Коварные ступеньки - Людвиг Светлана Дмитриевна Страница 36

— Прекрасно! Её тут многие не любят, поэтому вопрос сразу зашёл об увольнении, а не о выговоре.

— Какой выговор за такой кошмар? Бедный Лёша, наверное, заикаться начал! — укоризненно предупредила я.

— Ты знаешь, у него с речью такая беда, что и не разобрать, заикается он или нет.

Мрак какой.

— Есть, правда, один минус в этой ситуации, — подлила ложку дёгтя напарница. — Фёдор Михайлович утверждает, что кто-то мог так жестоко пошутить, поэтому целители — и твой Ванечка заодно — сейчас проверяют её на воздействие. И если что-то найдут…

Скривив губы, я помотала головой. Не тот случай — не найдут. Соня хмыкнула, но ничего не сказала в ответ. К Ване в комнату я бегала раз десять, пока, наконец, не столкнулась с ним в коридоре. Как сосредоточенно он смотрел на пробирку! Явно нёс в лабораторию.

— Как успехи? — с хитринкой спросила я.

Ваня не ответил — глянул на меня загадочно. В комнату пропустил первую, но сам помчался в лабораторию, ставить образец в подходящие условия. Я неспешно вошла следом, прикрыла дверь, встала у парня за спиной. Зельевик сидел, внимательно наблюдая за реакцией — совершенно бесполезное занятие в данном случае. Руками я скользнула по его плечам, обнимая за шею, нагнулась, а потом зашептала на ушко:

— Тебе так не терпится меня раскрыть?

О пробирке и всех своих изысканиях он забыл тут же — как мне показалось. Я вообще не поняла, как он так быстро поднялся, а я очутилась на столе. Ладонями Ваня гладил меня по спине, прижимая всё ближе. Губы ласкали поцелуями шею, всё выше и выше, и вон, наконец, добрались до мочки уха… Я задрожала от наслаждения и не сумела сдержать вздох.

— Как ты это сделала? — шепнул любовник.

— Секрет, — ответила я со стоном.

Интересно, это он вместо сыворотки правды решил меня соблазнить? Так я в таком состоянии свой коварный план никак не смогу поведать.

Ваня стянул с меня джемпер и медленно, дотрагиваясь пальцами до кожи, начал расстёгивать пуговицы. Второй рукой взъерошил мне волосы. Коснулся губами виска и заговорил тихо-тихо:

— Мы просидели полдня, но никаких следов. Я чувствовал аромат этого успокаивающего зелья, про которое Аюна Игоревна упоминала, и представлял тебя. Как ты сидишь и сосредоточенно его готовишь, разбираешь ингредиенты, выжидаешь смену цвета… И у тебя получается нечто действительно волшебное, волшебней волшебства…

— Оу, — протянула я, хитро глядя любовнику в глаза. Приобняла его ногой, которую он тут же принялся гладить: от лодыжки до бедра. — Вань… а ты случайно… не извращенец?

С четверть минуты он смотрел на меня так внимательно, что я уже забеспокоилась — неужто по собственной глупости я лишила себя хорошего вечера? Но тут Ваня с серьёзным видом выдал:

— Может быть, — и повалил меня на стол.

Я только и успела, что охнуть. Он что-то прошептал, и мы оказались нагими друг перед другом. Одной рукой Ваня перехватил мои запястья, второй принялся ласкать бёдра с внутренней стороны, касаясь пальцами в самом интимном месте, каждый раз всё дольше, нежнее, глубже. Я выгнулась, едва не встав на мостик, а Ваня лишь усмехнулся и приник к моей груди, захватив губами сосок. Прикусив, поиграл языком.

Каждое прикосновение заводило меня сильнее. Я хотела коснуться мужчины, но он крепко держал мои руки, так что мне оставалось лишь прижиматься к нему бёдрами, да млеть под хмельными поцелуями. Он очерчивал линии моего тела, будто творя неизвестное никому заклинание. Казалось бы, простые движения, да дело не в них — дело в самих руках, в ладонях, в пальцах. Стоило Ване до меня дотронуться, словно маленькие искры волшебства проникали под кожу.

Груди саднило — любых ласк было мало, хотелось ещё. Я просила — любовник сжимал до приторно-сладкой боли, от которой я теряла дар говорить и связно мыслить. Я хотела этого мужчину. Я умоляла. Я требовала. Кажется, я даже угрожала. А он лишь посмеивался и продолжал меня мучить.

