Фантош для оборотня или Игры насмерть! (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas" Страница 75

— Не ругайся, — предостерегающе мотнул головой Роберт, — живое существо в тебе уже ощущает твои эмоции и настроение…

— Ты мне еще расскажи, что такое беременность и что такое роды, умник! — отрезала гневно. — В отличие от тебя я это проходила уже дважды!

— Ну я все же мужчина, — бурчал виновато Роберт, — но будь женщиной, радовался любой возможности родить.

— Так поменяй пол, — огрызнулась тихо, — и делай опыты на себе. Черт! Я не позволяла экспериментировать со средствами, повышающими зачатие, я лишь просила средство для притупления возбуждения!

— Мил, так получилось, что я обнаружил у него один побочный эффект. Немного над ним поработал, чуть изменил генетический материал и… ты хоть понимаешь какой это прорыв? — его глаза светились счастьем.

— Я тебя поздравляю, — отвернулась не в силах видеть радости друга… Того, кого считала другом.

— Мил, прошу, не злись, — осторожно коснулся плеча Роберт. — Мне кажется ты не против беременности как таковой. Ты злишься, что оказалась не в курсе эксперимента, хотя сама дала зеленый свет на пробы, — не преминул напомнить.

— Я злюсь, что ты умолчал! Я злюсь, что отцом будет Градов! Черт, да я на многое злюсь, — выпалила и сложила руки на груди. — Я просила избавить меня от сексуальной зависимости, а получила пожизненную… Градов теперь от меня точно не отстанет! Мне либо придется смириться с его присутствием в моей жизни, либо придется отдать ребенка, чтобы избегать встречи с этим… подонком!

Роберт поморщился:

— Он не такой. Но я понимаю твой гнев… Ты сейчас готова на него навешать все грехи.

— Я сужу со своей колокольни и ты сам прекрасно знаешь, сколько он в нее нагадил. Не хочу о нем говорить! — рьяно мотнула головой, отсекая любую попытку меня переубедить. — Не хочу его видеть! Так и передай. Пусть даже не смеет ко мне приходить. Если у него осталось хоть немного человеческого, он отпустит меня. По крайней мере, даст время. Я остыну, моя боль и обида притупятся, и только тогда я сама с ним свяжусь… — запальная речь оборвалась, я дышала жадно, а смотрела насуплено.

Роберт опустил глаза, и совсем убито кивнул:

— Это я тебе обещаю. Я передам… Он…

— Где мои дети? — больше не желала говорить о Градове. — Как Свят?

— Злата и Илья — в норме. Переживают за тебя. Прости, пришлось им сказать, что ты себя опять плохо чувствуешь и поэтому тебя в больницу положили. Как только придешь в себя, позволю им тебя навестить. Не волнуйся, в доме охрана круглосуточная. В данный момент за ними ухаживает Светлана Георгиевна, как и за Святославом. С ним тоже все прекрасно, хотя после того, как его сила раскрылась, боюсь, главы общин пересмотрят свою политику. Ему нужна поддержка, верное плечо, мать… — на последнем слове умолк.

— Его отец решит эти проблемы быстро! — холодно резюмировала. — С его-то мужским обаянием он любую чистокровную на себе женит, а нет, так простую смертную отыщет. Надеюсь, ей не придется проходить то, что прошла я. А теперь расскажи, что это все было?

— Что? — недопонял Роберт.

— Что за игры престолов? И почему я стала разменной монетой в неизвестной мне игре?

Вихтерев опять шумно выдохнул, опустил голову и сложил пальцы замком на коленях:

— Это должен не я рассказывать, но боюсь, придется. — Хотела было ощериться, но остановилась, врач благоразумно продолжил: — Однажды ты сравнила себя и детей с пешками на шахматной доске. Так вот — это так и есть. Мы все пешки в огромной партии на выживание. Градов всегда был прекрасным гроссмейстером и мастерски вел каждую партию.

— Я не знала о его шахматном даровании, — скептически перебила, — а какое отношение это имеет ко мне и особенно к моим детям? — тварь начинала опять заводиться и потому даже клыки показала. Никто не смел покушаться на жизни! Моих! Детей!

Роберт понятливо закивал:

— Дело в том, что настоящий шахматист должен уметь жертвовать не только пешками, но фигурами высшего ранга.

