Марина Ефиминюк - Магические узы Страница 52

– Чего надо? – басовито, как будто сильно простыла, проворчала Лори.

– Суилад, – прошипела я эльфийское приветствие, испугавшись собственного голоса, который подправили специальной горькой настойкой. Из горла теперь вырывалось незнакомое карканье, а язык распух, отчего согласные выплевывались с гнусавым проносом, и, казалось, во рту пережевывалась каша из слов.

– Милостыню не даю, – завидев на своем пороге маленького пузатенького гоблина в расстегнутой рубашке поверх футболки с рисунком сказочного автокара, Лори тут же вознамерилась спустить нежданного гостя с крылечка.

Тут мне следовало вступить в беседу с речью, подготовленной Ветровым старшим, но на меня напало волнение, а вместе с ним не заставило себя ждать и странное отупение, когда все заранее припасенные, хорошо отрепетированные перед благодарными слушателями реплики со стремительностью выветривались из головы. От переживания мое лицо налилось нездоровым изумрудным цветом, а большие уши затряслись, как у припадочной. Самой думалось, что прямо сейчас меня отшвырнет в густую свеженькую травку в эпилептическом приступе.

– Разговор есть, – прошепелявила я. – Про проданный на аукционе браслет.

Батюшки, кажется, именно эта фраза не должна была прозвучать!

На одно мгновение эльфийка замерла, уставившись на меня пристальным взором, а потом резко закрыла оконце, оставив меня с носом. Я тяжело вздохнула, принимая поражение, как загремел замок, и дверь распахнулась, выказывая Лори во всем великолепии коротенького цветастого халатика и длинных ног, поросших густыми рыжеватыми волосками.

Кажется, от изумления у меня отпала челюсть, а взор крайне невежливо впился в голени девушки.

– Говори, – потребовала она, не собираясь впускать меня в комнаты. Надо сказать, что ее басовитый тенорок, постепенно приобретал эльфийскую певучесть.

– Такие вещи на улице не обсуждают, – скользнув по худенькой фигурке ошарашенным взором, нагло заявила я и странно хлюпнула, прямо как родовитый гоблин.

Лори заколебалась, для чего-то с подозрением покосилась в гостиную, облизнув губы, а потом медленно, словно еще сомневаясь, кивнула, предлагая войти.

Мне не приходилось бывать в эльфийских домах, поэтому обстановка большой гостиной поразила. Стены покрывала толстая дубовая кора с глубокими бороздками, сочившимися слезами влаги. С оплетенного сучьями потолка спускались завернутые в тугую плотную косицу ветви, образуя древесную сотканную из многочисленных гибких шестов колонну. Вместо световых шаров с лоз спускались виноградные кисти, и каждая мелкая зеленая ягодка мерцала. Казалось, что меня перекинуло в сказочный лес на крошечную полянку, пахнущую листьями и прохладной свежестью, а потому вполне обыденный диван и экран видения на длинных ножках выглядели совершенно не к месту, чужеродными и лишними. Как и горка, где музейной экспозицией в аккуратном порядке стояли многочисленные исправно тикающие часы, настоящие, с фигурными стрелками и эмалевыми циферблатами, а не привычный морок.

– Стоп! – резко выставив ладонь, рявкнула Лори, стоило мне проскользнуть на порог.

Будто меня заморозили одним словом, я застыла в дверях, как бедный родственник, нежданно-негаданно нагрянувший в гости в богатый дом. Лори, уперев руки в бока, встала посреди комнаты на ворсистом ковре в виде зеленой лужайки с нарочито выращенной газонной травкой.

– Говори, уродец! – потребовала она и резко щелкнула пальцами, подгоняя меня.

У меня и так билось сердце от маленькой победы, ведь попасть в особняк – почти половина дела, а тут даже уши встали торчком. На громкий щелчок в тихой комнате, наполненной тиканьем часов, выплетенная из сучьев колонна, зашевелилась, будто живая. Лори, старательно пряча недоумение, оглянулась, а в столпе уже появилось дупло, где прятался домашний бар с графинчиками настоек и с парой высоких хрустальных фужеров. В отшлифованных гранях бокалов преломлялся свет, словно рассыпали бриллиантовую крошку.

Отчего-то мне показалось, что Лори удивилась ничуть не меньше меня, и едва подавила скользнувшую улыбку.

– Давай, давай, – эльфийка воровато глянула в сторону, словно проверяя смежную комнату, а потом схватилась за один из графинов. Зазвенело бесценное стекло, в свежесть воздуха вплелась струйка запаха горьковато-острой настойки полыни, сильно уважаемой моим братом. Плеснув себе в фужер темную жидкость, Лори оглянулась и снова сердито кивнула мне, всем своим видом показывая, как мечтает выставить на улицу: – У тебя еще тридцать секунд.

