Ольга Гусейнова - Когда нет выбора (СИ) Страница 6

Некоторые студенты насмешливо хмыкнули, хотя давно должны были привыкнуть. Мой рост около ста девяноста сантиметров, да и остальные 'габариты' не отличаются хрупкостью и изяществом. Что поделать, я слишком похожа на отца — чистокровного тсарека, и вся моя раса отличается внушительными размерами. А вот Виструм сухощав, мелковат даже для чиваса, и уже в силу преклонного возраста черты его лица тоже стали острыми и мелкими. Но профессор любил меня как талантливого ученика и всячески выделял из общей массы.

Огромная прямоугольная аудитория, в которой сегодня проходили лекция и моя презентация, переполнена светом, придававшем яркости и живости проекту, словно это уже существующие жилые кварталы, а не голограмма учебного проектора.

Мы с профессором так и стояли на подиуме перед интерактивной доской. Я, слегка прикрыв ресницами глаза, наблюдала за лицами своих однокурсников, выражавшими весь спектр эмоций — от восхищенных до неприкрыто злобных. Кто-то вообще ко всему этому конкурсу индифферентно относился, желая лишь побыстрее получить диплом одного из самых престижных учебных заведений, а кто-то скрывал свои мысли за бесстрастными масками, но под ними бурлили эмоциональные стихии. Как часто повторяет мой друг Маркус: 'Вся жизнь — игра. Главное — остаться в ней победителем или хотя бы сыграть вничью'.

Виструм жестом разрешил убрать голограмму и вернуться на свое место. Быстро проделав привычные манипуляции, скрыто выдохнула. Несмотря на уверенность, что моя работа действительно профессиональная и качественная, я все равно сегодня сильно волновалась. Учитель удивил меня, заставив показать проект всему потоку студентов нашего инженерно-архитектурного факультета. А потом при всех объявил, что моя работа прошла сложный отборочный этап, где рассматривались все проекты для создания будущего прекрасного города. Он явно гордился мной — жаль, не все студенты разделяли его чувства.

Раздался звон колокола, возвестивший об окончании лекции, и именно в этот момент раздался вибросигнал зума, закрепленного у меня на руке браслетом. Взглянув на данные абонента, активировала прием, краем глаза наблюдая, как большинство студентов, быстро покидав в сумки учебные планшеты и другие личные и необходимые для учебы предметы, направляются к выходу.

— Привет, па!

На меня смотрели столь похожие на мои, большие синие глаза. Правда, в папиных сейчас плескались усталость и глубокая печаль. Поэтому тут же добавила:

— Что-то случилось?

Папа качнул головой с буйной темной и кудрявой шевелюрой, а потом с мягкой нежной улыбкой, адресованной мне, ответил:

— Нет, Еська, все нормально. Мы чуть позже все обсудим, и я тебе все подробно расскажу. Вечером буду дома, а ты?

Мой отец — очень известный и уважаемый археолог Этирей Дор-Тсарек Коба — раньше довольно часто отсутствовал дома, но в последние годы отказался от многих проектов, которые велись вне Саэре, предпочитая больше времени проводить со мной — своим единственным ребенком.

— Ты еще спрашиваешь?! Ты целый месяц отсутствовал — конечно, я буду дома. Я по тебе та-а-ак соскучилась, ты не представляешь!

Папа улыбнулся, и печаль немного схоронилась, только в глубине глаз еще виднелись ее тревожащие меня следы. Не к добру все это!

— Я как раз могу представить. Сам соскучился по тебе очень-очень. Думаю, попаду домой даже раньше тебя, так что возможно порадую свою любимую дочь чем-нибудь вкусненьким.

Мое и так прекрасное настроение взлетело до небес, поэтому, послав воздушный поцелуй родителю, отключилась. Из аудитории я буквально выпорхнула с намерением найти своего друга и предупредить об изменениях в наших планах.

На мой звонок Маркус не ответил: так часто бывает, когда он погружается в очередное научное исследование. Он биолог и генетик, и ярый фанат своего дела. Год назад он закончил академию и сейчас занимается научной работой, о которой не любит распространяться. Иногда даже меня пытался, что называется, разложить по полочкам и выяснить все секреты тсареков. Брал различные анализы и, вообще, вел себя как с подопытным объектом. Но стоило мне потерять терпение и выйти из себя, как тут же забывал свою генетику и превращался в самого любящего мужчину. Хотя… Маркус из расы рольфов, и слишком глубокие чувства ему не свойственны: по крайней мере, в те редкие случаи, когда я приоткрывала свои ментальные щиты, расслабляясь рядом с ним, от него исходило лишь любопытство и сильный интерес к моей персоне. Но мне пока и этого хватало: надеялась, со временем его чувства углубятся и усилятся. Конечно, самолюбие грело, что такой красивый мужчина, как Маркус, год назад обратил на меня внимание. А еще, безусловно, приятно и комфортно рядом с ним, учитывая то обстоятельство, что мы одинакового роста, и телосложением он не подкачал.

А то мне приходилось неловко, когда те редкие мужчины, которые пытались за мной ухаживать, оказывались либо хлипкими ботанами, тайно мечтающими найти за моей широкой спиной защиту от окружающих недругов, либо тайными мазохистами, либо озабоченными, откровенно западавшими на мою внушительную полную грудь.

Моя личная жизнь всегда была причиной внутреннего дискомфорта и неуверенности в себе. Но я не сдавалась. Отец всегда говорит, что отчаянье — самый большой грех, потому что оно отрицает высшие силы вместе с их помощью в самый ответственный момент. Поэтому всегда надо надеяться на лучший исход или чудо, и тогда, возможно, эти самые силы вспомнят о тебе и придут на помощь.

Преодолев несколько пролетов лестницы, оказалась на этаже другого факультета — биолого-химического. Сразу от лестницы разбегались три коридора с множеством дверей, ведущих в небольшие аудитории и огромные лаборатории. Академия на Саэре находится под патронатом одной из крупнейших в нашей галактике корпораций — 'Анкона'. Поговаривали, что ее владельцы интересуются всем, что может принести дополнительную прибыль, входят в правительственные круги нескольких государств или планет, таких как Саэре, и вообще, постоянно держат руку на пульсе общественной, политической и научной жизни.

Даже я, возможно, получу приз победителя за свой проект именно от 'Анкона', ведь это их город вырастет на берегу Тарсы.

Пошла по коридору, тихонько заглядывая в лаборатории и аудитории в надежде найти Маркуса. Несмотря на свои габариты, я не толстая, а скорее крупная, с фигурой в виде восьмерки или как раньше, в глубокую старину, называли — в форме песочных часов. Так мне и папа говорил, исподволь поднимая мою низкую самооценку. Крутые бедра с округлой, упругой попой и тонкой талией, из-за чего брюки я носила крайне редко и то из синтетических тянущихся материалов, чтобы плотно обхватывая бедра, ткань не висела на талии. А сверху всегда прикрывала их туникой, чтобы народ не смущать. Большая грудь, которая достигла максимального для меня размера лет десять назад, заставила научиться ходить плавно, чтобы эти здоровые шары, которые некоторые называют грудью, не прыгали при ходьбе и не привлекали дополнительного внимания. Ко всем моим выпуклостям и округлостям, а также приличному росту, у меня был еще один крупный недостаток — волосы. Красивого шоколадного цвета, но, увы, они торчали в разные стороны упругими длинными спиральками. В итоге меня было везде много — начиная с головы и заканчивая совсем не женским размером ступней. Ээх…