Ольга Гусейнова - Галактика. Принцесса и Генерал Страница 54

– Спасибо, – широко улыбнулся Ом.

– Господа, дамы, а теперь продолжим обсуждение нашей проблемы, – быстро вернул себе наставнический тон Зельдман. – Х’шан против популяризации синтеза локусов. Вне чрезвычайной ситуации с розовой бактерией синтез локусов по-прежнему вне закона! Надеюсь, с этим всем все ясно. Далее. На данный момент у нас есть самый вероятный способ защиты или профилактики, а может, и лечения вируса. Но вопрос по самой розовой остался открытым. У кого есть предложения? Идеи?

Башаров привычно оперся бедрами о стол, сложив руки на груди, и поморщился:

– В сущности, они весьма схожи – вирус и бактерия. Но я почти уверен: локус х’шанцев в случае с розовой не пройдет. Нам необходимо найти защиту от нее, причем и для неорганических материалов.

– Защита должна быть системной. Как от розовой, так и от вируса, – согласился Зельдман.

– У меня есть идея… мысль, но не знаю, как вы ее воспримете, – неуверенно предложила я.

– С превеликим энтузиазмом и облегчением, – усмехнулся Башаров.

Я закусила губу, собираясь с мыслями, и начала, махнув себе за спину:

– Этот нанатон синтезирован из моей ДНК, граппских червей и нанороботов. Нанаты создают замкнутую систему энергетических связей, благодаря чему образуется локальное биополе без возможностей внедрения в него из внешней среды любого чужеродного элемента. И нанатон в принципе не способен создавать новые симбиотические связи.

– Ты хочешь сказать, что…

– Да, я хочу сказать… нет, считаю, что в некотором роде мой нанатон может быть использован в качестве защиты от розовой, – не дала я продолжить Башарову.

– Я не совсем понимаю, каким образом? – осторожно спросил Шитцини.

– Нам можно использовать систему его строения? – вклинился Кшеола.

– Нет, я уже говорила, нанатон – мой симбионт. Я о другом.

– Коллеги, давайте выслушаем нашего молодого специалиста-биотехнолога до конца, – немного раздраженно призвал ученых к порядку Зельдман.

Я благодарно кивнула ему, продолжив:

– Граппский червь – единый организм. Даже если его расчленить на мелкие кусочки, он продолжает функционировать как одно целое, стремясь к объединению. И при этом части не теряют связи. Да, на больших расстояниях связь в конечном итоге нарушается, но эта способность уникальна. Они, по сути, генерируют общее информационное энергетическое поле.

Я встала, снимая сережку, и мысленно заставила нанатон выдвинуться вперед, поясняя по ходу дела:

– Это не бижутерия, а блокиратор связи между мной и ими. Даже не так, это управляющий модуль, блокирующий связи между мной и нанатоном, а главное – между нанатами. С помощью его я управляю ими, использую как автоморф и задаю различные функции. Я предлагаю следующее: провести исследования конкретно глушилки. Использовать именно блокирующий модуль для защиты от розовой.

Научные мужи молчали, задумчиво разглядывая меня.

– Идея потрясающая, но как осуществить?.. – Зельдман пожал плечами, с надеждой глядя на меня.

– В каком смысле «как»? – не поняла я. – На корабле есть принтер, разве создать новый модуль – проблема?

– Я не знаю модификацию вашей «глушилки», как вы ее назвали, Дарья Сергеевна. Но вы уверены, что именно она сможет защитить от розовой… наши корабли, костюмы?

– Нет. Не уверена, что именно этот блокиратор поможет. Но подобрать волновой диапазон, который оттолкнет розовую, можно, в чем я уверена на девяносто девять процентов. И можно создать сразу несколько…

– Это замечательно, но один процент неуверенности остается, – печально отметил Кшеола.

– При неудачных испытаниях глушилки от заражения розовой может защитить сам нанатон, – твердо и настойчиво заявила я.

– Каким образом, позвольте уточнить? – снова спросил Кшеола.

– Он станет внешней оболочкой «выходного» костюма, – улыбнулась я.

Нанаты, следуя моему желанию, облепили тело будто второй кожей, прижав юбку к бедрам. Башаров рассматривал меня с нескрываемым мужским интересом и сразу же выразился:

– У вас восхитительно длинные ножки, Дарья Сергеевна. И верхняя часть стала еще более выразительной, аж руки зачесались…

– О переборки почешите – может, полегчает, любезный вы наш, – отшила я.

Мужчины попытались скрыть усмешки. Тем не менее настроение у всех приподнялось. И в том, надо признаться, заслуга Ильи.

– Итак, профессор Кобург предлагает использовать нанатов в качестве защитной оболочки для высадки на планету и проведения испытаний, – подвел итог Зельдман. – Мне кажется, дельная мысль.

– Спасибо, – облегченно выдохнула я. – Часть из них создаст внутренний контур, а внешний при возвращении может «стряхивать» с себя все лишнее и наносное до полного восстановления стерильности.

Я продемонстрировала, каким образом: приказала нанатам приподнять меня над полом, отделила верхний слой и рассеяла их, затем снова собрала и влила в общую оболочку. Дальше меня поставили на ноги, и, надев сережку, я отправила нанатон себе за спину.

Кшеола обвел послушную тень взглядом, прищурился и спросил:

– И на сколько человек его хватит?

– В каком смысле? – не поняла я в первый момент.

– Образцы вируса и бактерии можно взять только на Т-234, а там бунт. Значит, с учеными отправят группу сопровождения. И отсюда вытекает жизненно важный вопрос: на какое количество костюмов хватит этой так называемой защитной оболочки?

Весь мой энтузиазм и тайное довольство собой завяли на корню. Я судорожно облизала губы:

– На пятерых… если очень тонким слоем.

Мужчины посмотрели на меня с большим скепсисом.

– Зато х’шет Хеш’ар оценит нашу рачительность в отношении состава группы смертников, – насмешливо прокомментировал Башаров. – Чем меньше, тем лучше.

– Илья, ты невыносим! – зашипела я. – Есть еще идеи?

– А если их количество увеличить? – спросил с надеждой Шитцини. – Это же возможно?

Предложение правильное и закономерное, но я наверняка даже не покраснела, а стала малиновой от стыда и смущения.

– Это была моя курсовая работа, – приходилось подбирать слова, чтобы рассказать о собственной глупости, – я торопилась, все нюансы не учла, как и последствия. Использовала свою ДНК и замкнула весь симбионт на себя…

– Дарья Сергеевна, оставим реверансы и околичности на потом. Говорите конкретнее, – с веселым предвкушением неожиданно поторопил Зельдман.

– В общем, такой же искусственно синтезировать нельзя, вы создадите совершенно новый нанатон, но не увеличите количество нанатов, аналогичных этим. Я же поясняла: одна связь, одно биополе, один нанатон. И уж точно без наличия в нем моей ДНК – мне и этой тени хватает.