История одной любви (СИ) - Pantianack Страница 22

Но разместиться в своей гостиной не смогла. Лея сейчас как раз приводила ее в порядок, борясь с вредным пророчеством. Несмотря на то, что ко мне оно относилось гораздо лояльнее, в комнате все равно стабильно наводило беспорядок и ломало вещи.

Забрав дневник, я задумалась, куда еще можно направиться. Мой выбор пал на кабинет Ройса на первом этаже. Его содержали в относительно порядке, так как им часто пользуются, а от дворецкого я знала, что сам хозяин сейчас наверху, у себя.

Дверь отворилась со скрипом, будто укоряя за вторжение.

Я бегло осмотрела кабинет и направилась в сторону удобного на вид кресла у окна, в котором и разместилась…

Но Элиза вновь отложила дневник. Она позволила себе выпить чай, пролистать трактат по артефакторике оставленный на столике, затем долго любовалась видом из окна. В общем делала все, лишь бы не открывать дневник.

Мы могли бы укорить Элизу в трусости, но дело было далеко не в этом. Она понимала, что найдет множество упоминаний Ройса в дневнике его жены, узнает об их отношениях и… семейной жизни во всех ее аспектах, что буквально убивало девушку.

Пусть она и понимала, что глупо ревновать к погибшей жене, но ее призрак все еще стоял между ними, причем в буквальном смысле.

Но Элиза знала, что и дальше откладывать неизбежное глупо, а потому притянула к себе дневник и наконец открыла его.

Глава 3

Элиза

Бегло пролистав дневник, я обратила внимание на большое количество черно-белых иллюстраций, сделанных углем или чем-то похожим, что здесь для этого использовали.

Практически каждую страницу украшает то или иное изображение людей, мест, событий, показавшихся важными для леди Вайолет.

— Это семейство сведет меня с ума, — выдохнула негромко, подумав о том, все ли события иллюстрировала девушка и что же я найду на страницах, посвященных Ройсу.

Выдохнув, вернулась к началу и приступила к чтению.

«О, как же мне хочется, чтобы этот месяц поскорее прошел и наступил долгожданный день нашей свадьбы.

Вчера, на приеме по случаю нашей помолвки, мне казалось, что я просто умру от счастья. Не смогу выдержать его влюбленного взгляда, тихих нежных слов и ощущения всепоглощающего счастья.

Когда отец объявил о том, что я ответила согласием, как же все всполошились. Еще бы, столь противоречивый союз. Но как же мне повезло с отцом. Жаль, матушка не понимает и совсем не принимает мой выбор. Но все же, глава семьи не она и меня это в тайне радует.

Ох, какое же у меня было платье. Пышное, тяжелое. Как у настоящей леди. Взрослой и обрученной. Невеста. Как же звучит это слово! Я совсем не спала накануне, да и сегодня, так и не смогла уснуть, до утра любуясь помолвочным браслетом.

Когда же уже утро и я смогу увидеть моего жениха?»

Здесь запись заканчивалась иллюстрацией того самого браслета, прорисованного в таких мельчайших деталях, что мне казалось будто его грани сверкают и переливаются на солнце.

На другой странице торопливым немного угловатым почерком была сделана пометка, что весь день пролетел в предсвадебных хлопотах и они с модисткой придумали восхитительное подвенечное платье.

Перевернув страницу, я едва успела подхватить выпавший из дневника лист, сложенный в несколько раз. Лист пожелтел и местами истерся, но основная часть текста была видна.

«Моя милая Ви, как же больно мне писать о предстоящей разлуке с тобой. Но отец неумолим, и я должен уехать на целый месяц. Конечно, я понимаю, как важно подготовить южное поместье для нашего с тобой приезда, и я обещаю, что сделаю все так, как мы с тобой мечтали.

Обещай, что дождешься меня и в день нашей свадьбы сделаешь самым счастливым на свете…

Люблю тебя, моя Розочка.

Твой жених…»

Последние несколько строк расплылись и текст смазался, как будто на них местам попала вода. Разобрать подпись, увы, не удалось, но я и не стремилась.

Дальше, около десятка страниц были заполнены лишь страданиями Вайолет от разлуки с любимым, бесконечными зарисовками подвенечного платья и кучей признаний в любви.

Я бегло пролистала их, стараясь лишний раз не проецировать на Ройса, так как в груди неприятно сдавливало и хотелось отложить дневник.

В конце концов пришлось убедить себя, что я читаю художественный роман о некой паре, которая вот вот должна пожениться.

Что мне удалось вынести из этих записей, так это то, что Вайолет была молоденькой, наивной влюбленной глупышкой. В ее рассуждениях присутствовали лишь жених, наряды, цветы и украшения. Я порядком устала читать о том, какие ленты она выбрала для украшения экипажа и какие платья заказала для последующей семейной жизни.

Ничего полезного здесь не было.

Пришлось пропустить несколько, пока я не наткнулась на необычную запись.

Здесь почерк Вайолет вновь претерпел изменения, выдавая волнение хозяйки.

Девушка писала о некоем разговоре матери с отцом, который она умудрилась подслушать под дверью кабинета последнего.

«Сегодня я все утро провела с садовником, объясняя, как правильно выкапывать розы, которые я хочу перевезти в сад мужа.

Когда вернулась в замок, поспешила к отцу, дабы узнать не пришло ли письмо от жениха. Он не писал мне вот уже целых два дня! Я так волнуюсь.

Но когда подошла к кабинету, из-за двери доносился громкий голос матери. Она вновь ругалась. Матушка обвиняла отца в глупости и слабости характера.

Она кричала, что он погубит дочь, согласившись на такой мезальянс.

Я уже хотела вмешаться, но тут отец заговорил.

Я не расслышала его слов, так как он всегда говорит мягко и тихо, но ответ матушки заставил похолодеть.

— Она уже знает?

…

— Что ж, этого следовало ожидать. Тем лучше. Я сейчас же напишу и договорюсь о ее помолвке с…

…

— Что значит я спешу? А вдруг они передумали? Или решат, что им не нужна такая невеста. Нет, нужно торопиться.

Я поспешно отпрянула, прячась в нишу.

В груди бешено колотилось сердце, предчувствуя беду.

Матушка ушла, громко стуча каблуками, а я проскользнула в кабинет отца.

Он был хмур и казался уставшим, но заметив меня, расцвел улыбкой.

— Летти, милая, проходи.

Я очень хотела спросить отца о подслушанном разговоре, но не осмелилась. А сам он не заговорил. Лишь покачал головой на мой вопрос о письме и попросил не расстраиваться.

Но о ком шла речь? Быть может о племяннице отца? Ей ведь уже шестнадцать. Но я не слышала о том, что у нее появился жених. Тогда..?»

Далее