Киндер, кюхе, кирхе (СИ) - "Андрромаха" Страница 13

На стоянке он долго сидел в незаведенной машине. Нужно было ехать в институт, сдавать лабораторку. Но его душила обида. И не было сил сейчас с кем-то разговаривать, отвечать на какие-то мудреные вопросы. Наконец, он решительно крутанул ключ в замке зажигания и поехал домой.

Есть не хотелось, заниматься ужином – тем более. Огорченно помотавшись по квартире, он завалился к телевизору щелкать каналами. Олег не приехал ни к половине седьмого, ни к семи. Мишка набрал его номер:

- Ты где?

- У Светки! – в голосе Олега слышались раздраженные нотки. – А ты? Не на учебе? Тебе же лабу сдавать, вчера готовился весь вечер. В цеху, что ли, пьянствуешь?

Эта «пощечина» от Олега была уже лишней.

- Я - дома. Придешь - объясню, - буркнул Мишка и повесил трубку.

Олег явился в девять часов - злой. Мишка себя уже ревностью изъел, на задний план задвинув и премию и подлые Севкины слова. Но Олег, едва переступив порог, взорвался:

- Всё! Я больше к  ней не пойду! Мне – до рвоты!

- Что случилось? – опешил Мишка.

- Ненавижу ее! Уволюсь на хер, только бы не видеть! Я не-на-ви-жу этого ребенка! Ты его хотел? Забирай!

Мишка подскочил к другу и заткнул ему рот ладонью:

- Тихо! Молчи!

Олег мотал головой и вырывался, пытаясь еще что-то сказать, но Мишка был сильнее. Он крепкой рукой обнял Олеговы плечи, а вторую прижимал к его губам.

- Не ори! Ты сгоряча всё это лепишь! Заткнись и успокойся.

Олег еще пару раз пытался вывернуться из Мишкиных объятий, потом затих. Медленно отвел Мишкину ладонь от своего лица.

- Выпьем, ок? Я схожу за водкой. Ужин есть?

Выпустив Олега из объятий, Мишка пошел на кухню. Ничего быстрого кроме яичницы на тушенке не придумалось. Олег минут через десять принес поллитра белой и две полторашки «Балтики»:

- Минь, тебе – пиво.

Мишка согласно кивнул, хотя подумал вскользь, что его заводские новости заливать нужно как раз «горькой».

Олег хорошо «нагрузился» и только тогда начал говорить:

- Это студия мне всё перекроила. Да еще мама с детства говорила, что я не смогу стать нормальным отцом….

- Да в чем дело-то? – спросил Мишка, подсовывая Олегу бутерброд с толстым слоем масла, луком и селедкой. - Что ты всё свалил до кучи: и студию, и маму?

Олег выпил еще одну стопку и спросил:

- Ты Ритку на студии застал? – и, посмотрев в озадаченное лицо друга, сам себе ответил: - Нет, она раньше родила. И слава Богу! Знаешь, бывают съемки – секс с беременными. Извращение – мрак! Пока я снимался, беременных на студии было три: Гузель, Жанка и Рита. Когда у меня стояк нормальный был, я на извраты не подписывался. Потом хреновей стало подниматься. И, чтоб в зарплате не терять, я уже на «неэлитки» соглашался. В сексе с беременными расценки выше, чем на садо-мазо. А для баб – вообще, почти как за целку. Но я таких сволочей, что снимаются на последних сроках, ненавижу. Знаешь, когда ребенок - живой и шевелится…. И – чужой, между прочим! А тебя заставляют в него болтом тыкать и сверху ложиться. И он начинает изнутри ногами бить,… - Олег передернул плечами: - Брррр…. Вспоминать не могу!

Он еще налил себе и выпил. Мишка молчал.

- Короче, я снимался с беременной Жанкой. У нее срок был – восемь месяцев. Это уже очень много. А она, сука, копила деньги на квартиру. Ей сколько-то немного не хватало, и она решила сниматься до последнего. Зюзя, гад, ей зарплату каждый день выплачивал и всё расценки поднимал, чтоб не соскочила. Ну и мы, идиоты, «старались». Даже – Клей с его двадцатью четырьмя сантиметрами. Из-за него, наверно, всё и вышло. Короче, в тот день я был у нее даже не последний, после меня было еще двое. Потом у нее разболелся живот, она ушла со съемок. А ночью преждевременные роды начались. Тамара Михайловна, режиссерша, прибежала к нам с Яриком:

- Помогите Жанну до скорой вынести!

