Маринкина башня - Мира Форст Страница 8

— Я кое-что придумала, — нарушила молчание мама, когда из окна кареты показались замковые стены. — Надо обсудить с твоим отцом. Ты ступай в свои покои и жди, когда позову. Слугам на глаза не показывайся, надеюсь, кроме Фелисии не заметил никто.

— Мамочка, я сама ничего не замечала, так и …

Катажина не дала ей договорить.

— Ты не замечала по неопытности, а вот мне непростительно. Родную дочь упустила. Позволила обрюхатить заезжему рыцарику.

— Мама, не говори так. У нас все по обоюдному согласию было.

Катажина поджала губы и ничего не ответила.

Вечером того же дня между Боженой и родителями состоялся разговор в круглом кабинете. Когда девушка зашла, Мацей плотно закрыл за ней дверь. В помещении находилась и няня Фелисия.

— Значит так, дочь, — начала родительница. — Мы с твоим отцом рассматривали разные варианты и пришли к выводу, что упускать князя Порыцкого нам никак нельзя. Поэтому все договоренности с ним останутся в силе.

— Что!? — изумилась Божена.

Она-то уже нарисовала себе картинки счастливого семейного быта с Вацлавом и ребеночком. В этом уравнении не было противного князя Порыцкого.

— Твой мазур не сможет содержать тебя и ребенка, а без денег князя мы все пойдем по миру.

— Но как вы собираетесь скрыть от князя мое положение? — в порыве отчаяния крикнула Божена.

— Не голоси, слуги могут услышать, — осадила ее Катажина. — Завтра ты уедешь вместе с Фелисией в Дембовицы. Это не так далеко отсюда, но и не настолько близко, чтобы встретить кого-то из знакомых.

— У меня там домик небольшой, — пояснила няня. — От сестры покойницы достался.

Божена вдруг поняла, родители хотят спрятать ее, скрыть от всех ее положение. А когда она родит, избавятся от ребенка. От их с Вацлавом малютки.

Девушку бросило в жар, стало не хватать воздуха. Она не может, не должна допустить такого.

Но мать удивила ее.

— Будешь жить в доме Фелисии до самых родов. Мы всем скажем, что ты уехала погостить к дальней родне. А я здесь, в замке, буду изображать из себя беременную. Поздняя беременность. Так бывает. Когда придет время рожать, приеду к тебе вместе с тем доктором, которого ты уже видела. Твое дитя выдадим за моего.

Божена задышала ровнее. Это было совсем не то, чего хотела она сама, но куда лучше того, если бы родители заставили ее прервать беременность или отдали бы ее ребенка в чужую семью. Она ощутила даже некую благодарность к ним.

— Почему вы решили поступить именно так?

— Ребенок наш внук, — ответил Мацей. — В нем кровь Джевицких. Если мы сейчас откажемся от него, то наш род может также угаснуть, как и род Порыцких. А князя с тобой познакомим осенью, когда все уляжется.

— Ожидание только подзадорит его, — неожиданно подмигнула ей мать.

Божена уехала. И весьма вовремя. Живот стал расти слишком быстро, груди набухли, на лице появилась отечность. Еще у нее отяжелели ноги, и никакая обувка не подходила, потому, она большую часть времени проводила в крохотном пространстве нянюшкиного домика. Лишь выходила босиком в заросший сад. Фелисия заботилась о ней, совсем как в детстве.

Так прошло чуть больше месяца, а потом случилось кое-что неожиданное.

— Душенька, гость к тебе, — предупредила Фелисия.

— Гость? — удивилась Божена.

Отложила картину мозаичную, что выкладывала вторую неделю. На полотне уже отчетливо проступал образ Пресвятой Девы Марии. Машинально поправила волосы, заплетенные в обычную косу, и обомлела. В дверях показалась до боли знакомая фигура.

— Вацлав, — каким-то не своим голосом произнесла она.

— Девочка моя божья, — рассматривал он ее с нескрываемым восхищением.

— Ты так смотришь на меня, а я совсем некрасивая стала.

— Некрасивая!? Да таких красавиц в мире просто нет больше!

Он наконец подошел к ней, обнял бережно.

Божена заплакала.

— Как же так? Откуда ты здесь? Я думала, не увижу тебя больше.

— Мне твоя няня написала.

— Фелисия? — изумленно обернулась девушка к старой женщине.

Старушка лукаво улыбнулась.

— Видела я, как вы смотрели друг на друга. Сразу видно, любовь промеж вами. И знаю, что письма ваши все перехватывались. А неправильно это. Так что, отправила я в резиденцию пана Мнишека письмо для Вацлава. Тебе, милая, не стала говорить, не знала дойдет то письмо, или затеряется где.

Божена растрогалась, поцеловала няню в щеку.

— Пойду, погуляю, — взяла Фелисия корзинку, с которой ходила на рынок, и оставила парочку наедине.

— Значит, ты писал мне?

— Писал. Но теперь понимаю, письма мои от тебя прятали.

— И я писала.

— Жаль до меня ничего не дошло. Как я хотел получить от тебя весточку!

— А я думала, ты позабыл меня.

— Невозможно забыть, — ласково целовал мужчина ее лицо. — Фелисия написала про хитроумный план твоих родителей. Божена, я не могу этого допустить. Особенно теперь, когда ты ждешь моего ребенка. Поехали со мной. Пан Мнишек поможет нам. А родители простят тебя со временем.

— Вацлав, пан Юрий не станет помогать, — отстранилась из его объятий Божена. — Князь Порыцкий протеже короля. Стефан Баторий отсрочил моему отцу уплату налогов при условии нашей с Яцеком женитьбы.

— Наплевать. Ты не обязана расплачиваться собою из-за проблем воеводы Джевицкого.

— Дело не только в долгах, — поцеловала Божена руку любимого мужчины.

Вацлав же гладил ее по волосам, наслаждаясь этими прикосновениями.

— Мама предупредила, если я проявлю своеволие, на тебя поступит донос, будто ты снасильничал надо мной. А ты же знаешь, как поступит король. Если бы я была обычной девушкой, но я дочь воеводы. Тебя казнят, а имя твоего рода запятнают позором.

— Какая низость.

— Я люблю тебя Вацлав. Но вынуждена быть послушной воле родителей.

— Не говори так. Мы найдем выход.

До возвращения Фелисии они больше не разговаривали. Так соскучились друг по другу, что более не сдерживались, провалились в тот мир, который испокон веков существует лишь для двоих.

Они виделись все лето, вплоть до самых родов Божены. Вацлав не был свободным человеком, его присутствия требовала служба, потому, он преодолевал расстояние от Санока