Шарлин Харрис - Подарок мертвеца Страница 23

В газете нашелся фильм на наш вкус, что было неудивительно.

Я надела вязаную шапку, куртку и темные очки, Толливер тоже закутался. Мы попросили швейцара вызвать такси, вместо того чтобы подать к подъезду нашу машину.

Нам попался очень молчаливый таксист — таких я любила больше всего. И он хорошо правил и доставил нас к мультиплексу как раз вовремя, чтобы успеть купить билеты и войти.

Мне нравятся большие кинотеатры с несколькими экранами. Я люблю чувство обезличенности, а тут для нее есть все возможности. Я люблю подростков, которые занимаются здесь уборкой, их яркие одинаковые рубашки и глупые шляпы.

Толливер работал по ночам в таком же кинотеатре в Тексаркане и обычно проводил меня туда, чтобы я могла спрятаться в самом темном уголке и на время забыть о том, что ждет меня дома.

Когда начали показывать анонсы, я была безмерно довольна. Мы сидели рядом в темноте и передавали друг другу попкорн — никакого масла, только слегка подсоленный. Счастливые и удовлетворенные, мы смотрели фильм о хорошенькой девушке-патологоанатоме, которой грозила опасность, зная, что все закончится более или менее хорошо. Мы подталкивали друг друга, когда у нее начались большие трудности с определением причины смерти очень красивого парня.

— Ты могла бы сказать ей, в чем дело, за одну секунду, — прошептал Толливер, чтобы его могла услышать только я.

Кинотеатр не пустовал, но на этом дневном сеансе в середине недели было много незанятых мест. Никто не разговаривал вслух, не плакали дети, поэтому мы хорошо проводили время.

Когда фильм закончился — плохого парня убили несколькими способами после того, как мы думали, что его убили в первый раз, — мы вышли наружу, болтая о спецэффектах и вероятном будущем главных персонажей. Это было нашей любимой игрой. Что случится с ними после того, как закончилось действие фильма?

Она вернется к работе, хотя и сказала, что не вернется, — заявила я. — Оставаться дома после всей этой стрельбы и погонь было бы слишком скучно. В конце концов она треснет того парня по голове утюгом.

Не, думаю, она выйдет замуж за копа, останется дома и посвятит себя готовке семейных ужинов каждый божий вечер, — сказал Толливер. — Она никогда больше не закажет на дом китайские блюда. Помнишь, она сорвала меню, прикрепленное к стене рядом с телефоном?

Наверное, будет просто заказывать вместо этого пиццу.

Толливер засмеялся и вытащил из кармана квитанцию такси, чтобы можно было заказать еще одно и отправиться обратно в отель.

Внезапно меня схватили за руку железной хваткой. Сказать, что я испугалась, было бы большим преуменьшением. Я повернулась и уставилась на вцепившуюся в меня женщину. На ней было сводное пальто в клетку, крашеные рыжие волосы, зачесанные на одну сторону, ниспадали водопадом локонов. Помада на губах была наложена неаккуратно, сережки походили на огромные канделябры со сверкающими камушками, в которых отражалось полуденное солнце.

Толливер развернулся и свободной рукой потянулся к ее горлу.

Я просто должна с вами поговорить, — торопливо и неопределенно сказала женщина.

Привет, Ксильда, — ответила я, пытаясь говорить тем ровным, спокойным тоном, каким разговаривают с неуравновешенными личностями.

Ксильда, — почти прорычал Толливер.

Он приготовился к бою, а теперь ему приходилось быть терпимым. Брат пихнул мобильник обратно в карман с большей силой, чем было необходимо.

Чем мы можем тебе помочь? — спросила я. — Как ты здесь очутилась?

Ты в такой опасности, — заявила она. — В такой ужасной опасности! Я почувствовала, что обязана тебя предупредить. Ты так молода, дорогая. Ты не можешь знать, каким ужасным бывает мир.

Вообще-то я считала, что имею об этом неплохое представление.

Мы с Толливером не так уж молоды, если учитывать наш жизненный опыт, Ксильда, — ответила я, стараясь говорить ласково. — Послушай, тут есть ресторанчик. Может, пойдем и выпьем по чашке горячего шоколада или кофе? А может, у них есть чай?

— Это было бы хорошо, очень хорошо, — сказала Ксильда.

Она разительно отличалась от меня: была ниже, толще и по крайней мере лет на тридцать старше. Бизнесом экстрасенса она занималась с тех пор, как бросила проституцию — свою первую профессию. Муж Ксильды, Роберт, был ее наставником, и его смерть в прошлом году сильно выбила Ксильду из колеи. Я не знаю, как она собиралась выжить, если только кто-нибудь не возьмет ее за руку.

Если бы я искала экстрасенса, то не наняла бы человека с таким внешним видом и манерой поведения. С другой стороны, я, возможно, переоцениваю публику. Некоторые клиенты и впрямь верили, что странные привычки Ксильды и ее манера одеваться служат подтверждением того, что она настоящий, истинный экстрасенс.

С этим я была не согласна. Я знала, что множество экстрасенсов — не только настоящих, но и фальшивых — были также эмоционально неуравновешенны или совсем не в своем уме.

Но если ты родился экстрасенсом, тебе приходится платить за это, и платить самую высокую цену. Это ужасный дар.

Только два экстрасенса из тех, с которыми я встречалась, ухитрялись жить как обычные люди, но эти двое являлись исключениями из правил. И конечно, Ксильда таким исключением не была.

Толливер выглядел мрачным, но смирившимся он повел Ксильду в кафе и помог ей снять ее кошмарное пальто. Потом брат отправился за напитками, пока я усаживала Ксильду за столиком как можно дальше от других посетителей. В кофейне было немного народу. Я сделала глубокий вдох и попыталась изобразить понимающую улыбку.

Ксильда вцепилась в мою руку, и мне пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы удержаться и не выдернуть ладонь. Мне не нравились случайные прикосновения, а она уже хватала меня дважды. Но я напомнила себе, что у Ксильды есть причины для такого контакта. Насколько я знала с ее собственных слов во время нашей предыдущей встречи, сейчас перед Ксильдой пробегали видения, в которых фигурировала я. Она объяснила мне это однажды, в один из хороших прежних дней, когда Роберт был еще жив.

Я как будто смотрю быстрое слайд-шоу, — сказала она. — Вижу картинки, картинки из жизни человека, к которому прикасаюсь, некоторые — из его прошлого, некоторые — из будущего, а некоторые… — Она замолчала и покачала головой.

И все эти видения верны? — спросила я тогда.

У меня нет возможности это проверить. Я знаю только, что они могут оказаться верными.

Теперь Ксильда смотрела на меня, ее голубые глаза сверлили меня.

Когда наступит время льда, ты будешь счастлива, — сказала она.

— Хорошо, — ответила я, понятия не имея, о чем она говорит.