Золотые пески Шейсары. Трилогия (СИ) - Лайм Сильвия Страница 91

– Фендор? – ошеломленно переспросила Иллиана, совершенно не представляя, что делать дальше.

Фендор. Ее старый друг… на коронации в священном храме мираев!

Вряд ли его кто-то приглашал. Вряд ли Торриен обрадуется, узнав, что ее друг снова нарушил законы Шейсары.

Но он пришел за ней…

– Хорошо, пойдем, – негромко сказала Иллиана, решив последний раз объясниться с другом. И, если получится, раз и навсегда дать ему понять, что здесь теперь ее дом. И она счастлива.

Кроме того, все последние дни после того, как стало известно о человеческом мятеже, в душу к Иллиане нет-нет да и закрадывались подозрения, что к беспорядкам может иметь отношение Фендор. Конечно, это все были лишь домыслы. Ведь для того, чтобы организовать бунт, нужны связи, деньги или хотя бы талант вести за собой людей. Иллиана не припоминала за своим старым другом ни одного из этих достоинств. Конечно, он был довольно веселым и общительным парнем, но, чтобы подтолкнуть целую толпу народа к войне, этого явно не достаточно.

Однако, когда она вошла в небольшую комнатушку на втором этаже вдали от главного зала храма и увидела там мужчину, облаченного в кожаную куртку с металлическими пластинами с саблей наперевес, ее уверенность уже не была столь твердой.

– Фендор?! – воскликнула она. – Какого гессайлаха, Фендор?! – добавила, когда он ринулся ей навстречу и крепко обнял.

Рыжеватые волосы были распущены и слегка всклокочены. Лоб слегка блестел от пота, но в целом это был все тот же ее друг. Парень, которого она так или иначе знала уже много лет.

Только сейчас во всей его фигуре чувствовалось скрытое напряжение и агрессия.

– Я пришел за тобой, – твердо сказал он. – Я же говорил, что спасу тебя. Любой ценой.

Последние его слова Иллиане совсем не понравились.

– Это ты поднял бунт, да? – спрашивала она, глядя на его недорогие доспехи. Простая кожа, чуть поцарапанный металл на груди, который мог бы сказать о том, что куртка на нем была с чужого плеча.

– Да.

– Зачем? – ахнула девушка. – Со мной все в порядке, я говорила тебе тогда, в тюрьме замка! Я счастлива! Ты должен немедленно это прекратить!

Фендор нахмурился и вдруг отвернулся.

– Это невозможно.

Иллиана уперла взгляд в его широкую спину с мощным разворотом плеч, которые в защитной куртке казались еще шире. И поняла, что не слишком-то узнает человека, которого помнила много лет.

– Что значит «невозможно»? И как ты вообще проник в храм? – стиснув зубы, спросила она.

Парень повернулся и посмотрел в окно. Свет солнца осветил его бледное блестящее лицо, на котором не отразилось никаких эмоций.

– Через тоннели, конечно. Знаешь, я многое узнал с тех пор, как ты помогла мне бежать. О тебе, о себе. О народе мираев.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла девушка.

– Под царским замком в Верхней Шейсаре много тоннелей. И один из них ведет под храм их змеиной богини. У меня было время исследовать его, когда я убегал из казематов. Знаешь, я бы даже восхитился красотой этого места, – проговорил он, подняв голову к потолку, украшенному лепниной и драгоценным напылением из камней. – Но во мне нет места этой красоте, которая разрушила столько жизней.

В этот момент он повернулся к ней и ожесточенно выдохнул:

– Неужели ты не понимаешь, сколько семей уничтожили мираи? Сколько женщин исчезло в Верхнем городе, превратившись в рабынь? И это я уже не говорю о том, что большая часть законов Шейсары написана в интересах мираев, а не людей. Мы – отбросы для них! Рабочая сила, которая призвана доставлять им фрукты, вино, выращивать скот. И сидеть тихо в своих норах, не высовываясь!

Иллиана сжала зубы. Проблема была в том, что мысленно она… соглашалась с ним. Чувствовала, что он прав. Окажись все это ложью, люди не пошли бы за ним. Не рискнули напасть на расу, обладающую силой и магией. На такой отчаянный шаг их могла толкнуть лишь безысходность. Чувство глубокой несправедливости, которое накапливалось годами. Сотнями лет.

