Невеста Короля Теней - Сильвия Мерседес Страница 39

Их голоса затихают, когда Хэйл выгоняет Сула в коридор. Я глубоко вздыхаю и поворачиваюсь лицом к спальне. Что мне следует делать дальше? Мои вещи уже собраны, и мне нечем себя занять. Как жаль, что мы еще не в дороге! Но морлеты не могут нормально передвигаться до захода солнца, а потому мы должны подождать. Еще немного. И затем мы сможем наконец оставить позади весь этот проклятый богами мир. До тех пор пока, пока нас не призовут обратно сражаться.

Я опускаю взгляд на кожаный с серебром держатель для свитков, который ношу с собой. Это моя копия соглашения, которая будет храниться в Мифанаре. Вещественное доказательство договорного заклинания, которое уже держит меня в своих тисках. Будет ли оно того стоить? Из-за моего окна доносится рев морлета. Я пересекаю комнату и всматриваюсь в разворачивающуюся за стеклом картину. Тени заполняют двор, и я наблюдаю, как люди вытаскивают наших скакунов на свежий воздух. Им не нравится появляться в физической форме в этом мире, и они яростно протестуют, ревя и злобно рыча, даже когда к их спинам крепят седла и зажимают удила в зубах.

Среди всей этой суматохи я краем глаза замечаю какое-то движение. Но я резко отвожу взгляд, выискивая ту же маленькую дверь, которую видел открытой четыре ночи назад. В поле зрения появляется хрупкая фигурка. Фигурка, облаченная в мой плащ. Фэрейн. Мое сердце подскакивает к горлу. Я думал, что она уехала. Думал, что ее уже отослали из Белдрота, потому что даже мельком не видел ее и ничего не слышал о ней со времени нашей последней встречи. И все же она здесь, ее голова, скрытая капюшоном, повернута в сторону суматохи, творящейся на противоположной стороне двора. Она незаметно крадется вдоль стены, направляясь ко входу в сад.

Я смотрю ей вслед, недолго размышляя, а затем, поддавшись глупому порыву, распахиваю окно и вылезаю наружу. Никто не видит, как я спускаюсь по внешней стороне стены замка. Никому даже в голову не придет посмотреть сюда, и мне достаточно легко удается во время спуска держаться в тени. Мои пальцы и ступни находят надежную опору в мертвом камне, а старая виноградная лоза служит ему неплохим дополнением, хоть я знаю, что не стоит наваливаться на нее всем своим весом. Меньше чем через минуту мои ноги касаются твердой почвы.

Стараясь не привлекать внимания своей свиты, я следую по стопам Фэрейн, держась поближе к стене, пока не добираюсь до двери в сад. Склонив голову, я прохожу внутрь. Странно… Я только вчера был здесь на скреплении сердец. Я шел этим же путем к одному из самых важных моментов в моей жизни. И все же каким-то образом сегодня атмосфера наполняется гораздо большей значимостью. Эти скелетообразные деревья, отбрасывающие свои тени-когти под заходящим солнцем, усыпаны зелеными почками, что своим видом напоминают драгоценные камни.

Я чувствую в них жизнь так, как не мог раньше. Я чувствую, как в почве гудит песня корней. Воздух полон ожидания и обновления.

Фэрейн сидит на той же скамейке, где мы разговаривали в последний раз в угасающем свете солнца. Мне не удается разглядеть ее так ясно, как я мог бы при лунном свете. Но я узнал бы ее фигуру где угодно, даже закутанную в толстые складки моего плаща. Я направляюсь к ней. Почти неосознанно я выбираю идти по пожелтевшей траве, а не ступать по гравийной дорожке, чтобы не выдать своего присутствия. Я сам еще не знаю, собираюсь ли заговорить с ней или просто подойду настолько близко, насколько осмелюсь, прежде чем уйти навсегда.

Ветер шевелит деревья и кустарники, заставляя ветви тереться друг о друга с печальным шелестом. Фэрейн дрожит и плотнее закутывается в мой плащ.

Я останавливаюсь.

До нее остается всего несколько шагов. Она не ощущает моего присутствия, погруженная, очевидно, в свои мысли. Должен ли я окликнуть ее? Нет. Не должен. Только вчера я принес клятвы верности ее сестре. Мне следует развернуться. Вернуться к своему народу. Сесть на морлета и уехать подальше отсюда, изгнав эту женщину из своей памяти.

Я делаю шаг назад. Моя нога наступает прямо на сухую палку, которая ломается с громким треском. Фэрейн резко разворачивается. Неужели я вижу слезы на еще щеках? Ее глаза широко распахиваются, рот приоткрывается. Затем она, прерывисто дыша, поспешно вытирает лицо тыльной стороной ладони и встает.

– Прошу прощения, принцесса, – говорю я, протягивая обе руки. Боги, какой же я хам, вот так вторгаюсь в ее личную жизнь! Я продолжаю говорить, заполняя смущающую тишину своими оправданиями: – Моя свита готовится к путешествию, и я случайно увидел вас из своего окна. Мне казалось, вы отправились обратно в монастырь.

– Ох, нет. – Она опускает взгляд, ее щеки заливает румянец. – Нет, я обещала Ильсевель, что останусь до ее отъезда. Я отправляюсь завтра.

– Да. Конечно.

Неловкое молчание окутывает нас. С каждой проходящей секундой я чувствую себя все большим дураком. И все же мне не удается найти в себе силы разорвать молчание первым.

Внезапно она поднимает глаза.

– Ваш плащ, – говорит она и теребит вышитый край одежды, ее рот открывается и закрывается в нерешительности. Затем она откидывает капюшон и снимает плащ с плеч. На ней то же серое платье, в котором она была в тот вечер, когда я танцевал с ней. Несмотря на простоту и скромность, оно хорошо смотрится на ней. Я до сих пор помню, как ощущались изгибы ее тела, когда она сидела передо мной в седле Кнара, заключенная в мои объятия.

Она делает шаг ко мне. Холодный ветер откидывает волосы с ее лица, и она дрожит.

– Вот, – говорит она, протягивая свернутый плащ. Я кладу свою руку поверх ее.

– Вы можете оставить его себе, принцесса. Я бы не хотел, чтобы вы замерзли.

– Я не могу. Этот плащ принадлежит вам. – Она убирает руки, и у меня нет другого выбора, кроме как схватить плащ или позволить ему упасть на землю. Я смотрю вниз на складки темной ткани и серебряные нити, изображающие дракона, который вечно гоняется за собственным хвостом. У меня сжимается горло. Я поднимаю глаза – и тут же ловлю ее взгляд. Она стоит всего в трех шагах от меня, обхватив себя руками и дрожа. Кажется, что своими мыслями она за много миль отсюда, вне досягаемости. И все же я должен