Мэри Дэвидсон - Бессмертная и недооцененная Страница 23

— Вот у нее и спроси, — предложил он.

— Думаю, я поработаю в этом направлении, — ответила я и выбралась из Пассата, чтобы перейти улицу.

Открыла дверь и вошла в церковь, надеясь, что Синклер заметил, как эффектно я смогла это сделать. Ура, королева!

Ох, опять, ну почему королеве не наплевать! Была ли королева в глубине души жалкой неудачницей, отшившей парня, который не давал ей прохода, но с первой же минуты, а как он начал ее игнорировать, не переставала думать о нем? И почему королева обращается к себе от третьего лица?

Должна признать, что настолько сосредоточилась но том, чтобы злиться на Синклера за его прегрешения против меня, что почти привыкла, что он всегда рядом. Переживая за меня, он всегда был готов пожертвовать собой — в этом был весь Синклер. Но только не тогда, когда вел себя как подлец или пытался что-то скрыть.

Сосредоточься, идиотка. Вместо обычно церковного интерьера — зала со скамьями — я попала в столовую — куча столов и стульев. Группа девочек, болтая и смеясь, стояли в дальнем углу; одна из них — самая высокая, светлая и самая красивая — указала на меня, сказала что-то подружкам и направилась через зал в мою сторону.

Слишком поздно; я поняла, что у меня нет никакой вымышленной истории. Абсолютно никакой.

— Привет, — поздоровалась она с улыбкой. На ней была белоснежная рубашка, накрахмаленная и безупречно чистая, штаны цвета хаки и мокасины. Поношенные, старые, порванные, отвратительные мокасины, одетые на босую ногу. Длинные и красивые волосы, спадающие светлыми гладкими словно шелк прядями, были убраны с лица обручем. Глаза удивительно синие, как цвет неба. Кожа тоже раздражала своим идеальным кремовым цветом с персиковым оттенком, без единой веснушки. Ни грамма макияжа — ей это и не требовалось.

Она так мило улыбалась, одетая в такую обычную повседневную одежду, что я сразу поняла — она принадлежала к тем красивым девушкам, которые не осознавали, насколько они прекрасны. Потребовались все мои силы как королевы вампиров, что бы не возненавидеть ее с первой минуты.

— Почему ты и твои друзья преследуете нас?

— Э… — Потому что как король и королева вампиров, мы чувствуем, что тебе или кому-то из твоих подружек как дочери Сатаны (хуже того, дочери Ант) необходимо помешать завладеть этим миром. Добро пожаловать в семью! А теперь отвали. — Нам. нам нужна Лаура. Лаура Гудман.

— Я Лаура, — она протянула мне руку для пожатия. Я пожала руку, не особо удивившись. Она очень высокая (такая же высокая, как и я!), слишком красивая, слишком идеальная. А вы знаете, что говорят — дьявол всегда имеет привлекательный облик. — Чем могу помочь?

— Ну… дело в том, что я…

— Лаура! — Одна из девчонок крикнула в нашу сторону. — Ты идешь? Вечеринка сама себя не спланирует.

— Уже иду, — отозвалась она и повернулась ко мне. — Что ты говорила?

— Это кое-что личное. У тебя будет время сегодня вечером? Или завтра? Может, выпьем кофе и пообщаемся?

— Хорошо, — согласилась она безо всякого испуга, что было хорошо. Просто доверчивая или по-настоящему пугающе могущественная, что не опасалась общения с такой, как я. — Как насчет завтрашнего обеда? «У Кана»?

— Оо, обожаю кафе «У Кана» — Настолько, что мы не можем туда пойди. Если я не могу есть потрясающую чесночную лапшу с зеленым луком и молодым ягненком, то и не собираюсь смотреть, как это делает кто-то другой. — Но я никак не могу в обед.

— Хорошо, завтра у меня занятии до половины пятого…

— Как на счет «Братьев Данн», в пять? Как раз тут за углом?

— Без проблем, — снова потрясла мою руку. — Приятно было познакомиться…

— Бетси.

— Ясно. Увидимся завтра за чашечкой кофе.

— Пока, — сказала я сестре и смотрела на нее, пока она возвращалась к подругам.

— Итак, она и есть ужасное дьявольское существо, которому суждено управлять миром, и она натуральная блондинка. Просто до смешного прекрасна — волосы, лицо, длинные точеные ножки, ну хорошо, одежда подкачала, эта ужасная обувь. И такая милая, пока что. Когда она вернется к своему демоническому облику, будет, на что посмотреть…

— Я не заметила особого сходства с Ант или моим отцом, разве что она такая же высокая и светлая, как и я. Но это еще ничего не значит; мы в Миннесоте, а не в Японии. Не знаю. Завтра у нас встреча за чашкой кофе, попытаюсь выявить ее демоническую сущность… в общем, думаю, на этом все.

Я выключила радионяню, а потом вспомнила и опять вышла на связь.

— Почти забыла. Синклеру обо этом я тоже говорила. Солнце полностью садиться после пяти — клянусь, вампиры, вероятно, уже придумали защиту от дневного света — но до тех пор, пока ее не внедрят, он не может прийти. Не похоже, что он вообще переживает по этому поводу. Полагаю, все еще сильно зол на меня. Не то, что я виню его. Или тебя, — добавила я поспешно. — Похоже на то, что ни с кем из вас и никак не могу наладить отношения. Какой то злой рок — как меня бесит то, что он настолько холоден и сдержан. И мне надоедает то, что это меня бесит. Я не могу извиняться и не могу притворяться, что ничего не произошло. Думаю…думаю, что сосредоточусь на других вопросах. О, мама пригласила меня на ужин послезавтра, сказала, что тебе тоже стоит прийти. Если хочешь.

Тишина.

Я опять отключилась и пошла спать.

Глава 19

Дитя дьявола — Лаура Гудман, студентка из Динкитауна — влетела в «Братья Данн» в две минуты шестого. Она кивнула мне, остановилась, чтобы переговорить с официантом, у которого при взгляде на нее потекли слюни как у кобеля, что невозможно было не заметить, затем подошла ко мне.

— Извини, что опоздала, — выдохнула она вместо приветствия, опять тряся мою руку. — Мне очень, очень неудобно. Ты давно ждешь? Извини.

— Все нормально, Лаура. По моим часам ты как раз вовремя. — Она казалась такой раскаявшейся, такой искренней, что захотелось успокоить ее. — Присаживайся.

— Спасибо. Мне сейчас принесут какао.

— Что, не любишь напитки покрепче? — спросила я, указывая на свой двойной-шоколадный-латте-еспрессо-плюс-двойная пена.

— О, стараюсь не употреблять кофеин после обеда, — ответила она. — Надо рано вставать на работу по утрам.

— У тебя также и работа есть?

— Также? А, ну да. — Улыбнулась. Это была не ухмылка, не притворная улыбка, она не приподнимала специально бровь. Это была просто милая улыбка. — Вы вчера полночи за мной следили.

— Ну, да, — я согласилась. — Полагаю, не хорошо, если я буду отрицать.

— Отец говорил, что лжецы обречены верить в свою собственную ложь, поэтому, вероятно, хорошо, что ты не обманываешь.