Охотники и чудовища - Чернованова Валерия Михайловна Страница 74

Голос баронессы понизился до глухого шепота, стал похожим на шипение ядовитой змеи:

— Словами не передать, что я тогда пережила! Валялась у покойной королевы в ногах, умоляя ее смиловаться, сжалиться над невинным дитя. Ее величество не удивилась моим мольбам — мы ведь с Адельвейном были родственниками. Я даже готова была пойти на отчаянный шаг — раскрыть правду о происхождении Марисы, тем самым заклеймив себя падшей женщиной, презренной прелюбодейкой, но, хвала Созидательнице, королева меня услышала и убедила Рейкерда не убивать малышку. Вместо этого ее на долгие годы, как преступницу, заперли в забытой богиней и людьми обители.

— Я не понимаю… Если я дочь графа, как ты мне только что заявила, то почему убить собирались твою Марису?

— Я тоже сначала не понимала, — с досадой процедила Ансая. Рука ее дрогнула, и капли вина пролились на светлую юбку, но баронесса этого даже не заметила. — Долгое время задавалась вопросом, какое отношение моя дочь имеет к мятежнику и иномирскому чудовищу. Уже потом, когда смогла вырваться из Ладерры и допросить дрянь, которой поручила заботиться о дочери, узнала, что Адельвейн попросту купил у нее моего ребенка. Заплатил за него мешок золота, а эта тварь ее продала!

— Зачем графу… моему отцу было ее покупать?

Почему-то я сразу поверила Ансаи. Не знаю, но внутри вдруг поселилась уверенность, что Натан и Елена действительно мои родители.

— Потому что он не желал рисковать тобой, Филиппа. Боялся везти в столицу тебя, но готов был пожертвовать жизнью чужого ребенка. Не только твоя мать, но и твой отец был чудовищем! — Баронесса глубоко вздохнула, пытаясь совладать с чувствами, а потом продолжила, почти спокойно, хоть у меня внутри все сжалось от ненависти, сквозившей в ее голосе. — Несколько лет назад мне на глаза случайно попался дневник Елены (мы уже тогда жили в замке Адельвейнов). Твоя мать писала, что ведение дневника ее отвлекало. От голода и безумия, которое с каждым днем, месяцем и годом все больше ее одолевало.

Ее записи пролили свет на многие вопросы. В частности, на тот, что не давало мне покоя, — о моей Марисе. Оказывается, до короля начали доходить слухи, что его подданный, граф Адельвейн, увиливает от своих обязанностей. Он не желал охотиться на чудовищ, отказывался от заданий, а если за них и брался, то зачастую «упускал» свою жертву, и тогда какому-нибудь другому хальдагу приходилось заканчивать охоту, которую так бездарно провалил Натан. Да и его внезапная тайная женитьба, нежелание брать асави и жизнь отшельника в родовом замке настораживали.

Из дневника я узнала, что он искал способ вернуть Елену в ее мир. Адельвейны могли похвастаться богатой библиотекой, почти не уступавшей королевской. Так, по крохам собирая информацию из древних писаний хальдагов, Натан выяснил, как отправить жену обратно. Он и сам собирался покинуть Шарес, чтобы прожить жизнь на Земле с тобой и с ней.

Переместить всех сразу он был не в состоянии — слишком к тому времени ослаб, подпитывая эту иномирскую тварь. Думал отправить на Землю сначала Елену, но она настояла, чтобы ты была первой.

Ансая продолжала говорить, а я слушала ее, не перебивая, и, кажется, даже не дышала, с жадностью ловя каждое ее слово. Если бы у моего отца было чуть больше времени… Если бы не вмешался Рейкерд…

— Как раз в то время Натан получил от короля настойчивое приглашение — приказ немедля явиться в Ладерру с супругой и дочерью. Елену он взять не мог — она уже была не в состоянии путешествовать и уж точно не могла предстать перед Стальными лордами, а везти тебя Натан побоялся. Все уже было готово для ритуала, и твоя мамаша настояла, чтобы он скорее переправил тебя в ее родной мир. Что граф и сделал, после чего купил мою Марису, собираясь выдать ее за свою дочь Филиппу. Быть может, и жену бы себе новую прикупил, чтобы представить ее ко двору, да только гнусная правда о его предательстве раскрылась даже раньше, чем он успел покинуть пределы замка, и графа арестовали.

