Марина Ефиминюк - Магические узы Страница 51

Продолжить спор не дал Док, все еще безрезультатно пытаясь сохранить видимость дружественной атмосферы, накалявшейся с каждой минутой, как кочерга, сунутая в огненно-горячие угли.

– Ратмира она уже видела. Оборотная ворожба на аггелов не действует, поэтому сегодня к ней иду я. Поговорить по душам.

– Ну-ну, – издеваясь, покивала я, – удачи, Док. Лори еще та штучка.

После моих слов возникала остолбенелая пауза. Мои собеседники быстро переглянулись, и Ратмир осторожно уточнил:

– Ты ее знаешь?

– Конечно, мы ж с ней два года в одной конторе мучаемся. Она в приемной, а я в каморке. Из нее слово можно вытянуть, если только напоить чем-нибудь!

– Именно это мы и собираемся сделать, – неожиданно признался Док, я изумленно покосилась в его сторону. Мягкое лицо профессора с двойным подбородком светилось в предвкушении, и глаза, спрятанные под тонкими стеклышками очков, блестели. – Напоим ее зельем правды.

– А тебе, Док, – с иронией протянула я в ответ, откидываясь на спинку дивана, – дадим зелье на удачу, чтобы ты не побил в ее доме старинного фарфора.

Док замялся, краснея. Привычный к работе в тылу, а не к военным действиям в эпицентре боевого огня профессор, похоже, сильно нервничал. Его жалобный взор скользнул по мне, как будто лекарь умолял спасти его от предстоящей миссии. Героем былин он себя явно не ощущал ни в одной складке упитанного тела.

– А почему Свечку не отправите?

После моего неосторожного вопроса мужчины очень странно замялись, явно что-то недоговаривая.

– Свеча решила выйти из команды, – сухо оповестил Ратмир после паузы.

– Как? – от удивления у меня поплыли на лоб брови, и уши встали торчком, выдавая искреннее любопытство.

– Они с Ратмиром, – Док покосился на Ветрова, будто просил разрешения, – не сошлись в вопросах морали.

«Из-за тебя», – прозвучало между строк, и меня сконфузило. Получалось, что связной команды супротив мнению остальных желала избавиться от помехи в моем теперь несколько нечеловеческом лице. Ничего другого от дамочки, подобной Свечке, резкой и себялюбивой, ожидать не стоило. Любопытно, за что именно голосовал Богдан – за мое спасение или вечное усыпление? Хотя обманываю сама себя, совсем не интересно.

Чувствуя себя обязанной, но главное пламенно желая восполнить утрату уже, получается, двух человек, я робко предложила, не зная, какой реакции ожидать в ответ:

– Может, мне пойти?

– Нет! – резко отрезал Ратмир, коротким словом отметая мою кандидатуру.

– Но почему? – вырвалось у меня. – Из-за того, что меня превратили в гоблина? Так гоблины по древу жизни практически дальние родственники эльфам. У нас даже уши одинаковые, – я для наглядности пошевелила зелеными лопухами и, поймав ироничный взгляд Дока, смешалась: – ну, или почти.

– Ты здесь в безопасности, – Ветров вечно все свои слова выворачивал таким образом, что еще меня оставлял виноватой погибать от стыда за неблагодарность.

– Да я себя в зеркале сама не узнаю, – страстно доказывала я, – как меня узнает Лори?

– Я не из-за Лори беспокоюсь, – мягко осек меня Ратмир.

– Златоцвет меня не вычислил! – настырно продолжила я.

– Златоцвет Остров тоже не причем, – отозвался тот.

– Тогда кто может быть еще опаснее?

Вопрос повис в воздухе, но даже не произнесенный ответ словно бы прогрохотал в голове: тот, кто предал меня. Господи, неужели Ветров догадывается о подлых уловках моего старшего брата? Конечно, врать себе же, что ненавижу Богдана – просто, но все равно в душе боюсь за его судьбу. Мой брат был хорошим, просто он, подобно мне, запутался. Браслеты Гориана несли в себе разрушительную силу, особенно для нас, для Истоминых. Мне искренне хотелось верить в подобные рассуждения.

– Док не справится, – очень тихо пробормотала я, опуская голову, – он же заикаться начнет.

– А в тебе, значит, наглости побольше? – усмехнулся Ратмир.

– Смелости, – поправила я, разглядывая сбитые за последние дни носы ботинок. – К тому же я девушка и знаю, что именно хотят услышать женщины.

– От гоблина? – неловко уточнил Док.

Последовавшая пауза, когда наш предводитель взвешивал все за и против, показалась бесконечной. Я с опаской подняла взор, и тут же опустила обратно. Ратмир, скрестивший руки на груди и откинувшийся на спинку дивана, оказывается, внимательно разглядывал меня, что-то подсчитывая в уме.

