Кудеса для Евы - Елена Ликина Страница 24

Почти сразу чьи-то руки прихватили её за шиворот и ловко притиснули за ларь.

Заорать Маринка не успела – появившаяся из воздуха знакомая встрёпанная мордаха шикнула сердито: «Молчи, девка! Не то доиграисси! Всю засаду нам перепортишь!»

Пушистая и кругленькая сова в расшитом узорами платке подтащила сюда и Еву, а потом ловко перехватила запястья девчонок тоненькой паутинкой.

В ту же секунду заскрежетала дверь, впуская в комнатушку коренастую фигуру в берцах и спортивном костюме. Завершала странный образ топорщившаяся на голове причудливая причёска-стог.

Остановившись перед миской, фигура принялась рассматривать жижу и что-то вынюхивать.

– Откуда здесь грязь? Я ничего не приносила!

Она двинула было к ларю, но за печью загрохотало, заухало.

– Чего гремишь, егибиха? Не боюсь тебя, захочу – разом скручу! – прикрикнула фигура.

В ответ брякнуло громче да вылетел через трещину кусок угля, метко впечатался фигуре в лоб.

– Ну, доберусь до тебя, егибиха! Хлебнёшь лиха! – потирая ушиб, пригрозила та. – Мхи больше в хранительнице не нуждаются! Здесь теперь одна сила, одна власть будет! Лидия Васильевна первая и единственная!

За печкой примолкло.

– Так-то лучше! – довольно осклабилась Лидия Васильевна. – Смирно сиди, не вылазь! А я в подпол спущусь. Проверю, как там мои птенчики-грибочки поживают.

И захрюкав над собственной шуткой, она направилась к дальнему углу.

Как только Лидия Васильевна скрылась в подвале, дворовый скомандовал маленькой группе:

– Бегим! За мной, девки!

Махнув лапой, развеял в воздухе горстку сверкающей пыльцы и, подхватив под руку Маринку, нырнул в самую гущу.

Следом юркнула Лукична, волоча за собой обалдевшую Еву.

Лунная взвесь перенесла их совсем недалеко – в застуженный дом бабы Фисы.

Пока девчонки пытались понять, что вообще происходит,спадарыняколесом прокатилась по комнатке – пошерудила у печи, подула на веник, и тот резво принялся скрести припылённый пол. Откуда-то вывернулись ведро да тряпка, пустились следом отмывать деревянные доски.

Печь загудела бодро, воздух заметно потеплел. Дворовый умастился на лавке, вытащив из недр шубейки очередной мешочек, ослабил завязочку, принялся ссыпать на ладонь тёмный пахучий порошок. Занюхав по щепоти, крякнул и зажал нос, чтобы не чихнуть. Уже потом повздыхал печально:

– Вот докатилси! Лекарству поглощаю, что от нервенного срыву Лукична прописала.

– Знакомый запах… – Маринка принюхалась.

–Валерияи янатама,сороканедужник… – пустился в перечисления кот.

– Сорока… что?

–Котовник. – прочирикала Лукична с печи. – Мятка кошачья. И валерьяна к ней впридачу, для надёжности.

– Ты поэтому махорку бросил? – наблюдая за блаженным выражением на пушистой мордахе, Маринка вдруг разозлилась. – Хоть бы предупредил нас! Когда Ева нашла твой кисет, все очень испугались!

– Чевой-то?

– Тавой-то! – вознегодовала Маринка. – Ты же его всегда берёг, с собой таскал. А тут оставил. Что мы могли подумать?

Дворовый расцвёл:

– Нашёлси, родимый. Я уж думал всё. Кранты моему мешочку. Табачок там дюже хороший. Забористый табачок!

– Ты мне зубы не заговаривай! – не сдавалась Маринка. – Почему не сказал девчатам что задумал?

– Дык, и сам не знал поначалу! – пустился в оправдания кот. – Сна мне привиделаси! Така страшенная – не передать! Быдтоспадарынямоя в плену томитси! У ведьмачки энтой самозванной! Вот спросоньи и помчалси проверять!

– А баба Оня с девчатами обряд в баньке провела. На чёрное зеркало.

– На омертвелое? – всплеснул лапами дворовый и сполз с лавки. – С погосту которое?

Маринка кивнула и вздрогнула, вспомнив раскинувшуюся на полу бабку.

– Ей плохо стало! Она…

– Тоже омертвела… – Лукична скинула с печи серый куль да ловко соскочила следом. – Это пройдёт. Если защита поставлена.

– Защита? – растерянно повторила Маринка. – Наверное, защита была.

– Конечно была! – уверил Маринку дворовый. – Девчата озаботилиси! Не в первой в передряги встревать!

Он проковылял к мешку. Обнюхал его с интересом и слегка попинал лапой.

– Пусть бы и лежала на печи! На что она тебе сдаласи?

– За хозяйкой ухаживать станет! – Лукична кивнула куда-то в угол, и Ева вдруг вскрикнула тоненько, с силой вцепившись в Маринкину руку.

В темноте, не различимая сразу, пугалом стояла старуха. Обмотанная старым тряпьём, таращилась перед собой незрячими тусклыми глазами.

– Там! Там! – забормотала Ева. – Стоит!