Колин Маккалоу - Евангелие любви Страница 45

Когда они вошли, президент разговаривал по телефону и жестом предложил им сесть, но разговора не прервал – любезность по отношению к ней, если не к Магнусу. Беседа шла о русских. Ничего нового. После подписания Делийского договора международных потрясений не случалось. Каждая страна занималась внутренними проблемами, и ни у кого не хватало ни времени, ни энергии (в буквальном и переносном смысле), ни денег на дорогостоящие бесполезные войны.

Речь шла о пшенице. Всего три государства на Земле продолжали экспортировать существенные объемы зерна: США, Аргентина и Австралия. Люди могли уезжать и возвращаться на родину, но пшеница исчезала навсегда. В Канаде пригодный для ее вызревания сезон резко сократился, но Соединенные Штаты по-прежнему умудрялись выращивать большие урожаи, а селекционеры без устали выводили сорта, устойчивые к холодной весне и лету. Главной проблемой было промерзание земли, но в будущем к ней присоединится недостаток влаги. Пока осадков хватало. Но уже больше двадцати лет их среднее количество за год все снижалось, и процесс этот заметно ускорялся. Две страны Южного полушария оказались в лучшем положении, но сколько оно продлится, никто не мог предсказать.

Президент кончил разговор и теперь мог заняться проблемами министерства окружающей среды.

– Вот что я вам скажу, Гарольд, ваше ведомство самое важное в стране. Не стану утверждать, что вам достались вообще все проблемы, но точно самые большие и трудные. Переселение, регулирование уровня рождаемости, сохранение наших убывающих ресурсов. В вашем распоряжении половина федерального бюджета. И, возможно, потому, что ваше министерство не связано с силовыми темами, вы не доставляете хлопот президенту. – Тайбор Рис усмехнулся. – Из-за вашего ведомства меня не мучает бессонница. Вы самоотверженные люди, верите в свои силы и поддерживаете железную дисциплину. У вас лучшие в мире компьютерные разработки и самые блестящие идеи. Поэтому я много думал об Операции поиска – следует ли воспользоваться ее результатами.

У Джудит упало сердце, у Гарольда Магнуса радостно встрепенулось. Никто из них не произнес ни слова – оба молча смотрели на президента.

– Проблема каждого высокопоставленного менеджера в том, что он отрезан от основного течения народной мысли и чувств требованиями и масштабом своей работы. Это все равно что рожденному и воспитанному на Манхэттене понять жизненный уклад и образ мысли крестьян. Или выросшему в богатстве почувствовать, что значит настоящая бедность. Разум замечательная штука. Но я бы хотел, чтобы однажды чувства стали больше ценить и меньше высмеивать. Главная причина, помимо прочего, почему я по-прежнему ценю и уважаю Августа Рома, – это потому, что он никогда не терял из виду простых людей. Он не был демагогом, ему этого не требовалось. Он сам был одним из них.

Слушая, Гарольд Магнус энергично кивал. Джудит прятала улыбку – она прекрасно знала, какого мнения был ее босс о Гусе Роме. Вот раздутая старая жаба!

– Как бы то ни было, – продолжал президент, – в последние четыре дня я всех бессовестно прослушивал. Заходил под любым предлогом на кухни. Смотрел, как убирают комнаты, болтал с садовниками, секретарями и горничными. Но в итоге больше всех мне помогла жена. – Он поджал губы и присвистнул – скорее огорченно, чем презрительно. – Я не собираюсь сейчас обсуждать мои отношения с женой, скажу одно: она несчастная женщина, поскольку живет в наше время. Я спросил, о чем она думает, когда остается наедине с собой, как переживает состояние дочери, когда меня нет рядом и я не вижу их обеих, как бы хотела устроить жизнь, когда мы уедем из Белого дома…

Рис помолчал, сохраняя непроницаемое выражение лица. Это был мучительный разговор для них обоих. Тем более что в повседневной жизни они не часто общались. Несмотря на скандальное поведение жены, Рис ее ни в чем не упрекал. Только следил, чтобы к ней не допускали корреспондентов, и обеспечил строгий надзор. Как мог он ее упрекать, если сам устроил так, чтобы у нее никогда не было второго ребенка? Их редкие ссоры случались из-за того, что она мало внимания уделяла дочери. Девочка взрослела, но умственная отсталость не позволяла ей даже догадываться, что дочь президента страны должна быть совсем другой. Тайбор Рис нежно любил дочь, но не мог уделять ей столько времени, сколько требовалось. А от матери не было никакого проку.

– Ладно, – сказал он Магнусу и Кэрриол, – не буду вас больше мучить. Я решил, что мы должны осуществить Операцию поиска и согласен с мнением доктора Кэрриол по поводу требований к личности исполнителя. Таким образом, Операция поиска вступает в третью фазу, и я опять согласен с доктором Кэрриол, что единственным подходящим кандидатом является Джошуа Кристиан.

Гарольд Магнус не осмелился протестовать, но поджал губы, отчего его круглое лицо с несколькими подбородками приняло выражение безжалостное и эгоистичное, но в то же время обиженное и капризное. Джудит же ничем не выдала своих чувств.

– Естественно, – продолжал Тайбор Рис, – вся логистика остается за министерством окружающей среды. Я не собираюсь вмешиваться в это дело. Но требую регулярных отчетов и надеюсь вскоре увидеть результат. Бюджет третьей фазы я пока не утвердил, однако предварительно сообщаю, что вы получите все необходимые деньги. А сейчас мне хотелось бы узнать вот что. – Он посмотрел на Джудит. – Доктор Кэрриол, как вы собираетесь строить отношения с Кристианом? Он должен знать об Операции поиска? Вы это продумывали?

Она кивнула:

– Да, господин президент, продумывала. Если бы был выбран сенатор Хиллиер, я бы посоветовала ему сказать. Но я категорически против, чтобы Кристиан каким-то образом догадался о роли и участии правительства. Он прирожденный кандидат на роль исполнителя, и ему не нужна поддержка ни в моральном плане, ни в плане поощрения верности долгу. Нет необходимости апеллировать к его патриотизму. По моему твердому убеждению, если Кристиан узнает об Операции поиска, мы его тут же потеряем, а вместе с ним все возможные выгоды.

Тайбор Рис улыбнулся.

– Я с вами согласен.

– Господин президент, – Магнус заговорил, проглатывая слова, настолько его обуревали чувства, – мы возлагаем столько веры – слепой веры – на человека, которого не сможем контролировать! Я глубоко сомневаюсь, что мы поступаем правильно. Никогда бы не подумал, что придется выбирать кандидата, которому нельзя сказать, что, как и почему. И такому человеку мы должны будем довериться! – Его буквально трясло от возмущения.

– У нас нет выбора, – возразил президент.

– Мистер Магнус, – спокойно начала Джудит, – довериться придется лишь до определенной степени. Доктор Кристиан будет находиться под постоянным наблюдением. Я установила с ним достаточно доверительные отношения и намерена оставаться в центре его жизни. Таким образом, доверять вы должны не ему, а мне. Я же уверяю вас, что если в какой-то момент Кристиан станет угрожать нашему проекту, я разберусь с ним прежде, чем он успеет нам навредить. Даю вам слово.