Преданная (СИ) - Акулова Мария Страница 16

Тарнавский поднимает руку и шагает ко мне.

– Поручение есть, Юлия Александровна. Исполните? – Мужчина приближается ко мне в несколько шагов. Склоняет голову и внимательно смотрит в лицо. Я в ответ не рискую. Только на сжатый между пальцами конверт. Он большой. Формата А4. Что в нем – не хочу думать.

– Конечно, – обещаю, выдерживая полторы секунды прямого зрительного контакта. Отвожу взгляд по виску в сторону. Тарнавский опускает руку с конвертом и условно вытягивает.

«Условно» — потому что между нами почти нет места. В ноздри заползает более концентрированный запах моего неизбежного краха. Кожей впитываю такое нужное сейчас тепло.

– Это очень важные документы, Юля. И конфиденциальные. Тебе нужно будет завтра их передать одному человеку. Я скину данные в чате.

Киваю несколько раз. По замерзшему организму разгоняется кровь. Это очень странное сочетание – когда по остывшим жилам бежит ледяная кровь.

Стараюсь не ускорять дыхание. И не излучать испуг.

– Я могу сегодня передать. После работы, – уточняю, возвращаясь к глазам.

Давайте сегодня, пожалуйста. Я сделаю это быстро и забуду.

Надеюсь, Тарнавский не читает в глазах сомнений и подтекста. Только преданность.

Смотрит внимательно. Не вижу, чтобы колебался. Думал. Почему тогда не спешит?

– После работы не надо, Юля. Завтра утром.

Моргаю и оставляю глаза закрытыми.

– Хорошо, Вячеслав Евгеньевич.

Надеюсь, Смолин сегодня не позвонит.

Забираю плотную бумагу и прижимаю к груди. Продолжаю чувствовать взгляд. Теперь и пальцы тоже жжет.

А Тарнавский добивает:

– Это очень важно, Юля. И очень конфиденциально. Конверт не открывать и без присмотра не оставлять, договорились?

***

Конечно, договорились, Вячеслав Евгеньевич.

Как завороженная смотрю на тот самый конверт, крутя его в руках. Сегодня с работы я ушла ровно в шесть и сразу домой. Без прогулок. Заходов в магазин. Да и вообще… Чтобы поскорее.

Сейчас на часах почти девять. Вместо того, чтобы включить сериал и разгрузить голову, я сижу на подоконнике и гипнотизирую безобидный белый конверт с неизвестными мне секретами Тарнавского.

Взгляд слетает на стоящую на тумбочке у кровати свечу. Адреналин выплескивается в кровь.

Я жмурюсь и мотаю головой. В нее, как назло, сами собой лезут знания, которыми, мне кажется, владеют все, но большинству не пригождаются. К примеру, что конверт можно незаметно открыть, нагрев и подплавив клейкую ленту. Еще его можно отправить на пару часов в морозилку. Еще…

Ладно. Все.

Успокойся, Юля.

Я не собираюсь лезть внутрь. Признаваться Смолину, что мне было дано вот такое ответственное поручение, – тоже.

До последнего буду валять дурака. Мол, "я бы и рада сливать, да нечего"… "Вячеслав Евгеньевич мне не сильно-то и доверяет"… "Вроде бы делишек темных у него нет"…

Хотя я сейчас искренне верю, что нет. Держусь за убежденность в том, что он – порядочный, честный человек. Уставший немного. Очень занятой. Но хороший.

Прикрываю глаза, откладывая конверт на колени. Давлю затылком в откос.

Я уже созвонилась с Леонидом – мужчиной, которому завтра конверт нужно будет передать. По разговору он показался мне серьезным и деловым. Чем занимается и кем является – не хочу размышлять. Чем меньше у меня подробностей – тем лучше.

Сердце постепенно успокаивается. Я убеждаюсь, что все делаю правильно. Сначала докажу свою преданность, потом признаюсь. Тарнавский меня не бросит. И злым людям не отдаст. Он же хороший…

Мое спокойствие длится долю секунды. Потом под бедром вибрирует телефон. Я дергаюсь. Конверт с колен слетает на пол.

Смотрю на него и сжимаю мобильный. На экране высвечивается сообщение от Лизы.