 На скорой фельдшер – баба, а шофер – пожилой. Мы носилки несли вдвоем: Ярик – спереди, я – сзади. Жанка на носилках бьется и орет на меня:

- Это ты, урод, убил моего ребенка! Ты раздавил его, гнида! Он умирает!

Фельдшерица спрашивает:

- Вы - отец?

А Тамара мне шепчет:

- Скажи: отец. Довезешь ее до роддома и – всё!

Они же там, на студии, с налогами мухлюют. И про порно в учредительных документах ни звука. Если бы всплыло, что порнуху про беременных снимают, скандала бы не обрались. Короче, я сдуру согласился эту ситуацию собой «прикрыть». Сказал, что – муж, сел в скорую. Врачиха мне в руки бутылку капельницы сунула: у них в машине все крючки для капельниц отломаны были. Я эту бутылку до самой больницы держал. Врачиха Жанке уколы делала. А Жанка всю дорогу в меня плевалась и выла, что я – ублюдок, зверь, что я ее насиловал. У нее от боли крышу сорвало и казалось, что в ее боли я виноват. И что малыш умрет и тоже по моей вине. До больницы доехали, а там меня охрана задержала. Фельдшерица показала, что роженица обвиняет меня в насилии. Жанку в родблок увезли, а по мою душу вызвали милицию. Сержант спрашивает:

- Ты ее бил?

Говорю:

- Нет. Только сексом занимались. И то – по согласию.

А он так, сочувственно:

- Знаешь, парень, во время родов они, бывает, бьются о стены, о спинки кроватей. Если у нее синяки после родов появятся, и она даст показания, что это – побои, ты можешь на реальный срок попасть.

Я офигел. Меня в КПЗ увезли. Спасибо, наутро Аркадьич выручать примчался. Денег им дал, как-то дело замяли. Но с меня потом на студии за это шестьдесят тысяч вычли. Ни за что, понимаешь?! А ты помнишь, как эти деньги там зарабатываются…. Мне надо было выплатить им всё из своих накоплений да ноги оттуда делать. Но я, идиот, не решился. А у Жанки недоношенный малыш родился. Она после роддома на студию вернулась, у нее же квартира оплачена была. А ребенок в инкубаторе остался. Ей бы извиниться передо мной, но она всё ходила и говорила, что это мы будем виноваты, если ребенок умрет. Врачам спасибо, он – выжил. Жанка его забрала и отвезла к своей матери. А квартиру так и не купила, купила машину, а остальные деньги – профукала… тварь…. А сегодня Светка меня попросила помочь еды купить, чтоб сумки не таскать. Домой к ней пришли, она:

- Помоги мне душ принять, а то у меня голова кружится, - разделась, в ванну залезла: - Спину потри! - я всё бы вытерпел. В конце концов, это же мой ребенок. И ей – тяжело. И помочь больше некому. Но она, идиотка, мою руку к животу прижала: - Смотри, как он толкается! - а мне это – до рвоты! Если б не тот случай с Жанкой, если б я в чужих детей не тыкал… если бы,… - Олег уже сильно напился и, всхлипывая, держался за Мишкину руку. - Минь, пообещай, что у нас с тобой никогда не будет детей! – он притянул к себе любовника и, задрав его футболку, начал целовать плоский мальчишеский живот с кубиками пресса.

- Ну я-то точно не рожу! – усмехнулся Мишка.

- Вот и слава Богу!

- Пойдем уже спать, – Мишка понимал, что Олега после его истерики и исповеди не стоит грузить своими заводскими неурядицами. Что деньги? Это всего лишь деньги! Другие заработаются! А Севка, может, что-нибудь и переврал: не мог Андреич так про него сказать. Мишка забрал у Олега почти пустую бутылку: - Пошли!

Олег беспрекословно пошел в спальню. И, уже устраиваясь в постели, пробормотал:

- А знаешь, как Светка тебя называет? «Твой деревенский дурачок».

- И ты позволяешь? – осуждающе спросил Мишка.

- Она мне – чужой человек. Мне от нее надо, чтобы родила и меня отцом записала. А жизни ее пусть кто-нибудь другой учит, - ответил Олег.

Мишка неопределенно пожал плечами. Олег вдруг сел на кровати:

- Слушай, она меня просит с ней расписаться. Типа, чтобы собственного ребенка усыновлять не пришлось. Как думаешь, если распишемся, перестанет она приставать? Может, она просто боится, что я от ребенка откажусь?

- Ну – распишись, - равнодушно ответил Мишка.

- Тебя же я всё равно в паспорт не смогу вписать, правда? А так для всех я буду женат. Ты же этого хотел? – спросил Олег.