Бренда Джойс - Темное обольщение Страница 32

Зубы его поблескивали неестественной белизной, кожа отливала бронзой от столетий, проведенных на солнце, но на вид ему нельзя было дать и тридцати пяти. Одет он был по моде английского двора: алого цвета чулки, черный суконный камзол, отороченный горностаем, красно-черный плащ, сколотый на одном плече золотой пряжкой, в которой сверкал рубин. Морэй. Защитник Королевства. Любимчик и советник короля Иакова.

— Я поджидал тебя, Малкольм, — вкрадчиво произнес Морэй по-английски и усмехнулся.

— Tha mi air mo sharachadh. Я тоже устал ждать. Похоже, Морэя его ответ обрадовал — улыбка демона сделалась еще шире.

— Тогда зачем нам тянуть? — С этими словами Морэй со звоном вытащил из ножен меч.

Все мысли разом куда-то исчезли, исчезла способность рассуждать здраво. Малкольм вытащил меч и сделал первый выпад.

— ABhrogain!

Морэй с легкостью парировал его удар. Их клинки ударились друг о друга, и Малкольм понял: он еще ни разу не сталкивался с противником столь могучим и сильным. Еще ни разу он не проиграл ни одного поединка и тем не менее в какой-то момент усомнился в своей способности одолеть Морэя.

Морэй отражал его удары с такой легкостью, словно перед ним был малый ребенок.

Вскоре их поединок потерял всякий смысл. Морэй играл с ним, как кошка с мышью, в то время как Малкольм был уже не в силах размахивать мечом. Ну почему он не прислушался, не выждал время? Ведь его собственные колдовские способности были еще новы, еще не сформировались окончательно. Неожиданно Морэй сделал выпад, и острие его меча вошло в него, глубоко пронзив плоть, до самой кости. Из горла Малкольма тотчас вырвался стон, а вместе со жгучей болью пришло и пронзительное осознание того, что произошло.

Морэй улыбнулся и еще глубже вогнал ему в тело острие меча, протыкая и разрывая связки и мышцы. В конечном итоге Малкольм оказался пришпилен к стене. Лишь тогда Морэй вытащил меч; с лезвия, стекая на землю, капала кровь. Малкольм попытался побороть неожиданно накатившую слабость. Увы, это ему не удалось, и он тяжело осел на пол. Башня почему-то замерла на месте. Он сам задыхался от боли, ярости, крови, но что самое страшное — Морэя рядом уже не было.

Малкольм плотно закрыл глаза, увы, боль от этого не отступила. В эти мгновения все его мысли были об одном — о священном обете, который он недавно принял. Он поклялся на древних, священных книгах, которые хранились в святилище, везде и всегда защищать Бога и род людской от Зла.

Увы, он только что позволил Злу уйти отсюда целым и невредимым, и оно только тем и будет заниматься во всех концах Королевства, что преследовать Невинных.

И в какой-то момент Малкольм со всей ясностью осознал, что должен, во что бы то ни стало жить, чтобы защищать Невинных, как то делал до него Броган и его предки.

А в следующее мгновение его охватила жажда — жажда жизни. Она вскипела в нем подобно буре. Прижимая к окровавленной груди руку, он каким-то чудом сумел подняться на ноги. Тело его, казалось, кричало ему: "Живи!" И тогда Малкольм ощутил порыв и в тот же миг понял, что он значит — порыв отнять чью-то жизнь, чтобы она сделалась его собственной, чтобы принадлежала ему. Но он был один, и его собственная жизнь быстро уходила в песок. Вместо нее к нему подкрадывалась смерть. Сухие губы шептали молитву. Он молился древним богам, тем, кто первыми привел на землю Повелителей.

В следующий миг, выкрикивая его имя, в башню вбежала женщина.

Смерть была близка. Ее очертания, пока еще нечеткие и размытые, плясали в его глазах, словно раскачивающаяся башня, окутанная серыми тенями. Он был в ужасе, ибо знал, что ее к нему прислали. Она прибежала за ним. Но прежде чем она успела прикоснуться к нему, до него дошло, что она молода, хороша собой, что из нее через край брызжет жизнь. От удивления у него перехватило дыхание. Он протянул к ней руку. Она в свою очередь помогла ему подняться на ноги, и он ощутил, как к нему возвращаются силы.

Ему тотчас сделалось легко на душе, он радостно вскрикнул.

Она пошатнулась, но он удержал ее за руку. И с каждым мгновением, пока он держал ее руку, силы возвращались к нему. Боже, как это приятно! Он был готов возликовать.

Чувствуя, как жизнь вновь разливается по его жилам, он откинулся затылком на стену, и из глаз его покатились слезы. Внутри его словно нарастала волна, ощущение собственной непобедимости. Осознание того, что он не умрет. Внутри его все пело — силы переполняли его, как никогда. Никогда еще он не ощущал в себе столько мощи, столько ликования. К своему ужасу, он обнаружил, что чресла его также переполнены этим буйством жизни. Что ж, значит, впереди его ждут новые радости.

Он подтянул ее ближе к себе, чтобы она могла ощутить всю силу его желания, и глаза ее тотчас удивленно расширились.

— Да, — произнес он, — позволь мне доставить тебе удовольствие, красавица.

— Милорд, — ответила она и обхватила его руками за шею.

Он поставил ее спиной к стене и задрал на себе тунику, а на ней юбки. Терпеть и ждать не было сил. Бесцеремонно коленом раздвинув ей ноги, он одним движением вошел в нее, вошел быстро и глубоко. Он быстро достиг пика, но ему хотелось ее снова и снова. Было бы жаль не воспользоваться такой возможностью.

Он был ослеплен этим своим желанием, своей силой, ее и своим собственным экстазом. Ее жизнь накатывалась на него огромными влажными волнами, а вместе с ними его собственная мощь увеличивалась в сотни раз. Теперь девушка плакала и умоляла его. Но он ее не слышал. Он волочился за юбками с четырнадцати лет, и еще ни разу не испытывал ничего подобного нынешнему экстазу. Он не догадывался, что такой существует. Он кончал раз за разом, и цепочке его пиков наслаждения не было конца. В нем было столько мужской силы, что ему не было равных.

Он обладал неведомой доселе мощью.

И эта мощь ослепляла его, она поглотила его с головой, одарила его невиданной выносливостью. Он был готов рычать от удовольствия. На сей раз он сможет одолеть Морэя.

Неожиданно он обратил внимание, что женщина притихла. Он перевел взгляд на свою грудь. Его туника была по-прежнему в крови, но рана уже закрылась. Чуть выше левого соска оставался лишь небольшой шрамик.

Своей жизнью он был обязан женщине. Исполненный благодарности, он прижал ее к себе, нежно и бережно положил на пол и, сняв с себя плащ, накрыл им бездыханное тело. Он поднялся с колен и неожиданно понял: Морэй рядом, он следит за ним.