Алая сова Инсолье (СИ) - Лебедева Ива Страница 23

Решено! Имран обрюхатим, кабану рога наставим, и уже можно жить. Хм, первое, кстати, вполне можно чуть позже превратить в реальность. Будет этакой пикантной приправой к моей мести. Святая родила от некроманта — такое достойно даже записи в каких-нибудь исторических мемуарах. Вопиющее безобразие, все как я люблю.

Про то, что потом делать с ребенком, я старался не думать. Родовой кодекс однозначно подсказывал: придется растить. Вот! Вот же! Заберу ребенка, уеду в долину, отстроюсь там… А святая? Бросить ее, чтоб осознала всю тщетность бытия и мою месть?

Погодите-ка. Она, значит, останется одна, со здоровыми глазами, без меня и ребенка. Свободная, молодая, красивая. И алые почему-то вдруг спохватились, что зря свою святую сестру выкинули.

Не-не-не! Я не согласен. Святую с собой заберу, будет ляльку растить! Пеленки там стирать, кормить, и что еще с детьми делают?

Хотя, конечно, нянька из совы так себе. Не уверен, что стоит доверять ей ребенка. То есть, конечно, с котятами она хорошо справилась. Но мало ли чему научит моего сына. Он у меня будет некромант, ему святость без надобности. Значит, что? Значит, надо заранее как-то эту дуру перевоспитать. Хотя бы отучить спасать всех подряд. Меня она уже подобрала, этого вполне достаточно.

Палкой драться отучать не буду. Драка — дело хорошее, полезное. Не умела бы — стайка помойной шпаны запросто могла ограбить, а то и убить, закопав в горе мусора. Правда, если бы Имран сама к ним не полезла, из повозки ее никто бы вытаскивать не стал.

— Заткнись, скотина! — Пока думал, уже успел кучу дел провернуть. Да, я такой, не умею что-то одно творить, мне надо причинять много зла сразу всем. Вот, лагерь злобно оборудовал, святую едой злобно напичкал, кабана злобно поймал и в лес утащил. — Хочешь, чтобы алые сволочи нашу блаженную отобрали, а тебя спалили к свиньям как нежить? Вот и молчи. Надо замаскироваться. И потом, чего ты вообще орешь, я же ничего тебе не отрезаю, наоборот. Рога — дополнительное оружие. А длинные ноги сильно добавят к скорости. Ты станешь сильнее, крупнее и менее подозрительным.

— Хр-р-р, — требовательно прохрипел кадавр.

— Лезвия? Куда тебе лезвия, на зад? Не наглей, рагу ты недожаренное. В качестве поощрения могу разве что хвост удлинить и в кисточке иглы помощнее спрятать. Шкура у тебя и так крепкая.

— Хр-р, — насупился кабан.

— А пятна — самая важная часть, без них никак. Я как-то тоже не особо хочу путешествовать на корове. Даже пегих лошадей никогда не покупал. Но увы, главный признак, по которому отличают болотных рогачей, именно эти самые черно-белые пятна. На форму рогов и плотность шкуры никто не обратит внимания, в отличие от цвета. Ну, любуйся.

Кабан еще раз недоверчиво хрюкнул и пошел к заводи. Полюбовался на свое отражение и обматерил меня с головы до ног. Пф-ф-ф, хоть бы что-то новое сказал.

Когда мы пришли в лагерь, костер уже почти прогорел, лютый призрак вернулся с прогулки и по привычке завис в кустах у ручья, там, где раньше валялись его кости, а Имран залезла в повозку и уснула.

Поразительная безмятежность… хоть бы меня подождала. А вдруг?

Хм, нет, не вдруг. Она оставила мне суп в котелке, половину подушек и два одеяла, а также неизвестным образом договорилась с дохлым свиноненавистником — он дернулся и взвился, стоило мне приблизиться к повозке. Опознал, сдул некрокупол и втянулся обратно в кусты.

С ума сойти. Она его тоже приспособила в качестве сторожа! Эй! Это я должен нетрадиционно использовать покойников, мне по крови, рангу и профессии положено! А святым — нельзя.

Ну, зато я еще раз уверился, что детеныш у нас с ней интересный получится. Если даже у святой талант разговаривать со всем темным и мертвым, то там уже при рождении минимум ранг послушника будет. Сделаю парню игрушки из мелких духов, они забавно пищат, если их трясти. И гончую подарю, костяную. Ни грязи, ни вони, в отличие от живых, а сыну в радость.

