Мой охотник на монстров - Марина Сергеевна Комарова Страница 3

И, поддавшись непонятному порыву, я для самой себя неожиданно спросила:

— Горан, вы же хорват?

Чернота вмиг развеялась дымом, будто никогда её и не было. В глазах появилось удивление. Да, явно не ждал, что я сменю тему.

— Да, именно, — кивнул он. — А что?

— А почему… — начала я, подбирая слова.

Тем временем автобус вернулся на прежнее место. Дмитрий махнул мне, что всё в порядке, можно ехать. Я поджала губы. Так, вся болтовня потом. Работа прежде всего.

— Извините, нам сейчас отъезжать, — как можно вежливее попыталась сказать я. — Время. Проверю наших всех.

Горан кивнул и не сдвинулся с места. Я метнулась к заправке, чтобы проверить, не остался ли кто у прилавка, но взгляд Горана чувствовала ещё долго.

И почему-то не покидало ощущение, что стоило всё же выделить ещё пару минут и услышать ответ на свой невысказанный вопрос. Будто там было что-то важное. До безумия важное.

Однако сейчас моей задачей было отправить рыженькую егозу, которая заболталась с симпатичным продавцом салатов. Извинившись, девчонка шмыгнула в автобус. Что ж, уже хорошо.

Снова оказавшись внутри, я быстро прошла и ещё один, контрольный, раз пересчитала всех — мало ли что. Но стоило поравняться с Гораном, как услышала:

— Моя семья живёт в Ловране, я много лет их не видел. Но при этом пока не готов проводить с ними больше времени, чем неделю. А тур — прекрасная возможность сменить обстановку и решить семейные вопросы.

Я невольно посмотрела на него. Лицо было непроницаемым. Чёрт. Как он понял, что именно меня интересует? Или всё так ясно написано у меня на лбу?

Молчание, кажется, затянулось, потому что он чуть улыбнулся:

— Я удовлетворил ваше любопытство, Стася?

— Да, — выдохнула я, — вполне. Спасибо.

И пошла по ряду дальше, отчаянно осознавая, что это самое настоящее бегство. Потому что находиться рядом с этим человеком невозможно. Смотрит так, будто вынимает душу. И хочется одновременно оказаться на краю земли и в то же время сесть рядом, оттеснив беспокойную блондинку, ощутить жар его тела и попросить: «Обними меня».

Желание было настолько странным, необъяснимым и пугающим, что я дала себе установку переключить всё внимание на маршрут. Иначе так можно и с ума сойти.

Поговорив со всеми, я вернулась на своё место. От того, что подобные мысли появлялись по отношению к незнакомому мужчине, было очень… очень не по себе. Раньше я не замечала за собой ничего подобного. Всё больше в романтическом ключе думала уже о тех, с кем как-то пообщалась. А тут будто разум помутился. Я не воспринимала Горана как красивого мужчину или, не дай бог, как потенциального любовника. Хотя… Просто смотрела на него, понимала, что быть рядом — правильно. Просто правильно. А ещё как-то… спокойно. Будто, если сяду рядом, прижмусь к горячему боку и позволю обнять себя за плечи, то всё встанет на свои места. Исчезнут непонятные кошмары, что приходят незваными среди ночи, растают разногласия с семьёй, не станет жуткого ощущения, что я лишняя на этом празднике жизни.

Я резко сделала вдох. Чертовщина какая-то. Это просто раннее утро, грань между ночью и днём, когда может померещиться что угодно. Как ни странно, я всегда чувствовала себя в это время как-то неопределённо. Казалось, что может приключиться что угодно. Даже оживут те чудовища, которые приходят во сне…

Вайбер пиликнул, я тут же глянула на экран телефона. Высветилось сообщение от Мишки: «Предупреди своих о колбасе и молочном. У нас хоть ничего не отобрали, но смотрели очень подозрительно».

Я быстро отписала благодарность и вздохнула. Да уж, вот всегда так. Каждый раз волнуюсь как в первый. Коллеги чего только не рассказывали. И отбирают, и развернуть автобус могут, и что угодно. Но пока мне, тьфу-тьфу, везло. Ни разу ещё не было такой границы, чтобы моим туристам досталось.

Проведя ладонями по лицу, ещё раз глянула на сообщение. Так, ну-ка взять себя в руки. Мишка просто так писать не стал бы. В офисе у нас завязалось что-то вроде дружбы, предупреждали друг друга постоянно. Михась был вполне открытым и дружелюбным парнем, коренным львовянином, который взял меня под крыло, стоило только прийти на работу. Помогал в деле и всячески поддерживал. Говорил, что начальство дури́т, но не стоит обращать на это внимание. В общем, стал практически старшим братом. Можно было бы подумать что-то другое, но Мишка был женат и воспитывал хорошенького карапуза.

Поэтому, как можно дальше отодвинув мысли о Горане и произошедшем на стоянке, стараясь не думать о том, что принесённый им кофе был почему-то в два раза вкуснее, чем обычный, я снова заняла своё место в проходе автобуса.

— Дорогие дамы и господа, прошу подготовить ваши загранпаспорта, а также вспомнить, не везёте ли вы что-то запрещённое. Иначе от этого придётся избавляться перед границей. Напоминаю, что алкоголь, сигареты и… Так, кто-то везёт колбасу?

Автобус загадочно зашуршал. На моих губах невольно появилась улыбка.

— И так всегда, знаете. Стоит спросить о колбасе, как народ резко начинает нервничать.

Тут же донёсся смех.

— А как же без неё? — донёсся грубый бас пожилого мужчины из Днепра. — Что ж мы, страдать будем?

— Это точно, — согласилась я. — Поэтому прошу всех съестные припасы прикрыть вещами. А если всё же обнаружат, то вести себя прилично, сделать вид, что вы и не особо расстроились, если мясное добро пойдёт на благо славных работников таможни.

Туристы снова рассмеялись. Я незаметно выдохнула. Никто не возмущается — уже хорошо.

Дмитрий развернул автобус, и мы остановились на границе. Я почувствовала, как бешено застучало сердце. Хоть на самом деле ничего такого, здесь я проходила не один раз. Но всё равно волнуюсь. Шеф всегда покровительственно улыбается и говорит, что так и должно быть. Хороший руководитель группы всегда переживает. И только тогда всё проходит как по маслу. А вот у равнодушных обязательно случится что-то из ряда вон выходящее.

Пограничники собрали паспорта, и нам ничего не оставалось, как ждать. Ожидание само по себе — вещь не особо приятная, а когда переживаешь — так вообще.

Но радовало, что хоть можно выйти на улицу. Уже распогодилось, вовсю светило солнышко, и даже ветер не особо расстраивал. Я искренне