Ольга Гусейнова - Галактика. Принцесса и Генерал Страница 32

Все посмотрели на меня. Лейс – с нескрываемым интересом и знакомо наклонив голову к плечу, прежде чем ответить:

– По данным картотеки, нет. И в спасательной миссии женщин тоже не было.

– Тогда я однозначно провела бы дополнительный сравнительный анализ не только по расовому, но и по гендерному признаку. А еще любопытны изменения законов клеточного слияния генетически чужеродных жидкостей мужчины и женщины.

– Стесняюсь спросить, а с кем вы планируете сливаться? – несколько заискивающе пошутил Башаров.

Не знаю почему, но в этот момент я невольно бросила взгляд на Лейса и, наверное, покраснела.

– Господа, давайте сохранять рабочую атмосферу, – призвал нас к порядку инфекционист.

– Я планирую слиться с данными научных источников, – мрачно буркнула и поспешила добавить: – Важны показатели иммуногенетической стабильности или нестабильности слитых клеточных жидкостей мужчины и женщины.

Зельдман, кряхтя, выбрался из кресла и на правах самого старого члена группы заявил:

– На этом предлагаю закончить обсуждение. Нам предоставили большой объем информации, требующей осмысления и анализа. Нужно все просмотреть, а затем уже выносить что-либо на обсуждение. Пока у нас лишь записи без данных.

Все были с ним согласны. Ученые, как и я, не торопясь покинули зал. Каждому из нас выделили сопровождающего для демонстрации личной лаборатории, затем я отправилась в свою каюту.

Пока я раскладывала свои вещи в шкафу, деактивировала нанатон и принимала душ, неторопливо обдумывала вопросы, которые никто не успел задать руководителю миссии. Затем надела обычный брючный, зеленого цвета костюм с белой футболкой – наряд и в пир, и в мир, – расчесала подсохшие волосы, распустив их по плечам, и задумалась о дальнейших планах. Но выбрать, что лучше – сходить поужинать, а потом в лабораторию или же немного отдохнуть, прежде чем приступать к работе, – не успела. Раздался сигнал от двери.

Сердце пропустило удар, словно я уже знала, кто там, и предвкушала встречу. Даже больше – мечтала о ней! Так и есть – высокий, поджарый Лейс стоял, расставив ноги и заложив руки за спину, словно капитан морского судна. И нечитаемым взглядом смотрел на меня сверху вниз.

– Я могу войти?

– Да, конечно, – смутилась я и отступила в сторону, пропуская гостя.

Дверь с едва слышным шипением отрезала нас от внешнего мира, оставив наедине. Сколько раз я представляла этот момент нашей будущей встречи. Не счесть! Сначала – в детских наивных мечтах, потом, став подростком, прибавляла романтизма воображаемой встрече, но оказалось, мы оба не узнали друг друга с первого взгляда. Нам потребовались другие знаки, и я не думала, что почувствую себя скованно, неуверенно и неловко.

– Ты сильно изменился за пятнадцать лет, Лейс. Можно я буду называть тебя по имени? – робко улыбнулась, посмотрев ему в глаза. – Изменился настолько, что я с трудом узнала тебя. – Я говорила медленно, подбирая слова. – Мне кажется, ты вырос, еще больше раздался в плечах.

– Это закономерно, – мягко усмехнулся он.

– Ты прав, – кивнула я. Быстро облизала пересохшие губы и поделилась: – Знаешь, в первый момент я вспомнила твоего отца. Ты на него теперь очень похож. А уж потом догадалась, кто передо мной.

– Дед и бабушка часто говорят, что я вылитый отец. – В его улыбке и в голосе появилась грусть.

– Ты нашел родственников? – с невероятным облегчением и радостью воскликнула я.

И удивилась, потому что Лейс неожиданно помрачнел:

– Ты ничего не знаешь? Неужели твои родители ничего не говорили обо мне? О том, как все было… дальше?

У меня грудь сдавило от плохих предчувствий и неясного страха.

– Нет, – покачала головой и попросила: – Расскажи мне, пожалуйста.

Лейс внимательно посмотрел на меня, тряхнул головой, отчего белая прядка вновь упала на высокий лоб, и отвернулся, зачем-то осматривая каюту. К огромному сожалению, он не хотел говорить о прошлом, а мне необходимо было знать, что я в нем не ошиблась. Что он остался таким же, особенным. Не таким, как все. Пятнадцать лет прошло, я почти забыла, как он выглядит – в памяти остался лишь образ прекрасного сильного эльфа. Но детские чувства, привязанность к тому почти мальчику не забылись.

Именно поэтому я решилась на откровенность первая:

– Знаешь, когда меня забрали родители, я еще долго болела. Первое время постоянно спрашивала о тебе, но папа сказал, что тебя нашли родственники и не могут отпустить к нам. Затем полгода меня наблюдал психолог – я несколько месяцев не могла спать спокойно. Часто снилась ари Майшель, утопленники… – не выдержала и пожаловалась: – До сих пор не могу заставить себя принимать полную ванну.

– Может, присядешь? – тихо предложил Лейс, показывая на стул.

Я кивнула, но сесть не смогла, меня переполняли старые воспоминания, боль, чувства. Я впервые решилась рассказать о событиях после Х’ара:

– Об этом мало кто знает, но хуже всего пришлось родителям. Первый год мама водила к психологу меня, потом ей пришлось посещать психиатра самой. Она панически боялась за меня. Боялась вновь потерять. Не отпускала даже на минуту от себя. Наслушавшись о моих злоключениях, переживала, словно сама прошла через это. Ее начали мучить кошмары, потом – надуманные страхи… В общем, через три года папе пришлось уйти с дипломатической службы. Он занялся преподаванием и смог больше бывать дома.

– А ты? – тихо спросил Лейс.

– Я? – откликнулась, выныривая из воспоминаний. – Состояние мамы было таким, что… не было возможности думать о чем-то другом. Со временем, конечно, врачам и отцу удалось стабилизировать ее, но почти шесть лет я находилась под тотальным маминым контролем. И вновь – на домашнем обучении.

– А друзья?

– Учителя, брат, отец, – перечисляла я с горькой усмешкой. – Но я не жалею себя. Та катастрофа не только унесла миллионы жизней, но и искалечила их многим живым. Папе было тяжелее. Он боролся с маминой депрессией, неврозом и страхами. Не ушел к другой и не бросил нас. Он вытащил маму и меня из затянувшегося кошмара. А я… я в четырнадцать лет поступила в университет, закончила его в семнадцать. В восемнадцать защитила первую степень по кибернетике. А потом, представляешь, мама забеременела. Ты не поверишь, но это событие полностью изменило наш мир!

– У тебя теперь есть еще брат? Сестра? – Взгляд х’шанца потеплел.

Я кивнула, расплываясь в счастливой улыбке:

– Две сестры! Маша и Анфиса – двойняшки. Они такие непоседы! Мама даже забыла обо всех своих проблемах, а папа, мне кажется, помолодел лет на двадцать. Какое же это счастье – видеть родителей счастливыми, спокойными, влюбленными. Хотя девчонки внесли в нашу жизнь столько хлопот, сколько курс студентов не приносит. А мне наконец дали свободу.