Проклятие каменного острова. Книга 4 - Ирина Аркадьевна Алхимова Страница 4

Мона сидела в плетеном кресле на краю большой лужайки и наблюдала за поединком Николаса с Раулем Данфи. Мужчины из мира Себастьяна Лангвада напоминали ей стальные клинки, до поры до времени дремлющие в своих ножнах. Жизнь, которая сделала обычных гражданских чиновников настоящими бойцами, простой не назовешь. Они с детства учились защищаться и вели одинокое существование из опасения довериться не тому человеку.

На первый взгляд, друзья сражались на равных, но волшебница прекрасно знала, что ее зять постоянно придерживает руку. Он делал это так тонко и умело, что кроме Моны никто ничего не замечал. Николас Холдер при желании мог одержать верх над кем угодно, а если еще учесть его невосприимчивость к магии, то лучшего борца со злом трудно было себе представить.

Парадокс заключался в том, что Ник был воином из Тени. Он не мог стать ни белым, ни черным, ни плохим, ни хорошим — не имел на это права. И все же, несмотря ни на что, Николас сражался вместе с Великой волшебницей на стороне Света, и никто в целом мире не знал, какую цену ему приходится платить за верность и преданность семье.

Мона не впервые в своей жизни встречала человека со сложной судьбой, но никогда никого подобного Нику Холдеру. Он нес бремя своих тайных обязательств с завидным стоицизмом, тщательно скрывая все, что могло доставить неудобство окружающим. Избранник дочери с первого взгляда понравился Моне и, как это ни странно, Джастину.

В глубине своей отцовской души капитан Хартли мечтал именно о таком спутнике жизни для Анны, и его не слишком беспокоили некоторые особенности личности зятя. А вот Мона тревожилась за него. Настоящий Николас Эллиот Холдер был намного глубже и значительнее того образа, который он являл миру и которому так старался соответствовать.

Всегда собранный, настороженный, ничего не упускающий из виду, Ник в то же время оставался любящим, честным и добрым человеком. Он так легко влился в новую действительность, что спустя два года ничем не отличался от окружающих. Майору Кроу на это понадобилось больше пяти лет, а Ник уже свободно говорил на трех местных диалектах, прекрасно держался в седле и не расставался с арбалетом.

Оказавшись в незнакомой обстановке, Николас и Рауль Данфи нисколько не стушевались и быстро нашли себе применение. Они оба были, прежде всего, законниками, борцами за справедливость, и люди со всей округи стекались в замок Розы в надежде получить от них добрый совет или юридическую консультацию. Может, друзья и сменили строгие сюртуки на бархатные камзолы, но это никак не повлияло на их гражданскую позицию.

Взрыв смеха на лужайке заставил волшебницу отвлечься от своих мыслей. Она подняла глаза и только сейчас заметила архивариуса, который спускался по лестнице с башни, где прежде жила Лора, и куда он перебрался после возвращения из мира Себастьяна Лангвада.

— Ну, кто вышел победителем на этот раз? — Фиарэйн почтительно поцеловал руку Светлой госпожи и опустился в соседнее кресло.

— Победила дружба.

— Как всегда, — повел плечом архивариус, но вглядевшись в подернутое дымкой печали лицо волшебницы, участливо поинтересовался. — Но что же тогда тебя беспокоит?

— Все и ничего, мой друг. Когда меня никто не видит, я постоянно чем-нибудь озабочена.

— Хочешь сказать, что мне удалось застать тебя врасплох? — недоверчиво нахмурился эльф.

— С годами я становлюсь рассеянной.

— Ну да, конечно, — он стряхнул с рукава опавший лист и откинулся на спинку кресла, — а я забывчивым.

Абсурдность этого заявления заставила Мону невольно рассмеяться. Архивариус не просто перебрался в замок Розы, он женился на ее покойной сестре Лоре. В последнее новолуние Гиал они сыграли свадьбу, которая под умелым руководством Роана Салливана стала гвоздем нынешнего сезона. Хотя влюбленные и виделись лишь пару дней в месяц, Фиарэйна такое положение дел совершенно не смущало. По воле Судьбы он породнился с семейством Корвел-Хартли, которое вместе с Лорой и Ловерном насчитывало теперь четырнадцать человек и на треть состояло из эльфов.

— Правда часто бывает некрасивой, Рэйн. Такая как сегодня, я легко могла бы спасти Таэля от магической зависимости и ужасной смерти, но дается нам вовсе не в момент нужды, а лишь когда подходит срок. Тогда я просто убила его и до сих пор не могу простить себя за это.

Архивариус ничего не успел ответить, потому что на лужайке появились Анна и Ксан верхом на эльфийских лошадях. Николас тут же отбросил меч в сторону, снял жену с седла и закружил на вытянутых кверху руках. Его любовь к ней сияла ярче солнца. Как и Джастин, он не скрывал своих чувств от окружающих, ему не приходило в голову их стыдиться. Это обожание было настолько открытым и искренним, что у Моны невольно сжалось сердце.

Глядя на ее грустное лицо, Фиарэйн ощутил укол тревоги.

— Признайся, ты что-то увидела?

— Пока ничего определенного, Рэйн. Просто меня беспокоит отношение Анны к проблеме Николаса. Она не в состоянии оценить всю глубину его самопожертвования, не говоря уже о чувстве, равного которому никогда больше не встретит.

— Нэн еще очень молода. Быть может, со временем…

— К сожалению, времени у нее нет, — едва слышно проговорила Мона, с затаенной болью наблюдая, как Ник украшает полевыми цветами темные кудри Нэн. — Она больше не читает его, Рэйн, а это губительно для эмпата.

— Но можно же как-то уберечь Нэн от роковой ошибки.

— На моих устах печать, мой друг. Анна — волшебница, рано или поздно истина откроется ей. К тому же я пока не знаю, что именно должно произойти. Увидимся за ужином, — Мона поднялась с кресла и шагнула в портал.

Окна детской были распахнуты навстречу звукам и ароматам