«Привет, мась. Я дома. И у меня для тебя ку-у-у-у-уча подарков. Давай я закажу тебе машину? Приезжай ко мне с ночевкой»

Реагирую двояко. С одной стороны – знаю, что не соглашусь. С другой… Жаль нашу дружбу. Я бы хотела иметь возможность поговорить хотя бы с подругой. Поделиться и совет получить.

Но моя подруга – дочь человека, решившего, что в моей жизни маловато адреналина. А еще у меня лежат ключи от Лизиной квартиры. И будь я чуть менее опасливой, это сообщение могла бы читать там, попивая просекко.

«Я приболела, Лиз. С приездом! Давай на неделе спишемся»

Конечно же, моя надежда, что на этом разговор прервется – глупа. Лиза реагирует плачущим смайлом и строчит:

«Я могу приехать»

Это прямо героизм, потому что мою квартиру она ненавидит. Я понимаю, почему. Не осуждаю. Выглядит мое жилье куда скромнее, чем привыкла родившаяся с золотой ложкой во рту Елизавета. Но вместо тепла и благодарности я тону в сарказме.

Не думала, что столичная мажорка когда-то будет уламывать меня уделить ей крохи своего драгоценного времени. Это уже зажранность, Юлия Александровна?

«Не надо. Заражу тебя»

Снова бьюсь затылком об откос и смотрю в окно в ожидании продолжения ненужного мне диалога.

И не ошибаюсь.

«Я узнала, что ты устроилась к Тарнавскому»

Читаю несколько раз. Сарказма становится больше.

От кого, интересно? От папы? А он дома? Тоже ждет?

Ничего не отвечаю.

«Поздравляю, заюш. Ты же этого хотела»

«Он тебе нравился так»

Становится сложно читать. Чтобы не злиться – выхожу и отключаю уведомления. Потом. Может быть.

Пока не могу. Напишу какую-то гадость, за которую будет стыдно.

Выйдя в перечень чатов, зависаю взглядом на зеленом кружочке рядом не с личной фотографией, а изображением. Не знаю, почему Тарнавский выбрал именно такое, но оно мне нравится.

В углу ринга на тумбе сидит человек с лицом бойцовской собаки и в боксерских перчатках. Это очень контрастирует с тем Тарнавским, который нам преподавал. И который заманивал меня на работу. Но я знаю, что и такой внутри моего работодателя тоже живет. Убийственный взгляд. Убойная сила.

Он – не зайка. И если бы я правда решила ему навредить…

Почему он онлайн – не знаю. И предполагать не хочу. Видимо, переписывается. Не со мной… И хорошо.

Вздыхаю и блокирую телефон. Правда ведь хорошо, Юль?

Снова смотрю на лежащий на полу конверт. Стоило бы наклониться, но опять отвлекает телефон. На сей раз – входящий от брата.

Непроизвольно улыбаюсь. Чувствую прилив любви.

Влад – мой старший брат, и вроде бы это он скорее должен испытывать ко мне что-то отеческое, но получается наоборот.

Он – ранний мамин ребенок от первого неудачного брака. Может быть, потому что сын, а может быть, потому что родной отец с ним почти не общается, но его мама любит немного сильнее. Не злюсь на это и не завидую. Ему нужнее, наверное.

Особенно сильно обострилась наша любовь (всех, и моего папы тоже, потому что растил-то его как сына он), когда Влад влип в серьезные неприятности. Его не посадили. Слава богу и огромное спасибо Вячеславу Тарнавскому. Но отпечаток на жизни этот инцидент оставил.

Из-за разбирательств, ареста, скандалов и испорченной репутации он пропустил поступление в университет. Больше не захотел. Закончил ПТУ. Работает мастером на СТО. Большего не хочет. Сепарируется сложнее, чем я. Вроде бы живет отдельно – в квартире своей бабушки по отцовской линии, но на обеды часто к маме. За деньгами тоже к ней. Она в курсе всего в его жизни. Влад до сих пор во многом под ее контролем. Не знаю, хорошо это или плохо. Просто не по-моему, хоть я и младше.

Принимаю звонок и подношу телефон к уху.

– Алло, Владь, – представив его лицо, улыбаюсь шире.

– Привет, малая, – он отвечает по-раздолбайски дерзко. Меня укутывает тоской. – Маме давно не звонила. Она почти на каплях.

Вздыхаю. Я знаю. Сейчас мне сложно. О по-настоящему важном говорить не могу. Она задает вопросы, а я раздражаюсь.

– Папе звонила недавно, – оправдываюсь, но брат в ответ фыркает.