— Ты можешь проще говорить? — не выдержала витиеватости.

— Мил, ты, как и я, как и все мы очередные фигуры на шахматной доске. Но доска не прихоть, не минутная партия. Это жизненная партия, важная для всех! И мы все готовы были рисковать собой ради победы.

— Да? — вытаращилась, не скрывая безмерного удивления на грани сарказма. — Не помню, чтобы меня спрашивали…

— Ты оказалась в партии случайно, — признался врач.

— Случайно? — переспросила хмуро. — Помнится, ты меня подбивал поговорить с Градовым!

— В тот момент такого варианта развития событий не намечалось, — повинился Вихтерев. — Признаюсь, я не ожидал, что ты окажешься в эпицентре.

— Хуже, я стала девочкой для битья! — выговаривала точно сварливая баба. — Надо мной издевались, меня испытывали, меня подкладывали…

Роберт выпрямился, его взгляд стал холодным и жестким:

— Отныне ты одна из нас. Нравится тебе или нет, — настолько решительным и безапелляционным тон Роберта никогда не был. Теперь мне открылось истинное лицо главного героя. Управляющего из-за занавеса, и принимающего при этом важно-незначительную роль в пьесе. Лицедей без маски, но при этом все тот же обаятельный гад, подкупающий своей откровенностью. — И так как твой хозяин был Демьян… он и распоряжался твоей жизнью по своему усмотрению.

— Не только, мои дети были под ударом! А я не давала на это разрешения. Мне плевать как это делается у вас — тварей, но за жизнь своего потомства отвечаю я и только мне решать, можно ли им погружаться в ваш мир!

— Ты пришла с проблемой к Градову, этим и подписала разрешение.

— Ты меня на это толкнул, — уличила мрачно. — Ты!

— Да! — не увиливал от правды Роберт. — Я всегда тебе твердил, что у меня есть цель и добиваясь ее, я пойду на многое. Ты была нужна, и я… направил тебя по нужной дороге.

Я умолкла. На душе было скверно, а говорить гадости существу, которое до этого момента уважала и ценила — слишком импульсивно. Человека во мне все же больше. Вот только грань моего терпения не безгранична. Есть нечто ценное, на что нельзя покушаться и Роберт стал косвенным виновником нарушения этой черты.

Градов и Вихтерев в равной мере меня предали и подставили, а что непростительней — чуть не погубили моих детей.

— Не думай, что только ты пострадала. Демьян был готов пожертвовать любым из нас, лишь бы выиграть столь необходимую для человечества партию.

От этого стало совсем тошно. Сердце обиженно стучалось, в душе расползался холод.

— Какие высокие слова. Я давно заметила, чем громче и глобальнее цель, тем искуснее в жестокости полководец, — обронила тихо, задумчиво. — Бред какой-то, — мотнула головой. Она дико разболелась и я устало помассировала виски. — Демьян проник в мой мозг зная, что после я сойду с ума. Наплевав, что у меня дети, при этом обещал, что им не причинит зла. Но разве сумасшествие матери не горе для детей?

— Он не желал тобой управлять! — настаивал Роберт. — Это вышло случайно. На самом деле, Градов привязан к тебе даже больше, чем ты к нему. — Совершенно неуместное признание заставило поморщиться. — Об этом прознали не только друзья, но и враги. Он много раз пытался порвать связь между вами, но каждый раз оказывался с тобой.

— Ты мне уже об этом говорил.

— Говорил, а ты слушала, но не слышала, — горько улыбнулся Роберт. — Это был замкнутый круг, который было необходимо либо окончательно разорвать, и поверь, этот вариант тебе совсем не понравился бы, либо закрепить.

— И ты решил закрепить, — очевидность далась с болью.

— Демьян одержим тобой, так же как и ты им, как бы ты это ни отрицала. Он болен тобой, но позволил делать глупости на пользу дела, хотя не раз был на грани поменять план и вывести тебя из игры.

— Каждый раз, когда на меня нападали или угрожали, именно Демьян был виновником случившегося! Он знал, что планировалось, и бросал меня!

— Да, на благо всех остальных. Настоящий мастер не будет рисковать всеми фигурами во спасение одной, пусть и любимой. В конце концов, важна победа не в одной битве, а во всей войне.