Кэми Гарсия - Прекрасные создания Страница 8

— Итак, что там у нас, Эм? — Линк с треском закрыл свой шкафчик.

— По шкале кандидаток в команду чирлидеров, похоже, мы имеем четырех, которые тянут на восемь баллов, трех — на семь баллов и кучка на четыре балла, — Эмори не брал в расчет тех, рейтинг которых по его шкале составлял ниже четырех.

Я громко захлопнул свой шкафчик.

— И это называется новости? Разве это не те же самые девчонки, которых мы видели в Дар-и-Кин?

Эмори улыбнулся и похлопал меня по плечу: — Но теперь они в игре, Уэйт, — он посмотрел на девчонок в холле. — И я готов сыграть.

Эмори был по большей части болтуном. В прошлом году, когда мы перешли в разряд старшеклассников, все его разговоры были о сексуальных выпускницах, которых он собирался заарканить. Эм настолько же витал в облаках, насколько и Линк, но настолько же безобидным он не был. Он был агрессивен, как и все Уоткинсы.

Шон встряхнул головой:

— Все равно, что срывать персики с куста.

— Персики растут на деревьях, — у меня уже было плохое настроение, может быть потому, что до школы я встретился с парнями в «Стоп энд Стил» и оказался втянутым в тот же самый разговор, пока Эрл пролистывал журналы на единственную тематику, которая его интересовала — девушки в бикини на капотах автомобилей.

Шон недоуменно посмотрел на меня:

— О чем это ты?

Я не знаю, почему это вообще меня задело. Бестолковый разговор, такой же бессмысленный, как и наши встречи с парнями каждое утро по средам перед занятиями. Я всегда считал это чем-то вроде переклички. Если ты в команде, от тебя ждут нескольких вещей: вы вместе сидите за обедом, ходите на вечеринки к Саванне Сноу, приглашаете чирлидера на зимний бал, тусуетесь на озере в последний учебный день года. Если ты ходишь на перекличку, то почти все остальное можно и пропустить. Только мне становилось все труднее и труднее туда приходить, сам не знаю почему.

Я все еще думал об этом, когда увидел ее.

И даже, если б я ее и не видел, я бы знал, что она здесь, потому как коридор, обычно набитый учениками, стремящимися к своим шкафчикам и пытающимися успеть в класс до второго звонка, в секунду опустел. Все расступились, когда она проходила по коридору. Словно она была рок-звездой.

Или прокаженной.

Но я видел только красивую девушку в длинном сером платье, надетом под белую куртку с вышитой надписью «Мюнхен», и в потрепанных черных кедах, видневшихся из-под платья. Еще у нее на шее была длинная серебряная цепочка, на которой висело множество побрякушек — пластиковое кольцо от автомата с жевачками, булавка, и еще куча всего, что мне было не разглядеть издалека. Девушка, всем видом своим показывавшая, что не имеет ничего общего с Гатлином. Я не мог отвести от нее глаз.

Племянница Мэйкона Равенвуда. Да что со мной такое?

Она убрала за ухо волнистую темную прядь, и на свету сверкнул черный лак, покрывавший ее ногти. Руки у нее были все в черных чернилах, как будто она на них писала. Она шла по коридору так, словно кроме нее там никого не было. У нее были самые зеленые глаза, которые я когда-либо встречал. Такие зеленые, что могло показаться, что они какого-то нового неизвестного доселе цвета.

— Да уж. Горячая штучка, — произнес Билли.

Я знаю, о чем они подумали. На секунду они задумались, а не бросить ли им своих подружек, чтобы приударить за ней. На минуточку в их головах она попала в раздел возможных вариантов.

Эрл окинул ее оценивающим взглядом, затем захлопнул свой шкафчик:

— Если опустить тот факт, что она фрик.

Было что-то в том, как он произнес эти слова, или скорее, в причине, по которой он их произнес. Она была фриком, потому что была не из Гатлина, потому что не боролась за право быть в команде поддержки, потому что она не взглянула на него ни в первый, ни во второй раз. В любой другой день я бы проигнорировал его слова и промолчал, но сегодня меня так и тянуло высказаться:

— Значит, она автоматически ненормальная? Почему? Только потому, что она не носит форму, короткую юбку и она не блондинка?

Мысли Эрла было легко прочесть. Это был тот случай, когда я должен был следовать за капитаном, а я отчего-то нарушил свою часть нашего негласного соглашения.

— Потому что она — из Равенвудов.

Смысл послания был ясен. Классная, но и думать о ней не смейте. Она больше не была вариантом. Но это не мешало им на нее пялиться, и они пялились. Взгляды всех в коридоре были прикованы к ней словно к оленю, взятому на прицел.

Но она просто шла себе дальше по коридору, и побрякушки на шее позвякивали в такт ее шагов.

Минутой позже я стоял на пороге кабинета английского. И она была там. Лена Дюкейн. Новенькая, которую так будут называть и спустя пятьдесят лет, если перестанут называть племянницей Старика Равенвуда, протягивала розовую карточку миссис Инглиш, которая сощурилась, чтобы прочесть ее.

- В моем расписании что-то напутали, и у меня нет английского, — говорила она, — зато два часа истории США, а этот предмет я изучала в прежней школе, — в ее голосе звучало огорчение, а я пытался не улыбаться. У нее никогда не было истории США, по крайней мере, в таком виде, в каком ее преподает мистер Ли.

— Разумеется. Ты можешь сесть на любое свободное место, — миссис Инглиш протянула ей экземпляр «Убить пересмешника». Книга выглядела так, будто ее никто никогда не читал, и возможно так оно и было, с тех пор как по ней был снят фильм.

Новенькая подняла голову и поймала мой взгляд. Я отвернулся, но было поздно. Я старался не улыбаться, но только смутился и еще шире улыбнулся. Казалось, она не заметила.

— Спасибо, у меня есть эта книга, — она вынула свой экземпляр в твердой обложке с нарисованным на ней деревом. Книга выглядела старой и потрепанной, как если бы ее не раз читали.

— Эта книга — одна из моих любимых, — она просто произнесла это, как само собой разумеющееся.

В спину мне словно врезался таран, и Эмили вломилась в класс, словно я и не стоял на ее пути — это был ее способ здороваться, предполагалось, что я последую за ней в конец класса, где сидели все наши друзья.

Новенькая села на свободное место в первом ряду, на Запретной территории прямо напротив стола миссис Инглиш. Это был неверный шаг. Каждый знал, что там сидеть не следует. У миссис Инглиш был один искусственный глаз и очень плохой слух, — что не мудрено, если ваша семья владеет единственным стрельбищем в округе, — и если вы не садились прямо напротив ее стола, то она не видела вас и не вызывала. Лене предстояло отвечать на вопросы за весь класс.

Эмили с загадочным лицом свернула со своего пути, чтобы пройти мимо места, где сидела новенькая, и пнула ее сумку так, что все книги разлетелись по проходу.