Баронесса довольно улыбнулась, всем своим видом показывая, что вот это-то воспоминание ей нравилось. Нравилось думать о том, как страдали мои бедные родители.

— Елену убили сразу. Твой любимый и убил, повинуясь приказу его величества. Натана доставили в столицу вместе с ребенком, которого ошибочно приняли за его дочь. В той неразберихе, что начала твориться в замке после нападения хальдагов и пожара, слуги даже не сообразили, кого потащили в столицу. А граф и не думал отрицать, что это его дитя. Возможно, боялся, что узнав правду, тебя начнут искать, а может, к тому времени уже был не в состоянии ворочать языком. Как бы там ни было, но он разрушил моей дочери жизнь.

— Не думаю, что в обители было хуже, чем в крестьянской лачуге, — не сдержавшись, заметила я.

— Не думаешь? — Ансая ядовито фыркнула. — То есть, по-твоему, легко жить с клеймом «дочь чудовища»? Мариса росла изгоем! Воспитанницы ее сторонились, служительницы жестоко наказывали за малейшую провинность, будто в ней жили шерты, сама тьма, которую они пытались, но никак не могли из нее изгнать. Для них она была уродом и выродком. Пленница обители и чужого имени!

Упреки, обвинения, брошенные с яростью и неистощимой ненавистью. Ансая действительно считала виновником всех своих бед моего отца, а теперь вот решила отомстить ему через меня.

— Если твоя дочь так страдала, почему же ты, ее мать, не прекратила эти страдания? Рассказала бы правду, как сейчас рассказываешь мне, и забрала бы ее из этой вашей религиозной тюрьмы.

— Забрала куда? — Баронесса раздраженно вскинулась и зло скривилась. — Думаешь, Нейтон позволил бы мне приютить незаконнорожденного ребенка? Да он не хотел видеть в своем доме даже Филиппу, дочь двоюродного брата, не говоря уже о дочери моего любовника! Я бы лишилась всего. От меня бы отрекся муж, общество, дети. Да и мне могли попросту не поверить.

Пришлось терпеть, ждать и надеться, что когда-нибудь моя Мариса станет свободной. А потом Нейтон все чаще стал заговаривать о посетившей его идее: он желал выдать Филиппу за Карела, чтобы наш сын унаследовал титул графа. Как ты понимаешь, я не могла допустить этот кровосмесительный союз. Как и не могла отказаться от мести Натану Адельвейну.

— Тому, кого казнили много лет назад? — с горькой усмешкой уточнила я.

— Через ту, что была жива! По крайней мере, я надеялась, что ты выжила в другом мире. Идя по следам Адельвейна, я выяснила, как разыскать на Земле его кровь и плоть и как призвать тебя на Шарес. Дальше дело оставалось за малым — заручиться помощью сильного мага, который будет держать язык за зубами. Такой маг у меня имелся. Я ведь в свое время блистала при дворе и имела немало друзей, — снова не преминула похвастаться разлюбезная тетушка.

— Про то, что блистала, пока родная дочь росла при свинарнике, — это я уже поняла.

Ансая смерила меня раздраженным взглядом, но останавливаться не стала. Было видно, ей нравится рассказывать, хвастаться, делиться со мной своими достижениями на злодейском поприще.

— Время от времени с помощью одного хитрого артефакта я тайком навещала Марису в обители. О наших встречах никто не догадывался. Ни мой муж, ни служительницы Созидательницы. От дочери я узнала, что она оказалась в очень опасной ситуации. И все снова из-за тебя, из-за шертового имени твоего отца! — бросила баронесса с ненавистью. — Мое дитя осквернили из-за тебя, Филиппа. Ее соблазнил и склонял к заговору против Мэдока де Горта кто-то из высшей знати. Отец Себалд! Думаю, имя было ненастоящим, а моя дочь наверняка могла пострадать.

На тот момент герцог еще не лишился пятой наины и не просил моего мужа продать ему в невесты Филиппу, но я точно знала: когда это произойдет, Нейтон не станет отказываться. Мы нуждались в деньгах, положение нашей семьи было очень и очень бедственным, мы находились на грани разорения. Но я не хотела, чтобы моей Марисой играли, как марионеткой, строя заговоры против герцога. Слишком многие жаждали смерти де Горта, и я не могла позволить, чтобы моя дочь находилась рядом с потенциальной мишенью.