Стоило на мгновение отпустить мои руки, как я тут же села и, запустив пальцы в его волосы, забрала свой законный поцелуй в губы. Ваня подхватил меня за бёдра и понёс в комнату, на кровать. Как мы ни во что не врезались — не знаю, но упала я уже на мягкое, мой любовник сверху, и тут же вошёл, позволяя вновь прижать себя.

Оба доведённые почти до предела, кончили мы быстро. Ваня повалился рядом, продолжая меня обнимать и вдыхать аромат. Я лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь воздушными ваннами. Определённо, странные зелья оказались чьей-то эрогенной зоной — ни за что бы не догадалась.

Поцелуй в плечо недвусмысленно намекнул, что поспать мне не дадут. И когда я открыла глаза, ласковый голос нашептал на ушко:

— А вот теперь я опять сгораю от любопытства. Как ты это провернула?

Не желая нарушать тишину, я приглушённо рассмеялась и провела в воздухе рукой, будто что-то писала. Ваня тут же полез за канцелярией. Ладно, не сдаст же он меня, зная отношение Яны к делу. А если сдаст, то вскроюсь и увезу в Иркутск как подозреваемого.

«Сцепка» — написала я посреди листа в блокноте и принялась рисовать схему, как зелье агрессии медленно распадается на части, выгорая, так сказать, в процессе, а потом соединяется с замедленным зельем трусости, которое ещё даже не вступило в силу, а уже превратилось в успокоительное. И как калиновый сок, которым я незаметно обработала ириски, работает катализатором, нейтрализуя оба зелья сразу.

Ваня вникал во всё долго, восторженно водя по схеме подушечками пальцев. Наблюдая за ним, я решила в следующий раз рисовать на себе. В итоге, выхватив у меня ручку, он спросил:

«Так единственная улика — волосы Конева?»

Я самодовольно помотала головой и добавила:

«Я их проварила в нужное время и убрала. Для частей живого существа этого достаточно».

— Ты гений, — шепнул Ваня с благоговением.

— Это не я, — с усмешкой призналась я, чтобы никто не приписывал мне чужих заслуг.

Об этом методе сокрытия я узнала, когда мастер, претендующий на крупный заказ из магистерства, подлил подобный состав одному своему конкуренту, чтобы он убил другого конкурента. Над этим делом мы сидели всем экспертным отделом и давно бы плюнули, если бы подследственный не оказался другом родственников жены начальника областной маглиции, за которого ручались буквально головой.

Идею о двусоставном зелье выдвинул Ардов, которому не давал покоя тот успокоительный состав, что обнаружили в крови подозреваемого, и жена-зельевик у последнего оставшегося участника конкурса. В библиотеке я сидела долго, чуть ли не неделю. Чтобы проверить, как это вообще работает, мы провели аж три следственных эксперимента, два из которых с треском провалились, а третий закончился дракой в маглиции. Но дело мы раскрыли, подставленного освободили и интересную схему вынесли.

— Потом расскажешь? — понятливо спросил Ваня.

— Потом, — кивнула я.

ПРОЛЁТ ДВАДЦАТЫЙ — С ТЕРПЕНИЕМ

Неделя выдалась для нас очень напряжённой. Мы сидели как на иголках, ожидая конца разборок, а Валерий Валерьевич всё время с нами ел молча, хмурясь похлеще грозовой тучи. Заговорил он лишь к воскресенью, очевидно, не выдержав напряжения.

— Яна увольняется по собственному желанию. Я два дня из-за этого с инвесторами собачился. Пришлось даже одной знакомой вещунье пообещать переделать под неё расписание и построить личный портал в Иркутск. Чувствую, должен буду по гроб жизни.

— Ого, — изумился Ваня. — После всего её не хотели увольнять?

— Ни в какую! — стукнул директор по столу. — У меня было ощущение, что я пытаюсь выгнать не третьесортную учительницу, а, как минимум, светило волшебства! Они сдались, только когда я сам заявление написал и размахивал им как красным знаменем. Спит она с кем-то из них, что ли? Или сама инвестор…

— А вы не знаете? — удивилась я, как-то потерявшись в его жалобах.

— Нет. У них было дурацкое условие: они дают деньги, а я не пытаюсь узнать их имена, потому как кто-то из них здесь преподаёт, но боится, что я буду относиться к нему, как к начальнику. И все кандидаты в учителя согласовываются с ними… И питание это. Да у них целая куча дурацких требований была. Но Яна — это всё-таки перебор.