Лиза Дероше - Персональные демоны Страница 34

Я должен выйти отсюда прежде, чем навлеку на себя неприятности. Но это почти нереально — заставить себя уйти. Практически против своего желания я заставляю мою сущность просачиваться меж ее губ, смакуя их нежность. Когда я возвращаюсь в свою обычную человеческую форму, я ощущаю себя пустым и холодным, несмотря на мою адски высокую температуру.

Я глубоко вдыхаю, позволяя воздуху наполнить меня, изо всех сил подавляя желание запрыгнуть обратно в ее тело.

Сатана, помоги… что это было?

Я встаю на ноги, с трудом отрывая взгляд от нее, и иду к окну, где маленький черный паучок упорно плетет свою паутину в верхнем углу.

Я какое-то время наблюдаю за тем, как он быстро и легко двигается вокруг ее сердцевины, методично и тщательно строя идеальную ловушку. Безупречно.

Размышляю, как я мог все выпустить из-под контроля?

Понятия не имею, что делать. У меня нет плана. Косвенный подход не работает, когда все, о чем я думаю, как мне прикоснуться к ней, быть с ней.

Но мне не хватает опыта в работе с прямым подходом…

К Черту подходы!

Я сажусь на пол рядом с Фрэнни и смотрю на нее долгую минуту.

А затем наклоняюсь к ней, лишь слегка касаясь своими губами ее.

В моем сне мы с Люком танцуем под звездами. Мы так близки, что я могу чувствовать его всюду, как будто он внутри меня. И затем это уже нечто большее, чем просто танец, его прикосновения подобны Раю. Я слышу свой стон.

Что-то очень мягкое и очень горячее касается моих губ, и, открывая глаза, я вижу, как он отстраняется. Рефлекторно (а может быть, это алкоголь в моей крови) моя рука зарывается в шелковистые темные волосы и останавливает его лицо в нескольких дюймах от моего. Затем я осознаю, что делаю, и почти отпускаю его, когда он вновь касается своими невероятно горячими губами моих. Его температура не меньше тысячи градусов, и я чувствую, как он обжигает мои руки и губы. Но в тоже время я ощущаю себя так неправдоподобно хорошо, что моя голова и сердце на пару собираются взорваться. Ни один поцелуй никогда не заставлял меня чувствовать такое. Он наполнен электричеством, во мне гудит каждое нервное окончание.

Его губы раскрываются, и я чувствую корицу, вдыхаю ее, ощущаю, как она наполняет меня, словно часть его просачивается в мое тело, делая меня целой.

Но я не закрываю глаз, и он тоже. Я вижу, как красное зарево пожара на миг вспыхивает в его черных глазах.

Когда я, наконец, отпускаю Люка, он отстраняется, выглядя при этом ошеломленным и запутавшимся. Я чувствую почти то же самое. Он смотрит на меня довольно долго, и я начинаю думать, что и впрямь облажалась. Но затем на его лице появляется озабоченность, и он спрашивает:

— Ты в порядке, Фрэнни? — Так, как будто его поцелуй мог мне навредить.

В порядке ли я? Не уверена. Потому что я ощущаю головокружение, а некоторым вещам внутри меня я даже не могу дать имя. Я чувствую себя слабой. Я истощена, но при этом возбуждена. Мое сердце бьется с неистовой силой, и я начинаю волноваться, что больше никогда не испытаю ничего подобного. Я смотрю на него, пытаясь выровнять дыхание.

— Угу. А ты как?

Беспокойство не уходит из его взгляда.

— Прекрасно, — говорит он, но я ему не верю.

Я вспоминаю про Тейлор и ощущаю себя еще более слабой.

— Так… что произошло между тобой и Тейлор вчера вечером?

Он выглядит немного удивленным.

— Ничего. Я думал, она сказала тебе это.

— Она была весьма туманна в деталях.

Он размышляет об этом в течение нескольких секунд.

— Неужели? Интересно… — говорит он. Затем внимательно смотрит на меня, сжимая челюсть. Он отводит взгляд, исследуя свои руки, а потом спрашивает: — А что насчет тебя и Габриэля?

— Ничего. — Головокружение. Я вдруг понимаю, что Люка это волнует гораздо сильнее, чем он хочет показать. И мой лживый ответ мгновенно отзывается болью в груди. Я закрываю глаза и роняю голову на кровать.

Для меня это как гром среди ясного Неба… совершенно дикое, головокружительное ощущение… Заставляющее меня всем сердцем хотеть бежать. От Фрэнни. Или к ней. Точно не знаю.

И то, что я почувствовал, когда она поцеловала меня… Понятия не имею, что это было. Что-то изменилось у меня внутри. Итак, что же, Черт побери, мне теперь делать?

Моя работа. Она должна быть отмечена. Это значит, что мне нужно продолжать вести ее на путь разврата, похоти, гнева и зависти… проще простого… не так ли?

— Думаю, мы должны вернуться к работе. — Я, во всяком случае, точно. Вряд ли я смогу сейчас затащить ее в кровать… может, еще одно пиво… небольшой толчок силы… лишь намек.

И вдруг я чувствую запах горячего шоколада. Какой сигнал Фрэнни подает сейчас? Я его не знаю.

— Ага, — говорит она, улыбаясь, и кладет книгу, которая соскользнула на ковер, обратно на колени.

Я смотрю в ее глаза, пытаясь найти там ответ. Не уверен, является ли это частью моего плана, или нет. Я осознаю, что почти не в силах смотреть куда-либо еще. Она отвечает мне тем же. Я снова начинаю склоняться к ней, и, похоже, она желает этого… Но затем я отстраняюсь, словно чувствуя какой-то удар. Я хочу ее всеми возможными способами, которые только могу представить… вообще всеми возможными способами… Но что-то останавливает меня от того, чтобы просто взять ее здесь и сейчас.

Какой-то пульсирующий узел глубоко внутри моей груди? Сердце? Да ладно! Сера не пульсирует! Я снова смотрю на нее, улыбающуюся мне.

Она не улыбалась бы, если бы знала, кто я такой.

Я должен ей сказать.

Это было бы правильно.

О! Ад земной! Это что, совесть? Да что, Черт возьми, со мной происходит? Может, это все шутка моего босса?

Нет… Каким бы садистом он не был, Бехерит никогда бы не нашел в этом ни капельки юмора.

Габриэль.

Наверняка это его вина. Я собираюсь найти его, повыдергивать все его ангельские перышки и набить ими свою подушку!

Я делаю глубокий вдох и стараюсь очистить голову.

Вновь перевожу взгляд на Фрэнни и вижу, как улыбка касается уголков ее желанных губ. Не припомню, чтобы когда-нибудь хотел что-то так сильно. Если бы я не знал точно, то мог бы подумать, что родился для похоти, а не гордыни.

— Итак… глава двадцать восемь, — говорю я, открывая свою тетрадь.

Глава 12. Словно небеса

Тейлор бросает на меня взгляд через стол.

— Он тебя поцеловал?

Улыбка расплывается на моем лице. Прошел уже целый день, а губы до сих пор гудят.

Появляется официантка со свининой му шу, курицей в лимонном соусе, креветками и жареным рисом, и буквально швыряет нам тарелки. Она бросает палочки для еды на середину стола, говорит что-то резкое на кантонском диалекте и уходит.