– Я не имею права втягивать тебя, – наконец, произнес он, словно проверяя мою решимость.

– Так меня уже втянули и даже разрешения не спросили, – твердо стояла я на своем.

Ветров потер переносицу и, наконец, произнес:

– План четкий, и никакой импровизации.

От шальной радости затопившей внутренности, я едва усидела на месте, чтобы не захлопать в ладоши, но только чинно кивнула, словно бы принимая данность:

– Не хочешь рисковать браслетом?

– Если тебе так нравится думать, то, безусловно, – отозвался тот, криво усмехнувшись.

Идя по широкой аллее самого дорогого района Ветиха, я остро ощущала себя изгоем и лазутчиком на вражеской территории. Над головой переплетались густые зеленые ветви дубов, образуя арку. Между широких листьев, несмотря на середину травня, размером с ладошку прятались частые огоньки светлячков, отчего казалось, будто кроны переливались бриллиантовой россыпью, заменяя звездный небосвод. Степенные остроухие жители квартала прогуливали на ночь заливистых вредных собачонок, и едва не плевали вслед низкорослому гоблину, то есть мне. Похоже, местные эльфы, длинноволосые красавцы, дальними родственниками гоблинов никак не воспринимали, а скорее считали вызывающей ошибкой природы. Мысленно я поклялась, что теперь каждый день, когда все закончится, стану подавать целковый плюгавенькому бродяге, зеленокожему лопоухому Ромашке, вечно канючившему подаяния на трамвайной остановке.

Квартал представлял собой огромный тенистый парк, где с помощью мощной магии с ранней весны заставляли распускаться листья. Безусловно, подобного вредительского отношения природа не терпела. Посадки умирали с завидным постоянством, но вместо них быстро выращивали новых гигантов таких мощных, что ствол не смогли бы обхватить и двое взрослых мужчин. Вокруг кисловато пахло магией, и ветер шелестел листвой. Маленькие домики без каких-либо заборов или ограждений прятались за зарослями в самых неожиданных местах ухоженной лесной гущи, и их местоположение обнаруживалось лишь мерцавшими прямо в воздухе номерами домов.

С приближением к особнячку Лори меня подозрительно быстро покидала былая решимость. Ветров старший, сидя в уютном салоне автокара, под приятную музыку дожидался меня на въезде. Стоило только вернуться, как Ратмир, облегченно выдохнув, отвез бы меня обратно в студию к своей подруге и запер там до конца истории. Подобного удовольствия мое самолюбие не позволяло ему доставить, а потому, сильно волнуясь и не чувствуя под собой ног, я сознательно шла навстречу с испытаниями.

Чтобы свернуть к хоромам своего бывшего шефа, пришлось сойти с мощеной аллеи и, окунувшись ботинками в густую влажную траву, нырнуть в заросли орешника. К моему изумлению под ногами, несмотря на отсутствие даже намека на тропку, не примялось ни единой былинки. Ветви кустарника словно бы сами расступились, открывая взору чудесный двухэтажный домик из бежево-коричневого камня и с высокой черепичной крышей. На сереющем небе, как на красивой открытке, светилась огромная полная луна. Особнячок с лучившимся из окон теплым светом стоял посреди крошечной полянки, заменявшей у других народностей загороженный двор. Эльфы-то, конечно, с деревьев слезли, но все равно не избавились от привычки псевдо коллективного хозяйства. Прежде целые деревни с кукольными домишками, подобно осиным гнездам, тесно облепляли стволы изуродованных магией дубов, а потому остроухие так и не свыклись с наличием заборов. Глядя на пейзаж, словно бы сошедший со старинной пасторали, не верилось в его подлинность.

На углу дома Лори поник выцветший флаг Ветиха, вероятно, приколоченный еще при жизни ее почившего дядьки, отличавшегося крайнем патриотизмом. На зеленой входной двери под наглухо закрытым смотровым окошечком висел чугунный молоточек. Собрав в кулак остатки смелости, я поднялась по высоким ступенькам и опасливо оглянулась через плечо к пустой полянке, медленно наполняемой ночными тенями. После трехкратного стука вместо привычного грохота тихий вечер огласили приятные слуху (особенно моему ставшему исключительно острым) музыкальные переливы. Меня, признаться, сильно трясло от напряжения, ладони повлажнели.

Никто не торопился открывать. Досчитав до десяти, я с чистой совестью решила убраться восвояси по плану номер два – «не открыли, уходи», но внезапно со скрежетанием отодвинулась заслонка смотрового окошка, и показались два сердитых серых глаза.