– Мне бы испить, – прошепелявила я, и девушка, не донеся до рта бокал, окатила меня ненавидящим взором. По традициям, очень чтимым в эльфийской диаспоре, если уж гостя не успели пришить на подходах к родовому древу-дому, то уж в воде и хлебе не отказывали.

– Пользуешься случаем, парень? – пробормотала она и, аккуратно отставив бокал, плеснула толику настойки полыни во второй.

– Водицы, – добавила я, внутренне сжимаясь от волнения. Влажные пальцы, спрятанные в карман мальчиковых порток, стиснули пузырек с сывороткой правды.

– Может, тебе еще и пожрать принести? – процедила эльфийка злобно.

Уничижительный взор заставил поежиться от предчувствия, что вместо водицы негостеприимная хозяйка угостит меня хорошей порцией яда. Лори двигалась воистину чудаковато, никогда мне не бросалось в глаза, что она при ходьбе она по-мужски качала плечами, а острые уши огромны и лопоухи. Она вышла, что, собственно, от нее и требовалось.

В три прыжка я оказалась рядом с баром и трясущейся рукой выплеснула в оба бокала по приличной порции сыворотки правды, а остатки вылила по чуть-чуть в каждый из графинов. Мне потребовалось всего несколько секунд, но и Лори, похоже, сильно торопилась. Может, боялась, что пузатенький наглый гоблин, хитростью проникший в дом, сворует коллекцию бесценных часов, собранных дядькой за долгую жизнь?

– К двери! – рявкнула девушка, пихнув мне глиняный стакан с водой, и я немедленно попятилась.

– И так, милый карлик, – Лори опрокинула в себя настойку, приправленную сывороткой правды, и занюхала рукавом шелкового халатика, заставив меня изумленно изогнуть изумрудные брови, – что ты хочешь рассказать мне? Говори и вали отсюда! – она свирепо зыкнула в мою сторону.

Действие сыворотки мне представлялось весьма смутно. Помнится, в детстве, решив отомстить за какую-то мелкую обиду, я своровала пузырек из отцовского сейфа и подлила в чай к пятнадцатилетнему Богдану. В результате, со счастливой улыбкой болвана прямо на семейном ужине, куда пригласили всю Великую Инквизицию в лице четырех тетушек-сплетниц, старший брат «искренне» признался, что втихомолку курит. Да, скандал тогда вышел отменный, Богдан до сих пор даже не косился в сторону разноцветных табачных коробок.

– Я знаю, что проданный с Мирового аукциона браслет – подделка, – заявила я, ожидая фонтан возмущения, но Лори нисколько не смутилась, только удовлетворенно кивнула головой.

– Ага, я тоже, – не особенно стесняясь, она выхлебала второй фужер настойки и шмыгнула носом. Я удивлялась странным поведением девушки все больше, как будто передо мной стояла не воспитанная презрительная Лори, а выскочившая из леса дикарка.

– Как же чешется, – протянула та, ни капли не захмелевшая от дозы крепчайшей настойки, от которой меня бы уже свалило замертво, и некрасиво почесала затылок. Длинные белые волосы перекосило, открывая аккуратно выбритый висок с рыжеватой щетинкой.

Наверное, сильнее меня не изумляли за всю жизнь! Я резко втянула в себя воздух и поперхнулась собственной слюной. От удушающего кашля легкие разрывались, и порядком расплескавшийся стакан воды, намертво зажатый в руке, пришелся очень вовремя. Я лихорадочно глотала жидкость, а Лори, между тем, стянула с почти лысой головы парик и пояснила, махнув накладной шевелюрой:

– Голова уже вспотела!

Вода пошла не в то горло, у меня даже глаза вылезли из орбит. Мне казалось, что прямо сейчас я отброшу концы и свалюсь удушенным покойником посреди дорогущего ковра в виде летнего газона, а в лекарской экспертизе потом напишут в графе «причина смерти»: «Изумление».

– Не торопись, парень! – Лори по-дружески хлопнула меня между лопаток, и из моей груди вылетел страшный звук, похожий на вопль умирающего вепря.

– Я не парень, – вырывалось через хрип, – и даже не гоблин. Я девица!

– Действительно? – эльфийка заинтересовано изогнула одну бровь, будто примеряя на меня девичью маску. – Ну, а я парень. Прикинь? Хуже могут быть только заячьи ушки.

– Или ангельские крылышки, – просипела я и замерла, холодея от пришедшей на ум мысли.

Осознание подступало медленно, заставляя лицо вытягиваться. Мы смотрели с парнем, превратившимся в Лори, друг на друга и боялись пошевелиться. Меня как будто к земле пригвоздили, уж очень сложно, оказалось, приноровиться к действительности.