Жена на замену - Сашетта Котляр Страница 67

— Какая экспрессия! Какая страсть! Жаль, что всё это продлится так недолго… Все вы, мои пташки, пытаетесь быть грозными, до поры, до времени. Но ты, серая птичка, мне очень пригодишься. Видишь ли, мне очень нужно кое-что, что есть у одного глупого герцога. А ещё моего отца медленно убивают, и вот беда-то какая — тот, кто это делает, мне нужен тоже. Тут-то мне и пригодишься ты…

Я побледнела. Он заставит меня свидетельствовать против Рэйнера! Да, герцог меня обидел и наговорил гадостей, только это же не повод казнить невиновного! Геллерхольцы королю точно ничего плохого не делали. Зато очевидно, кто делал…

— Вижу, ты быстро соображаешь, — он усмехнулся. — Хорошее качество для передачи детям. Может быть я и оставлю тебя в живых, пташка. Может быть… — от его изучающего взгляда я едва не вздрогнула.

— Я не сделаю этого. Ты меня не заставишь, отцеубийца! — прокричала, хотя совсем не так была уверена в своих словах, как мне бы хотелось.

Стефан забарабанил пальцами по столу, медленно улыбнулся, встал со своего «трона», и посмотрел мне в глаза:

— К сожалению, и отец, и забытый тобою братец пока ещё живы, — от безмятежности выражения его лица хотелось спрятаться. — Но это временное явление. Все мы, к счастью, смертны, и эти двое в том числе. Но довольно пустых разговоров. К моей печали, у меня пока что не так много времени, чтобы с тобой поиграть, пташка… — я обнаружила, что не могу отвести взгляд от бледно-голубых глаз Стефана. — Ты засвидетельствуешь, что твой дорогой муженёк спал и видел, как бы избавиться от всего рода Алга, сесть на трон самостоятельно. Если нас не станет, он будет первым претендентом, чтоб ты знала, так что здесь всё чисто. И ты засвидетельствуешь, что лично видела, как он готовил снадобье, чтобы отравить нашего папочку. И что таскал в Даланну всякую остроухую и чешуйчатую падаль, чтобы было, кому поддержать узурпатора. Он якшается с будущим драконьим императором, он долго жил там — это известно всем. И о том, что дорогой наш Рэйнер не молится правильному богу, и то и дело поминает всуе ложных чешуйчатых богов, тоже известно всем. Вот об этом ты и расскажешь. Повторяй! Наша версия событий должна звучать стройно, знаешь ли.

Когда он требовал от меня подчинения впервые — до того, как я смогла защитить людей на балу, до того, как начала заниматься с дарэ Анцгейром — я ничего не смогла сделать. А теперь я чувствовала нити чужеродной магии, которая вынуждала меня подчиняться. И если сосредоточиться, даже могла их увидеть. Эти чары походили на хищных тоненьких черно-фиолетовых червей, которые опутывали меня изнутри. Они держали, хватали и терзали самое нутро, вгрызаясь в самую магическую суть. Но я их видела! Не только чувствовала это копошение под кожей, но и видела, наконец.

А ещё совершенно не хотела поддаваться требованиям Стефана. Как бы я ни злилась на Рэя, такой тварью, как это… «высочество» он не был. И уж точно не желал мне смерти, или что там таилось в глубине льдисто-голубых глаз? Хорошо, если это не участь хуже, чем гибель — я в Стефане не сомневалась, он мог придумать что-то такое, в сравнении с чем смерть покажется мне неплохим выходом. Нет. Не дождёшься. Я зарежу твоих червей!

Мысль эта, кажется, была спасительной, потому что я знала, что должна сделать: кивнуть и подтвердить приказ. Но молчала, и просто смотрела прямо перед собой, хотя не видела при этом ни принца, ни морок комнаты, который он на меня навёл. Я стиснула зубы, и попробовала «порезать» одного из червяков — новые были совсем тонкими, словно не успевшими закрепить какие-то связи. Искры магии отскочили от него, и ничего не произошло, но и «вгрызться» сильнее он тоже не смог. Я почувствовала, как печёт глаза, и продолжила молчать.

И услышала голос принца:

— Мне это надоело, дорогая пташка. Интересно смотреть, как ты барахтаешься, но боюсь, у меня нет на это времени. Аролгос!

Что означало произнесённое им слово, я не знала. Но после того, как он его произнёс, давление усилилось многократно, и вместе с ним пришла боль, подобной которой я не испытывала никогда в жизни.

Глава 20.1

От дикой боли в глазах и висках, я очнулась, обнаружив себя лежащей среди обломков мебели и книг. А потом встала, прошлась по комнате, как марионетка, не управляя собой вовсе, и мой рот произнёс чужим голосом:

— Н-да, когда поместье конфискуют у вашего скудоумного семейства, делать с этим что-то придётся мне. Маленькая негодница… а теперь я напомню тебе, кто ты такая — моя марионетка. И что ты будешь делать — слушаться меня. Беспрекословно.

И я же сама себе ответила, хотя меня-настоящей в этом «диалоге» не было вовсе:

— Да, Господин. Я повторю всё, что вы мне приказали, до последнего слова. Я буду свидетельствовать против герцога Геллерхольца, и вести себя, как положено послушной вещи. Я понимаю и осознаю своё место.

— А твоё — в кана… — всё же удалось сказать мне-настоящей, но совсем ненадолго, после чего я захлопнула рот.

Мерзкое ощущение. И принц тоже мерзкий. Мог ли он видеть мысли? Насколько глубоко? На мои вопросы он вряд ли стал бы отвечать, зато снова сказал моими губами другое:

— Я не буду напрасно тратить ресурсы, и «держать» тебя постоянно, девочка. Но стоит тебе хотя бы движение сделать не в ту сторону… — я слышала в своём-не своём голосе стефановскую «улыбочку», и чувствовала острое желание вцепиться ему в глотку. — Побегай пока. В нужное время ты сделаешь всё, что требуется.

— Да, Господин, — ответило за меня нечто.

Странно, но мне показалось, что даже оно воспринимает Стефана с какой-то… насмешкой? А потом давление резко снизилось, и управление телом вернулось ко мне. Но ощущение присутствия не исчезло до конца, оба голоса внутри как будто затаились, как хищники перед прыжком. Я им попрыгаю… так попрыгаю, что ноги переломают. Ведь получалось же у меня с ним бороться! Совсем немного, и я понятия не имею, как, но получалось. Хотя, кажется, не должно было? Знать бы, что что такое или кто этот Аролгос.

Это звучало то ли как имя, то ли как заклинание. Но для последнего оно было слишком коротким, отрывистым. Что-то подсказывало: если я пойму, что это значит, я скорее всего смогу понять