Елена Нестерова - Рай?! или Из жизни обычных волшебников Страница 41

У хозяйки было много молока, которым она вскармливала всех троих, старшему из которых было уже семь лет, и малышку тоже стали кормить молоком. Правда, её прикладывали к груди последней, вслед за старшим и вечно голодным пацаном, и всё же ей кое-что перепадало, так как росла она быстрее всех детей и гораздо упитаннее. Щёки её всегда были с румянцем, глаза блестели, а на губах была загадочная улыбка, в уголках которой постепенно накапливалось волшебство… Да, да! Волшебство! Малышка была самой настоящей Феей, и это была её первая земная жизнь, в которой она ещё ничего не понимала.

Во многом, судьба и характер Феи зависит от условий прихода в этот мир, так же, как и её профессия, или по-иному, обязанность, по причине которой она сюда и приходит. Рождение этой Феи было слегка экстремальным, и имя её было таким же, Тэйна…

В миру люди называли её Таней, но в волшебном мире она была известна как Тэйна, Фея животного мира, пришедшая в наш мир, дабы защищать братьев наших меньших.

Но от кого? Да от нас же! От людей! И если Фея Любви возбуждала в людях любовь ко всему, что окружало их, то Тэйна совсем не заботилась об этом. Люди были для неё лишним звеном в развитии природы, и она не только недолюбливала их, а даже старалась их не замечать и не принимать во внимание их потребности, чем приносила людям много вреда.

Ведь мы, люди, от начала веков привыкли к тому, что животные были созданы Богом в угоду нашим потребностям, но это далеко не так… И это заблуждение не давало спокойно спать Фее животного мира.

В той деревне, где началась жизнь юной Феи, её вскоре сделали изгоем.

Её неприязнь к людям росла, и люди отвечали ей тем же. Дети, видя её исключительность, пытались воздействовать на неё силой. Ничего глупее они сделать не могли.

Вскоре и сама Тэйна поняла, что она – другая… Сильнее, умнее, и наконец… волшебнее. Она угадывала все их мысли и замыслы. И прежде чем они наносили свой удар, Тэйна уже клала их на обе лопатки.

Получая тумаки и шишки, соседские детишки и собственные братья не давали ей покоя целый год, пока однажды она не загнала их в сарай и не подожгла. Шуму тогда было! Жители деревни подоспели вовремя, и раз и навсегда запретили ребятишкам нападать на «Ведьму». Отныне её называли только так.

И лишь когда ей исполнилось четырнадцать лет, к ней явился Ангел и рассказал ей, кто она и откуда. Тэйна переселилась на край деревни в старый заброшенный дом и там прожила сто лет, помогая всякой живой твари, кроме человека.

Прошли века…

Феи встречают Фей в мире людей крайне редко. По разным причинам. Одна из них в том, что Фей, живущих среди нас, слишком мало, а другая, что они так привыкли жить в одиночестве, что отвыкли от общества себе подобных. И когда судьба сводит представителей волшебного сообщества, то они не могут найти ни одной темы для обсуждения.

И когда Сол встретила Тэйну, она сразу же поняла, что та – Фея, но не поспешила выдать себя, чтобы пообщаться с ней, а может быть, и слегка посплетничать про волшебный мир. Но сердце её бешено колотилось…

А Тэйна? Она, напротив, хотела задать Сол массу вопросов, на которые пока не нашла ответов, потому как была слишком молода и неопытна.

Так состоялось их знакомство: в тихую осеннюю ночь, когда они обе вылетели из окна и столкнулись лбами. Они жили по разные стороны улицы, и их окна смотрели друг на друга…

Сол пригласила Тэйну на чашечку кофе. Юная Фея так просила об этом. У неё накопилось множество вопросов, на которые она жаждала получить ответы…

Тэйна осталась в доме Сол до того момента, пока на пороге не возник высокий стройный мужчина восточной наружности с волнующим хрипловатым голосом, от которого у Тэйны подкосились ноги…

Как рассказчик этой невероятной, но совершенно реальной истории, должна заметить, что она произошла уже после того, как Ра ушёл в мир иной. Но как повелось у этой странной пары, он иногда позволял себе воплощение в самого себя и спускался в этот мир, чтобы насладиться любовью к своей Сол.

Время «Искупления грехов» – как он называл эту разлуку, было разным, то год, то два, а то и целое тысячелетие, в которое он копил силы.

Вот и в этот раз его не было слишком долго, и Сол успела соскучиться так, что долгими ночами звала его в пустоте, но не могла докричаться, видимо, он был слишком далеко от неё…

Глава явно была не дописана, но глаза закрывались, и я с наслаждением нырнула в любимую кроватку. Утро вечера – мудренее…

Глава 15. Тайны прошлого…

Весна! И снова весна… Третий раз за тот небольшой срок, что я жила в этом мире, в мире моих грёз.

Я была несказанно рада, что вернулась домой, но понимала, что путь в неизведанное только начат, и мне лишь на время повезло слегка передохнуть, встретиться с друзьями, написать новую главу.

Небольшая отсрочка. Нужно воспользоваться ей и снова в путь…

Я спустилась в гостиную и обнаружила её совершенно пустой. Наверное, было ещё слишком рано для завтрака. Но, соскучившись по друзьям, я не утерпела и на цыпочках подошла к комнате Маши и постучала. Мне никто не ответил, и я решилась войти. На кровати лежали Стас и Маша, в обнимку, и крепко спали. Я уже хотела уходить, но тут мне показалось, что в комнате слишком тихо, словно никто в ней не дышит, не посапывает, не ворочается на подушке в лёгком утреннем сне за час до пробуждения.

И я вновь подошла к кровати и наклонилась над спящими.

Их лица были словно из воска, без мимики, без дыхания, застывшие и мёртвые.

Я дотронулась до Маши, и на моих пальцах осталась та самая пластилиновая масса с запахом керосина. Покачнувшись, я упёрлась рукой в голову Стаса, и мои пальцы погрузились в его голову. Я вскрикнула, выдернула руку и выбежала из комнаты.

Фу, какая гадость!

Во всех остальных комнатах меня ждали копии моих друзей.

Поспешив в свой кабинет, я открыла бутылку вина, надеясь, что глоток этого волшебного напитка вернёт меня в реальность. Но не тут-то было, вино было горьким на вкус и совсем не пахло клубникой, а скорее кислым молоком. Что произошло?

Я выскочила на улицу и побежала к скале, и мгновенно вскочила на неё, цепляясь руками и ногами, как человек-паук, до самого оконца, и посмотрела вниз. Они всё ещё были там, мои братья, на холодном каменном полу…

И вновь те воспоминания, которые не давали мне заснуть долгие годы.

Крошечный гроб на табуретке и плачущая мама. Мне было тогда лет пять, чуть больше, чем Ванечке, моему младшему брату. Максим был в больнице и не присутствовал на похоронах, но через год и его не стало. Сильная пневмония подорвала иммунитет и без того слабого ребёнка, и он умер от очередной простуды одним туманным зимним утром на рубеже весны, которую он так ждал, надеясь, что она вернёт ему силы.