– Молчишь, – утвердительно сказал Фендор. – Потому что все это знаешь и сама.

Она знала. Прекрасно понимала, что, окажись она сама сайяхасси Дарьеша, например, а не Торриена, сама бы мечтала лишь о том, чтобы изменить хоть что-то.

– И все равно это не повод развязывать войну, – ответила она упрямо. – В таком столкновении погибнет множество людей, не считая мираев, на которых тебе плевать. Но люди? Тебе их тоже не жаль? Что ты вообще собрался делать здесь? Зачем проник на территорию храма? Хотел забрать меня? Так я никуда не пойду. Мечтал убить Торриена? У тебя это тоже не получится. Я тебя разочарую.

Но после этой гневной тирады парень вдруг посмотрел на нее долгим тяжелым взглядом и ответил совсем не то, что она ожидала. Что-то гораздо более ужасное.

– Ни один человек не умрет сегодня. Только мираи. Все до одного.

– Что? Что ты несешь? – широко распахнула глаза Иллиана, сперва решив, что друг сошел с ума. – Что ты задумал и почему сегодня?

Она шагнула к нему, собираясь схватить его за плечи и встряхнуть. Но вместо этого за плечи ее схватил он. Остановил, заблокировал, сжал, взглянув будто в самую душу горящими, дикими глазами, которых она у него никогда прежде не видела.

Словно перед ней стоял чужой человек. Они не виделись не больше месяца, но теперь она уже не узнавала его.

– Когда еще представился бы настолько удобный момент уничтожить их всех, как не на коронации? – тихо, болезненно тихо спросил Фендор. – Когда им всем не до нас. Когда новый царь так великодушно открыл врата города. А ведь на это мы не могли и рассчитывать, атакуя стены Верхней Шейсары. Думали, что царь откупится от нас деньгами, может быть, кинет какую-нибудь подачку из нового закона для людей. Как кость голодной собаке. А нам открыли город! Конечно же, я не мог не воспользоваться ситуацией. И упросил главарей восстания подписать временный мирный договор. Все для того, чтобы проникнуть сегодня сюда. В храм их дурацкой змеиной богини.

– Что ты несешь? Зачем тебе это? – все сильнее боялась Иллиана. – Что ты задумал?

Слова старого друга звучали горячечным бредом. Но при этом подспудно Иллиана чувствовала, что он не лжет. Он действительно задумал нечто ужасное. Но разве это возможно?

– Знаешь, – с легкой злой ухмылкой проговорил он, странно всматриваясь в ее лицо, скользя взглядом по щекам, губам, затем снова возвращаясь к глазам. – Когда я бежал из замковой тюрьмы, я наткнулся на один побочный тоннель. Совершенно случайно. Я услышал шипение. Такое же, какое издавала та змея, с которой ты говорила. То ли человеческая речь, то ли язык рептилий. Но я все понимал. Там говорили две змеи, и по этим звукам я сумел обнаружить старый, скрытый от глаз проход, ведущий в храм. Змеи тут же уползли, увидев меня. Но было уже поздно, я их заметил. И чуть дальше по коридору я наткнулся на крохотную комнату, стены которой были усеяны рисунками и символами.

– Символами? – еле слышно выдохнула Иллиана.

Рассказ Фендора погрузил ее в какое-то холодное оцепенение.

– Да, – кивнул он. – Их было не так сложно разгадать, поскольку они оказались очень качественно и красиво выложены мозаикой. Словно кто-то специально создал это место, чтобы оно хранило память об одном конкретном событии.

Больше Иллиана не задавала вопросов. Фендор смотрел на нее пристально и не мигая. А затем после паузы, за время которой она так ничего и не сказала, продолжил:

– Там было изображено сожжение мираев.

– Только не говори мне, что ты нашел описание ритуала, с помощью которого это происходило, – охрипшим голосом сказала девушка. – Его детали никому не известны. И мираи не стали бы оставлять на своей территории такое опасное оружие.

Парень покачал головой.

– Тоннель скрытый. Вряд ли о нем знает твой царевич, иначе запечатал бы его так же, как и остальные. Но дело даже не в этом. Там нет описания этого ритуала. Но там был алтарь гессайлахов. Проклятое место.

В этот момент Иллиана вдруг вспомнила странные слова Изумрудки, сказанные ею однажды: «Я вижу на твоем друге печать дыма и ночи… Его не стоит спасать».