Елена Звездная - О смертельных схватках и их победителях Страница 28

Нет ничего удивительного в том, что больше мне уже ничего рассказывать не хотелось. Нервно поведала о случившемся в общих фразах и завершила злым:

— Допрос завершен?

Губы Гаэр-аша растянулись в жуткой, обещающей большие проблемы улыбке, но в следующее мгновение, оттолкнувшись от стола, он выпрямился, затем и вовсе снова отошел к окну, постоял, заложив руки за спину. Норт, совершенно забыв о еде, смотрел на меня так, что в груди все сжалось. Он и спросил:

— Убивал взглядом?

Угу, вот прямо как вы сейчас.

— Я не флиртовала ни с кем, — и с чего спрашивается оправдываюсь.

Гаэр-аш мне совершенно никто, Норт жених, но фиктивный. А чувствую себя так, как будто изменила обоим разом. Причем перед Дастелом просто от чего-то стыдно, а вот от ректора уже в ужасе ждешь последствий. И вспомнилось, как при малейшем намеке на угрозу со стороны Гаэ-аша Гобби предусмотрительно сбежал… Видимо в прежней жизни он действительно хорошо знал, что такое эти темные лорды.

— Я спросил о другом, — холодно напомнил Норт.

Мрачно посмотрела на него. Мрачно и выразительно. Впечатлился, кивнул, и спросил уже гораздо мягче:

— У тебя была возможность защититься?

Не нашлась что ответить. Задумчиво поковыряла ложечкой пирожное, и уже собиралась было ответить, что нет, как Гаэр-аш произнес:

— Больше никаких прогулок с Гобби.

Затем добавил:

— Пока не разберемся с ситуацией из дома без меня не выходить. Норт, доешь и к цирюльнику. Риаллин, спать. Завтра сложный день.

С этими словами ректор нас покинул. Глядя ему вслед, я все думала, что Гаэр-аш если и бывает с кем-то хорошим, то только в мечтах, наверное. А едва мы остались одни, посмотрела на Норта — парень ел как-то совершенно без аппетита и старался на меня не смотреть. Я не стала лезть в душу и вернулась к чаю. Уже когда почти допила, Дастел вдруг произнес:

— Принц Танаэш известный бабник.

Я не стала комментировать, во-первых, я этого принца не знаю, во-вторых, меня это не интересует.

— Но, насколько мне известно, обручившись с ведьмой он остепенился.

И это я тоже не стала комментировать.

Норт совершено прекратил есть, отодвинул от себя поднос, воззрился на меня. И доедаемое мной пирожное мгновенно потеряло всяческий вкус.

— Что? — не выдержав, спросила у Дастела.

Тот сидел, стискивая зубы, от чего желваки танцевали на его скулах, но больше Дастел ничего не сказал. Сказала я:

— Мне совершенно не в чем себя упрекнуть, кроме разве что того, что не стоило демонстировать свои знания артефактора. Все.

Норт устало растер лицо ладонями, затем посмотрел на меня и… ничего не стал говорить.

— Я спать, — поднялась из-за стола. — Рада, что тебе лучше.

Кивнул. Затем тихо спросил:

— Ты не будешь против, если я переночую здесь?

— Спи, конечно, — улыбнулась я.

Он улыбнулся в ответ.

Потом Норт ушел к цирюльнику, а я погасив все огни, легла спать. Дастел вернулся под утро, лег поверх одеяла, взял меня за руку и так, не отпуская, заснул.

Глава 4. Гобби и его друзья

А вот пробуждение вышло оригинальным — я проснулась от того, что вторую мою руку деловито измеряли. Открыла глаза, приподнялась и тусклом свете предрассветного времени в индивидууме с измерительной лентой с удивлением узнала своего зомби.

— Гобби?

Он приложил палец к губам, призывая к молчанию, затем деловито измерил всю мою руку, плечи, расстояние от плеча до конца ног, для чего мне пришлось помочь ему и ленту подержать. После чего откланялся, неодобрительно поглядев на спящего беспробудным сном Дастела, и ушел.

Почему-то создалось впечатление, что меня только что для гроба измерили. Брр.

Я полежала немного, глядя в потолок, затем повернулась к Норту. Парень спал, держа мою ладонь возле лица и практически касаясь ее губами. Не практически — бормоча что-то во сне подтянул мою руку ближе, поцеловал, и снова замер, глубоко дыша. Выглядел он… словно вчера и не стригся. Черные волосы во всю спину, еще более заострившиеся черты лица, на пальцах ногти почернели и я сомневаюсь в том, что Дастел их накрасил. Нет, в принципе у некромантов принято закрашивать ногтевые пластины в черный цвет, это стильно и в духе поклонения смерти, а самое главное — для профессии очень удобно, все же кладбища, земля и тому подобное, но парни не красились. Ни Норт, ни Эдвин, ни Дан. Они даже веки черным не подводили, да и волосы стригли достаточно коротко. Так что, скорее всего ногти у Норта почернели из-за трансформации. Почернели, а не только выросли. И сейчас разглядывая эти когти, я откровенно поразилась тому, что меня некромант не поцарапал.

Потом подумалось, что вероятнее всего ночью был еще один приступ, иначе как объяснить отросшие волосы и ногти?!

В двери постучали.

Едва не крикнула "Войдите", но вспомнив что не одна, осторожно отняла ладонь у Дастела, поднялась и накинув халат, открыла дверь. В коридоре стоял Эдвин в костюме для тренировок.

— Пять минут на сборы, — сообщил он.

Я глянула в одну сторону коридора — тишина и явно все спят, в другую сторону — та же сонная картина.

— И что ты этой демонстрацией недоумения пытаешься мне доказать? — скептически изогнув бровь поинтересовался Эдвин.

— Все как бы спят, — неуверенно ответила я.

Усмехнувшись, парень безапелляционно сообщил:

— Это как бы их проблемы. У тебя осталось три минуты, не оденешься тренироваться пойдешь в ночнушке. А во дворе мороз, учти.

"Добрый" некромант дал мне целых четыре минуты, разрешив таки обуться. Но куртку я натягивала и волосы заплетала уже на ходу. Эдвин же шел впереди, размашисто и зло. Злой он стал едва увидел в моей постели Норта.

Едва спустились, увидели ректора — Гаэр-аш в полуодетом состоянии упражнялся с мечом. Завораживающее оказалось зрелище, и мускулатура ректора мне очень жилистое строение тела трансформированного Норта напомнило. Глава Некроса на заре кромсал внушительный столб, щепки летели во все стороны, но до земли не долетали, сгорая синим пламенем на излете. Эдвин на все это очень недовольно посмотрел, повернулся ко мне и:

— Упала, отжалась.

— За что? — возмутилась я, разом перестав таращиться на ректора.

— Дважды. Один раз ты с полета должна, второй сейчас за непослушание.

Ругаясь, правда про себя, упала, дважды отжалась от выпавшего ночью снега, поднялась, отряхивая ладони и зло глядя на Эдвина.

— Прекращай строить мне глазки, — отрезал он. — Два круга вокруг дома, марш.

Вытерла руки о штаны и побежала. А куда деваться, у Эдвина оказался не только нос длинный, но еще и память ого-го.