Глава 27

Алла

— Отличная мышь, очень жирная, — похвалила я. — Ешь сама, мы сыты. А тебе котят кормить.

Кошка, которую я пригласила в корзинку с подстилкой, оказалась на удивление умненькой. Как, впрочем, все животные, с которыми я тут встречалась. Во всяком случае мне казалось, что она понимает простые слова.

А еще кошка осознанно попользовалась нашей повозкой, чтобы переночевать, и утром сама потащила котят в кусты, в вырытую за ночь нору.

Я сомневалась, если честно, правильно ли оставлять эту пушистую семейку в лесу. Все же опыт моего мира говорил, что домашние животные, привыкшие жить рядом с человеком, в дикой природе не выживают. Но здесь, похоже, все несколько иначе.

Потому что заботливая родительница с утра продемонстрировала мне штук пять задушенных мышей, и правда весьма жирных. А одну даже положила мне на подушку под самый нос. Короче, показала, что пропитание добудет. И к людям возвращаться не жаждет.

Как так вышло, что в повозке обнаружился третий котенок, когда мы уже уехали с места ночевки на полдня пути, — загадка.

— Да эта тварь его еще на торговом перекрестке притащила и спрятала к нам, — ругался Инсолье, в чьих очередных подштанниках сюрприз и обнаружился. — Умная тварь. Черных себе в лесу оставила, а это дохлое недоразумение нам подбросила!

Котенок на ощупь был меньше, чем двое других, пищал почти неслышно, а еще его шерстка под моими пальцами ощущалась более длинной и грязно-белой.

— Какого он цвета? — решила уточнить я у Инсолье.

— Помоечного, — буркнул мужчина. — Весь в саже, траве и шатт знает в каком еще го… в чем еще. Выкинь вон в канаву, самое ему там место.

— Знаешь же, что не выкину.

— Ну хорошо, возьмешь ты его — и что, будешь смотреть, как он медленно в муках загибается у тебя на руках?

— Не буду. — Я осторожно окутала нитями маленькое тельце. Кажется, кошка бросила малыша не потому, что хотела нас осчастливить, а потому, что детеныш и правда был не жилец. У него внутри, почти как у Хрюши в день нашей встречи, был такой клубок кривых огрызков, что…

— Да брось, говорю же. Сутки без еды и тепла матери ни один детеныш не выдержит. А молока у нас точно нет, даже коровьего. Он почти сдох. Подгадила нам твоя облезлая знакомая. — В голосе Инсолье проскользнула усталость. — Или просто бросила детеныша, которого все равно не могла спасти. Это жизнь.

— Нет. — Голос обрел твердость, как всегда, когда я была очень сосредоточена на деле. Если мне, тогда совсем неопытной, измученной и ничего не понимающей, удалось помочь Хрюше, то сейчас я должна справиться просто на ура.

Увы, все оказалось сложнее, чем в первый раз. Ниточки в клубке рвались под пальцами и все больше запутывались. Чего-то отчаянно не хватало. Я сама не знаю, как так вышло, что я подхватила из окружающего пространства сначала бледно-сиреневый жгутик Хрюши, а потом и ярко-фиолетовую нить, которой все время щупал воздух вокруг меня Инсолье.

— Чего?! — Я еще успела услышать, как последний охнул, а потом ушла внутрь спутанного клубка, потому что у меня стало получаться! Стало получаться, и…

— Дура! Идиотка! Ты что творишь?!

Голова гудела, как медный котел, в который уронили камень. По подбородку текло теплое. А меня кто-то обнимал изо всех сил, тряс, ругался и буквально силой пытался влить сквозь стиснутые спазмом зубы горячее и горькое.

А еще я снова ослепла. Ни одной нити вокруг, и никаких мультиков в голове.

— Вот припадочная, а. Мозгов меньше, чем у курицы, те хоть сами в котелок не лезут, в отличие от тебя.

Я осознала знакомый бубнеж и с облегчением выдохнула. Инсолье рядом. С ним не так страшно снова стать полностью слепой. Как в том мире. Жаль, что он прав, а я дура безмозглая. Зачем полезла? Почему так важно было спасти котенка? Мне же не пять лет, я все понимаю про естественный отбор и неумолимую природу…

— Вот скажи мне: с какого перепугу твоя святая задница внезапно решила поднять мертвяка? Ты у нас кто — церковная дева или магистр темных искусств? — разорялся мужчина.