Иномир и Мила - Лана Широкова Страница 33

Мила еще раз отблагодарила мужика монетой, а сама за избу пошла. Но толком ничего не смогла найти. Только замерзшую грязь и следы сапог. И все это ей очень не понравилось. Огляделась еще раз и никак не могла понять, что же здесь делал Всеволод.

— Может, для князя помощи искал, — пробурчала Мила и вздохнула. — А знахарка-то куда делась? Неужели и вправду просто покинула шумное место?

Незаметно стало быстро темнеть, задул холодный ветер. Мила взглянула на закат, деревню и дорогу. Вспомнила, как когда-то втроем по ней шли: с Белогривом, идущим под уздцы, с Иномиром, взвалившим на плечо их немудреные пожитки. Мила на миг задумалась, что будет, если она не вернется к вечеру во дворец. Попросит Белогрива унести ее куда-нибудь подальше и будет жить, как Иномир — в вечных странствиях. Но затем посмотрела на себя, на свою юбку и отвыкшие от долгой дороги ноги в красивых сапогах, которые пришли бы в негодность, как и когда-то подаренные ей туфли. Представила, где будет доставать еду, когда закончатся монеты. Как будет разводить костер, чтобы не замерзнуть холодной ночью. И что будет делать, если на нее нападут разбойники или черные корни.

— И какая мне дорога, не говори ерунды, — обратилась она к себе и вновь оседлала Белогрива.

Во дворец Мила вернулась за полночь. Поднялась по лестнице, зашла в свою комнату, зажгла лучину и распахнула глаза. Ставни болтались на холодном ветру, а на полу лежала разбитая птичка. Мила поскорее поставила лучину в подставку и ринулась собирать синие осколки.

— Как же так. — Она сжала в ладонях то, что осталось от памятного подарка, и беспомощно огляделась.

Как ветер достал птичку, если она еще с утра ее спрятала? Мила оглядела постель и заметила, что угол пледа был немного помят. Тогда она встала, подошла к кровати и хотела уже поднять подушку, как вдруг в комнату резко ворвалась стража. А за ними степенно, считая себя правым, проследовал Всеволод. Его брови были сомкнуты, голова поднята, а руки сложены за спиной.

— А ну, стоять! — гаркнул он.

— В чем дело? — испугалась Мила, отдернув руку от подушки.

— Обыщите здесь все, — обратился он к страже.

Мила в ужасе принялась наблюдать, как по его приказу стражники быстро перевернули комнату. Вытащили все вещи из сундука: платья, сарафаны, юбки и даже нижние рубахи. Разворошили, испачкали сапогами. Кто-то наступил на обломки птички, отчего Мила едва сдержала вскрик. Выдохнула, собралась с силами, спросила, едва сдерживая слезы:

— Что вы ищете? — Но никто ей не ответил.

Вдруг один из стражников достал из развороченной постели маленький холщовый мешочек.

— Как я и подозревал, — произнес Всеволод, забрав у стражника мешочек и осторожно его открыв. Взглянул в него, закачал головой и посмотрел на Милу.

— Зовите княгиню. Она должна это увидеть. А вы, — он обратился к страже, — держите ее.

— В чем дело? — испугалась Мила, попятилась назад, но стражники уже крепко держали ее руки. — Отпустите меня! — Она пыталась вырваться, но хватка стала только сильнее и не изменилась, даже когда в спальню вошла запыхавшаяся Отрада в длинном кафтане темно-изумрудного цвета.

— Зачем вы меня в такой поздний час подняли? — нахмурившись, спросила она Всеволода.

— Смотрите, — он протянул ей мешочек, — у вашей служанки нашли, у сестры Иномира. Говорил я вам, что они в сговоре.

— Что это такое? — Она подошла к нему, хотела забрать мешочек, но он вернул его себе и осторожно, с помощью платка достал из него черный засушенный пучок.

— Смерть-трава, не иначе, — произнес он.

Перед глазами все поплыло. Миле показалось, что ее как будто ударили по голове. Она не верила, что все это происходило с ней.

— Это не мое, — с надрывом произнесла она и с надеждой посмотрела на Отраду. — Поверьте мне, пожалуйста.

— В самом деле, — Отрада перевела озадаченный взгляд на Всеволода, — зачем ей травить моего мужа?

— А это уже надо у нее спросить. Одно понятно, что девица эта в сговоре с Иномиром. Коня сегодня брала, из города выезжала, кто знает, зачем ездила.

— Я за розовым вьюнком ездила, — возмутилась Мила, но стража крепче стиснула ее руки. — Я, наоборот, помочь вам, княгиня, хотела, вы же ничего не едите.

— Ах, ты еще и княгиню задумала отравить?

Мила взглянула на него и нахмурилась.

— Подождите, но вы же сами там…

— Довольно, — резко оборвал ее Всеволод. — Она самая настоящая лгунья, змея, которую княжеское семейство пригрело на своей груди исключительно от широты души.

— Я не лгунья, — возмутилась Мила.

— Все так говорят, стоит их прижать за дело. — Всеволод убрал траву, закрыл мешочек и спрятал за ворот кафтана. — А как же то, что ты никакая не сестра Иномира? Я слышал ваш разговор в саду и видел, что вы там делали. К тому же она вместе с Иномиром была тогда в покоях князя. И сам бы он ни за что не догадался, какую траву лучше использовать.

— Милослава, это правда? — Отрада посмотрела на нее. — Ты не сестра Иномира?

Мила ничего не ответила но запылавшие щеки и дрожь, которую больше нельзя было скрыть, все сказали за нее. Даже попытайся она выкрутиться, соврать, доказывать до последнего, что Всеволод не прав, все уже было ясно…

— Нет, я не его сестра. — Она со стыдом посмотрела на княгиню.

— А кто же ты тогда? — удивилась Отрада.

— Не знаю, — заплакала Мила, повиснув на руках у стражей.

— Уведите, — с презрением бросил Всеволод.

Мила в последний раз кинула взгляд на княгиню — та стояла и качала головой, силясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

— Пожалуйста, поверьте мне, я ничего плохого не делала, — сорвалась она на крик. Но стражники только больнее сжали ее руки и потащили по коридорам и лестницам в подвалы дворца, чтобы закрыть за ней железные двери темницы.

Глава 14

Морозный зимний воздух задувал в маленькое оконце наверху темницы. И каждый день, почти без отрыва, Мила смотрела в него, сидя на холодной земле. Днем наблюдала за ясным небом, а ночью разглядывала звезды. Глаза уже все проплакала, голос сорвала и страшно промерзла. Ей даже не дали одеяла, только кинули тонкий соломенный тюфяк.

Сидела она в полном одиночестве, хотя под темным сводом подвала находилось много камер, закрытых решеткой. Только за железной дверью, закрывающей это мрачное место сидел молчаливый охранник и раз в день приносил скудную еду. Сил оставалось только забиться в угол