо окаменело, а жар в глазах моментально превратился холод - вместо фиолетовых они стали точно сталь, покрытая коркой льда. Больше он был похож не на воина, которого она желала, а на раба. Разочарование прожгло ее, такое же мощное и живое, как и внезапное сожаление.

- Я сделаю так, как ты приказываешь, - сказал он ровным голосом, в котором не было никаких эмоций.

Он смотрел с таким холодом, почти с жестокостью. "У меня есть дела", - напомнила она себе. Он не мог в своей одежде выйти из дома.

Зная, что ей было нечего сказать, чтобы успокоить его гордость, она взяла свою сумочку и ключи. Тристан был сильным мужчиной, который наверняка тосковал по своей былой власти. Хотя из-за проклятия он должен подчиняться ей, все равно этот мужчина не сдастся до самого конца. Она не могла не восхищаться им и хотела, чтобы она и сама обладала хоть частичкой этой силы.

"Он найдет, чем себя развлечь", - убеждала себя Джулия. Он может поупражняться со своим мечом, или прогуляться... и ублажить каждую женщину, с которой встретится. Откинув подальше ревность, она почесала нос. Может, оставить Тристана здесь, и не было таким уж умным решением.

Она может приказать ему отправиться обратно в шкатулку. Стук сердца. Два. Вздохнув, Джулия отмахнулась от этой идеи. Как она может в здравом уме сказать человеку, чтобы он запер себя в маленьком пространстве? Закусив губу - и впервые осознав, как часто она это делает, - Джулия надела старые тенниски. Она посмотрела на Тристана, только чтобы убедиться, что он пристально наблюдает за ней. Никаких эмоций на лице.

- Меня не будет где-то полчаса, - сказала она. - Не открывай никому дверь и, пожалуйста, пожалуйста, не используй свой меч против кого-либо.

- Любое твое желание...хозяйка. - Последнее слово он произнес с насмешкой. - Разве я уже не обещал тебе, что не буду трогать свой меч в твоем доме?

- Тристан. - Она резко закрыла рот. Ему не нужны извинения, он хотел пойти с ней. Однако она не хотела менять свое решение. Как только ее уши уловили тиканье настенных часов, она надела пальто. - Я скоро вернусь. Обещаю.

Он отвернулся от нее.

Желание остаться атаковало ее здравый смысл. Сожаление опалило, стоило сделать один шаг вперед. На улице на нее повеял свежий порыв ветра. Сначала он показался ей довольно теплым, но потом стал невероятно холодным, играясь с ее внутренним термометром. Джулия задрожала. Она приподняла воротник своего пальто, сжала ключи в руке и ступила на крыльцо. Автоматически она посмотрела кустарник. К счастью, он все еще был живой. Ее сестра обожала говорить, что у Джулии "Указательный палец смерти". Что-либо зеленое, с листьями, оставленное на ее попечение, обязательно погибло бы. Джулия вздохнула. Тристан был не зеленым, но она все равно не могла хорошо позаботиться о нем.

Как только дом погрузился в тишину, Тристан начал бороться со вспышкой ярости. Джулия опять приказала ему, как он и ожидал. Джулия такая же, как и все его предыдущие хозяйки. Ее пренебрежение к его желаниям заставило зверя внутри него рычать и скрести лапой, ища освобождения. Но во-первых и прежде всего, он был воином, а воин знал, когда нужно освободить этого зверя, а когда и приструнить.

Сейчас он должен был приструнить его, успокоить. Он повинуется и больше не предложит больше, чем потребуется.

Он хотел, чтобы Джулия была другой, подумал Тристан и сжал кулаки. Но она не была.

Он хорошо запомнит это.

Он это запомнит, и теперь не будет обращать внимания на все те милые вещи, которые она делала для него. И не будет обращать внимание на то, что он чувствовал, когда представлял ее с другим мужчиной, с этим тщедушным Питером.

Но даже сейчас его кровь закипела.

Ему нужно чем-то занять себя, что могло бы отвлечь его, пока Джулия не вернется. Он осмотрелся. Может, он успокоит свое любопытство и обыщет весь дом. Его взгляд наткнулся на окно, через которое проникали в комнату солнечные лучи, и он кивнул. Да, он изучит планировку дома и узнает больше о своей гуан рэн.

В рамах из черного дерева с позолоченными краями висели зеркала в каждом углу комнаты. Яркие подушки бирюзового, изумрудного и лавандового цвета были разбросаны на мягкой софе, а толстый ковер укрывал пол. В камине не горел огонь, но все еще тлели угольки. Место скрытой чувственности. Женщина, которая украсила эту комнату, не могла быть жестокой или злой. Она была смелой и страстной, мозаикой, нетронутой наслаждениями.

Опять он почувствовал нежность к ней, не в силах противостоять ощущениям. Как она это сделала с ним?

Он вздохнул. Переполненные коробки, которые он не заметил вчера вечером, теперь привлекли его внимание. Он согнулся и порылся в ближайшей коробке. Там были игрушки, часы и серебро. В другом были книги, все они содержали картинки с полуголыми мужчинами и женщинами, которые сильно заинтересовали Тристана, потому что он хотел Джулию во всех этих позах. Вот он около ее полуодетой груди, ее губы приоткрыты от страсти.

В третьей коробке была посуда, фарфоровые цветы и вазы, все аккуратно упаковано. Джулия была знатоком сокровищ, и не удивительно, что она купила его шкатулку. Она увидела ценность... его? Его уважение к ней выросло.

Что еще он мог узнать о Джулии? Закончив осматривать коробки, Тристан пошел дальше в дом, проходя кухню, так как ее он уже видел. Также он видел и спалю внизу. Поэтому он направлялся вверх по лестнице к двум спальням с закрытыми дверьми. Открыл первую...и отвернулся, ну уверенный, увидел ли он то, что думал, что увидел.