Иномир и Мила - Лана Широкова Страница 32

— Красавица, заходи, погляди на мой товар, — позвала ее одна из торговок.

Мила посмотрела на ее прилавок и поняла, что именно здесь в самый свой первый день в Вышгороде разглядывала птичку. Женщина продолжала зазывно улыбаться и угодливо предлагать товар. И наверняка даже не помнила, что когда-то с ней разговаривала совсем по-другому.

— Я тороплюсь, — ответила Мила.

— А вы посмотрите, — любезно произнесла женщина. — У меня для людей с княжеского двора товар другой имеется. — Она опустила руку под прилавок, достала светлый платок и аккуратно его развернула. Мила подумала: что же может быть еще интереснее, чем искусно выполненные игрушки. И любопытство взяло верх.

— Если только быстро, — ответила она и, поведя за собой Белогрива, осторожно подошла и заглянула в платок. Ахнула: — Какая же красотища!

— Бери, бери, разгляди хорошенько. — Женщина кивнула на содержимое платка.

Войлочные игрушки зверят в нарядах, как у людей, приковали восторженный взгляд. Тут были и красавица-лисичка в расшитом сарафане, и девочка-зайка с длинными ушами и в пышной юбке. Волк в красном кафтане и рыжий кот в белой рубашке и кожаных штанах. Последнего Мила осторожно взяла в руки.

— Ну точно Иномир, — засмеялась она и погладила его по голове. Но улыбка быстро сошла с ее губ, как вспомнились его слова. — Нет, спасибо. — Она поменялась в лице и нахмурилась. — Я совсем взрослая, и игрушки мне ни к чему.

Она отошла, а женщина стала предлагать отдать всех задаром, лишь бы про ее лавку в княжеском дворце замолвили словечко. Но Мила перехватила поводья покрепче и повела Белогрива через городские ворота. Встала на широкую лодку, чтобы переплыть еще не замерзшую реку, только вдруг так страшно стало. Она с ужасом представила, что будет, если она упадет в холодную воду. Даже невольно вспомнила родителей и их трагичную смерть. Но дороги обратной не было: лодка уже была на середине реки, и ей ничего не оставалось, как прижаться к Белогриву и прикрыть глаза. Лодку качало, внутри все сжималось от ужаса, но все же они благополучно пристали к берегу.

Народу на пристани было немного, и никто особо внимания на нее пока не обращал. Грузили большие ящики, перевозили скотину, но, когда она поставила сапог в стремя, все на нее вылупились. Она хотела уже перекинуть ногу через седло, как вспомнила, что была в юбке, а не в шароварах. И подумала, как же было бы удобно ездить в штанах. Только не в таких, как у Иномира, на несколько размеров больше, а как у разбойников — кожаных и в обтяжку. Пришлось сесть боком под удивленные взгляды прохожих.

— Вперед, — твердо произнесла она и ударила поводьями.

Белогрив нес ее легко и быстро, она смотрела вперед и не переставала удивляться, как ловко теперь ездила верхом. Совсем скоро они оказались в той самой деревне, куда она так стремилась попасть. Только выглядело селение теперь более обжитым и уютным, чем в прошлый раз. Дома все достроили, больше не стоял стук молотков и скрежет пил. В небо поднимался печной дым, и звучали звонкие голоса детишек.

Все на нее смотрели, но ей совсем не было стыдно, как тогда. Наоборот, чтобы поразить народ еще больше, она ловко спрыгнула с седла и медленно повела Белогрива к избе знахарки. У одного из домов заметила тех самых девушек, которые над ней смеялись. На этот раз Мила выглядела намного красивее, чем они: те были в пуховых платках, а она — в соболиной шапке; те носили бесформенные тулупы, а она — дубленую куртку. И как же ей приятно стало, когда они вылупились на нее, не в силах подобрать слов. Уж узнали ее или нет, Мила не поняла, но, гордо подняв голову, прошла мимо них с Белогривом.

— И кто теперь чудище? — довольно пробормотала себе под нос и повела коня дальше.

Дошла до пригорка и подняла взгляд на избу знахарки. Только удивилась, что в ней не горел свет, никаких кадок не было и стояла полная тишина. Правда, заметила, что почти все деревья вокруг вырубили, а со стороны берега возвышалась мельница. Она поднялась, заглянула в окна, которые даже не были закрыты ставнями, хотя уже было так холодно. И разглядела, что та была пуста. Она походила еще немного у забора, где когда-то стоял Иномир, и увидела старика. Он прилаживал к невесть откуда образовавшейся дыре новые доски. Мила заметила, что, ловко стуча молотком, он постоянно на нее поглядывает.

— Подскажи, добрый человек, что случилось с теми, кто тут жил? — спросила она, кивнув на избу знахарки.

— Мне некогда чесать языком. Вон, видишь, сколько дел. — Он показал молоток. — Но если бы такая обеспеченная девушка восполнила мое время монетой, я бы с радостью поболтал.

Пришлось достать кошелек, подойти к старику и протянуть ему пару монет. Он улыбнулся, скорее спрятал деньги и обратился уже по-другому: с гораздо большей охотой.

— А мы и сами знать не знаем, — пожал он плечами, — пропала старуха в одно утро, и больше мы ее видеть не видели.

— Пропала? — удивилась Мила.

— Это вон все остальные ходят причитают, как так случилось. А я сразу все понял: ушла она из деревни нашей.

— Как ушла? Что же должно было такое случиться, чтобы человек к зиме свой дом покинул?

— Ну, дело немудреное. Я много раз слышал, как она жаловалась на князя и его приказ деревню здесь строить и поля возделывать. Говорила, что, пока мы не пришли, жила она себе спокойно среди леса и лугов. А мы мешать ей, видите ли, стали, шумели сильно. Но когда вон, — он кивнул на мельницу, — эту штуковину поставили, так совсем не в духах стала ходить. Видимо, и ушла, где потише будет.

— Ох, — вздохнула Мила, — как жаль.

— Вот и мы говорим о том же. Кто же теперь нашу скотину лечить-то будет? Она же и травы все с собой забрала. Ничего не оставила. Ходил тут один на тебя по одежде похожий. Ругался, все выяснял, куда она свои кадки попрятала. А нам-то откуда знать? Не следим за такими вещами, своих дел полно. — Он снова показал молоток и гвозди.

— Похожий? — Мила нахмурилась. — Не высокий случайно, такой с длинными седыми волосами, весь в черном?

— Он, он, — закивал мужик, — только злой ходил, недовольный.