Анастасия Лик - Цена жизни Страница 23

   - Ну он не оружейник совсем, - засмеялась Лина, понимая, о чём говорит Тирей. Отец Юлиана был прекрасным кузнецом, но оружия делал мало, и она однажды увидела у него нож, маленький и, в общем-то, ничем непримечательный, но он почему-то понравился ей. И теперь она постоянно просила сделать ещё, так как постоянно теряла их.

   - Кириан кузнец, и те ножи даже оружием назвать нельзя, и к тому же они всё время куда-то деваются. Так что можете быть уверенны, что я вам верна. Ой, Антип, я наверно всех клиентов распугиваю, - Лина вдруг вспомнила, что вообще-то находится в лавке пекаря, и ему нужно работать.

   - Нет, нет, что вы! - испуганно воскликнул мужчина, как будто отходя ото сна. Он засмотрелся на жену царя, разговаривавшую с оружейником, словно со старым другом, да и то, как он ей отвечал, шокировало его. - Госпожа, если можно, у меня есть небольшая просьба... Я хотел прийти к вам в начале недели как полагается...

   - Говорите, что вы хотели.

   - Мой младший сын, Тирсей... Он хочет пройти обучение в Спарте, в новом лагере, о котором все говорят, но он не подходит по возрасту. Как я знаю принимают с семи лет.

   - Да, но будут ещё лагеря для юношей постарше, - ответила Лина. - Но, Антип, я вам советую очень хорошо подумать, прежде чем отдавать сына в этот лагерь. Конечно, если вы решите, я найду для него место, но подумайте, нужно ли вам это.

   - Я не понимаю... почему? - нахмурился мужчина и недоверчиво взглянул на девушку. Она говорила так, как будто эта служба была чем-то недостойным.

   - Антип, в этих лагерях солдаты проходят очень жестокое обучение, не жёсткое, а именно жестокое. Они делают из человека оружие. У этих людей больше никогда не будет нормальной жизни, и нет никакой гарантии, что он вернётся оттуда живым и невредимым. Это очень серьёзная проверка на прочность.

   - Но вы ведь прошли эту проверку, - очень тихо сказал пекарь, и Лина открыла рот, услышав эти слова.

   - Откуда информация?

   - Лина, об этом все знают, - Тирей ответил за Антипа и то, как изменилось лицо девушки, ему совсем не понравилось. Взгляд стал холодным, а губы сжались в тонкую полоску и начали чуть подрагивать. - Простите, я думал, что вы знали.

   - И что ещё говорят обо мне? - очень тихо спросила она.

   - Ну много чего, но не всему же нужно верить.

   - Так, ладно, я сама узнаю потом. На самом деле мне уже пора, столько дел... Антип, подумайте, если вы решитесь на это, то приходите в любое время, - сухо сказала Лина и вышла на улицу, закрыв за собой дверь. - Я приказала оставить лошадь, что не понятно солдат? Пешком прогуляешься, ничего страшного, - услышали мужчины через секунду.

   - Удивительная женщина, - ухмыльнулся Тирей, смотря на дверь, за которой скрылась Лина. - Как ты с ней познакомился?

   - Она ходила по Агоре, когда сжигали мёртвых. А потом я увидел её на ступенях храма Афины... О боги, она так плакала, я словно чувствовал её боль, боль за каждого убитого в этом сражении.

   - Лина плакала? - не поверил своим ушам оружейник и изумлённо уставился на Антипа. - Мне говорили, что она никогда не плачет, и даже Максимилиан не видел её слёз.

   - Лина во всём винит себя, думает, что это она виновата во всех смертях и в том, что часть города разрушена. Но это же не так, это вина Максимилиана.

   - Даже не думай об этом. Лина убьёт тебя, если узнает, что ты считаешь её мужа виноватым, - строго сказал Тирей и пекарь нервно сглотнул, понимая, что тот не шутит.

   Спустя один месяц и десять дней

   Небольшой флот из пятнадцати военных кораблей двигались вдоль берегов Аттики. Ещё немного и должен показаться порт Пирея. Максимилиан гнал корабли, выжимая из них всё что можно, желая как можно быстрее оказаться дома. Солнце взошло уже давно, и как раз к полудню они должны будут пристать к берегу.

   Идти на лошадях из Фракии было слишком долго, и поэтому царь Греции решил добраться до Пеллы и уже на македонских кораблях плыть в Афины. Да и сам Валерий желал поскорей отвезти Алкмену с ребёнком к себе в Македонию.

   Когда он узнал о нападении римлян, он побелел и от гнева и от страха за свою жену. Да уж, он привёз её к Максимилиану думая, что рядом с подругой и ей будет не так скучно как одной в Пелле, и безопасней, а тут это нападение. Лина была увлечена рассказом, и не заметила, но македонец был близок к тому, чтобы сорваться с места в туже секунду и бежать в Афины, удостовериться, что с Алкменой всё в порядке.

   "Надеюсь, он не уедет в тот же день, и даст посмотреть на маленькую малышку". Максимилиан улыбнулся, своим мыслям. Интересно, какая она, наверно совсем крошечная...

   Показался берег Афин, и улыбка тут же исчезла с лица полководца, а в груди больно сжалось сердце. О боги, это было чудовищно. Конечно, Лина говорила, что Пирей уничтожен, но Максимилиан думал, что хоть что-то осталось, но сейчас он видел перед собой, только развалены и наспех склоченную пристань, у которой стояло пара торговых кораблей. Чуть в стороне строили склады и восстанавливали здания. Он присмотрелся и нахмурил брови... Такое ощущение, что порт не просто был разрушен, он был сожжён. Но почему?

   Ладно, это всё потом, сейчас главное нужно доехать до дворца, Лина так неожиданно исчезла, что оставила неприятный осадок в душе. После этого Максимилиан как можно скорее постарался закончить все возможные дела и направился домой к жене. У него уже дрожали руки от желания прикоснуться к ней, к её животику, ощутить шевеления сына. И уже хотел рычать от досады, потому как это корыто так медленно шло, неужели нельзя поторопиться?

   - Макс, пошли, чего встал? - хмыкнул Тиран и дотронулся до плеча друга. Максимилиан повернулся и увидел, что Валерий уже сидел в лодке и нетерпеливо теребил край своего красочного хитона. Недолго думая, Максимилиан быстро присоединился к нему, и они направились к берегу.

   Уже через пятнадцать минут царская процессия ехала по направлению к дворцу, и Максимилиан с горечью смотрел на разрушенный город. Его город... прекрасный и величественный. Много пепелищ, странно, он никогда не замечал, чтобы римляне так активно использовали огонь, а тут очень многое было именно сожжено, а не разрушено. Хотя всё очень быстро восстанавливалось, чувствовалась явная нехватка рук, и он отметил про себя, что нужно будет решить этот вопрос.

   Максимилиану стоило больших усилий сохранять хладнокровное выражение лица, хотя в груди пылал бешеный огонь. Он не мог спокойно смотреть на разрушенные дома, и не мог поверить в то, что видел перед собой. Его город, прекрасный город... Который он любил и которым гордился, его больше не было.

   Но это ещё не самое страшное испытание, впереди его ждал народ, который наверняка возненавидел своего царя. Афиняне не глупые люди, по большей части они все образованные граждане и быстро поймут, что в случившемся виновен Максимилиан, и никто больше. Да он и сам знал и не отрицал этого, но как после этого управлять страной? Вот в чём вопрос, а о доверии можно было забыть, это было ясно как белый день.

   Совершенно не к месту вспомнился разговор с Линой про монархию в её мире, и то, как свергли их царя и расстреляли всю его семью, после того, как он утратил доверие. И от этого стало тошно.

   Максимилиан ехал вперёд, разрушенная часть города закончилась довольно быстро, и было совершенно чётко видно границу, куда римляне не дошли. В уцелевшей части города было уже многолюдно, все как обычно расступались по краям дороги и склоняли голову. А Максимилиан всё никак не мог понять, что же он видел перед собой. Всё тоже самое, что было и раньше, и ни одного гневного или осуждающего взгляда. Только почтение и уважение. Но не успел он удивиться этому факту, как вдалеке заметил несущуюся к нему лошадь с маленькой фигуркой на ней.

   "Лина, - улыбнулся Максимилиан себе. - Моя маленькая Лина и четыре солдата спешащие следом за ней. По всей видимости, те самые охранники, которым я приказал охранять свою жену, ценой своей жизни, и не покидать её ни на секунду. Она, конечно же, ругалась и кричала как ненормальная, но в данном случае это было не важно, её должны были охранять мои верные солдаты, и это не обсуждалось".

   Лина подлетела к мужу словно ветер, на ходу спрыгивая с лошади, и как только ноги Максимилиана коснулись земли, она кинулась ему на шею. Он едва смог устоять на ногах от такой пылкой встречи. Но полководец был так же рад, как и она, и нежно обнял и поцеловал нежную шею жены, не обращая внимания на обращённые на них взгляды.

   - Максим, наконец-то ты вернулся, - тихо сказала Лина дрожащим от волнения голосом и спешно отстранилась от мужа, понимая, что ведёт себя неправильно. - Прости, я не смогла сдержаться, поехали.

   - Поехали, малыш, - улыбнулся он и помог девушке сесть на лошадь, замечая, что её живот стал ещё больше, и ей уже явно тяжело с ним ходить.